— А почему эта "тямисорят" все время меняет цвет, — спросила она. Вот сейчас она желтая, а была белая, зеленая.
Занятый ее прелестями, которые давно не видел так откровенно демонстрируемые, я не обратил внимания, что лифчик на Насте теперь желтого цвета, а не белого, когда она достала его из коробочки.
Взяв в руки инструкцию, я углубился в ее изучение. Японцы опять отожгли, введя в состав материи волокна с полупроводниковыми свойствами. Как оказалось, это позволяет то ли чувствовать биотоки, то ли реагировать на гальванические свойства кожи человека. Цвет изделия мог меняться в зависимости от настроения девушки. Желтый говорил о счастье и отличном настроении. Зеленый о любопытстве. Красный должен показаться, когда девушка начинала смущаться.
Настя с интересом выслушала мои разъяснения. И попробовала силой воли поменять цвет лифчика. Но ее усилия ограничились лишь изменением цвета между желтым и зеленым. Другие краски не получались.
— А ты не поможешь и трусики надеть, — прямо в лоб спросила она, с каким-то странным выражением в голосе. — У меня так и не получилось.
Лифчик сменил цвет на чуть розоватый.
— Ты давно этого не просила. Стала взрослой, — ответил я, — видно, что ты стесняешься.
— Ну, пожалуйста! Я потерплю.
Настя повернулась ко мне попой. Сдернула с бедер юбку, под которой не оказалось трусов. Не поворачивая головы, сказала:
— Давай, не тяни. Я ведь могу застесняться.
Цвет лифчика сзади подтвердил слова хозяйки, став уже красным.
Ну что тут сказать. Я сам был уже пунцовый, глядя на аппетитную попку племяшки, которую так натурально увидел в первый раз за много лет. Ее купальные трусики всегда были скромными, без всяких намеков на стринги. Хотя среди ее женских штучек, стринги были явно любимым фасоном. А сегодня утром у нее на постели валялись трусики с веревочкой для попки, в районе лобка красовался мультяшный утенок.
Трясущими руками я растянул в стороны трусики. Поднес к ее ногам, попросил поднять сначала одну ногу, а потом другую. Несмело потянул материю вверх. Мои ладони почувствовали теплоту ее бедер, мягкость полушарий попочки. В мой дружочек трусах воспрянул духом и стал рвать наружу, нескромно оттопыривая джинсы.
Настя терпеливо ждала, когда я закончу интимную операцию по одеванию трусов.
Я поправил линию трусиков на бедрах, а потом на поясе.
Как оказалось, трусишки представляли собой шортики с низкой талией. Когда я отнял руки от ее тела, Настя повторили мои операции со штанишками уже спереди.
— Подожди несколько минут. Не двигайся, чтобы материя могла принять форму твоего тела.
Это я сказал, чтобы еще пару минут полюбоваться попочкой племяшки. Как я думал, она сейчас убежит в дом или натянет юбку, скрыв свои прелести от моих глаз.
Но трусики, как и лифчик, выдавая секреты Насти, приняли светло-зеленый оттенок, говоря о любопытстве. Никакого смущения не было и в помине. Настя, к моему удивлению, перестала вдруг стесняться. Она повернулась ко мне лицом, демонстрируя обновку. Явно желая слышать мое одобрение.
Я, как мог, стал расхваливать комплект белья. Упомянул, что в нем можно купаться, и прочую белиберду, какая пришла в голову. Как говорят, вешал лапшу на уши. Ведь на моих глазах были видны все подробности Настиного тела. Повзрослев, у нее появились красивые и аккуратные половые губы, вместо непрезентабельной детской щелки. И, как я раньше не заметил, довольно заметный клитор, который торчал небольшим бугорком. Еще не знавшие бритвы лобковые волосы чуть топорщили материю.
Не знаю почему, но Настя, одев японское бельишко, стала полностью игнорировать, что все интимные подробности ее тела стали доступны для обозрения, прикрытые лишь тончайшим слоем высокотехнологичной материи. Следующие три дня она после завтрака сама одевала японское текстильное чудо, и не снимала до ужина. Мы с ней ходили купаться без стандартного купальника, так как оказалось, что материя спокойно пропускает воду и не нуждается в сушке.
А там выяснилось, что она не мешает загорать, полностью пропуская ультрафиолет. Вечером, после первого дня красования в обновке, Настя даже попросила найти мазь от солнечных ожогов, так как ее кожа под трусами впервые приняла столь много жаркого солнечного света.
Лазая по деревьям и бегая по заросшим приусадебным участкам, я досконально изучил всю Настину анатомию. Она же, занятая лишь сменой цвета у бельишка, предоставляла мне право нагло рассматривать свое тело вблизи. Иногда я засекал ее хитренький взгляд, который она бросала в мою сторону, но по собственной тупости не понимал, что он означает.