Вечером следующего дня взрослые пошли в кино. Сеанс восьмичасовой, с удлиненной программой, фильм двухсерийный, и дети до шестнадцати не допускаются. Тогда было строго: если показывают поцелуй взасос, детям смотреть нельзя. Впрочем, и сейчас кое-что надо бы для просмотра запретить, и не только детям. Короче, нам велели ужинать и ложиться спать. Мы поужинали, но спать не хотелось. Включили телевизор. Я любил смотреть телевизор, лежа на полу, на ковре. Иришка забралась с ногами в кресло рядом. Она все вертелась, гнездилась, потом села, согнув ноги в коленях, а платье было короткое. Я глянул на нее и обомлел: на Иришке не было трусиков… Заметив, что я пялюсь, она покраснела и одернула платье.
– Ир, – сказал я. – А я знаю, что вы вчера на речке делали.
Она зарделась еще больше и стала оглядываться в поисках предмета, которым меня шандарахнуть. Не найдя ничего, запустила в меня подушкой.
– Сказал кто или сам подглядывал?
– Сам, – опустив глаза, признался я.
– Так вот она, какая цапля!
– Ты не бойся, я умею хранить секреты, я никому не скажу. Но при одном условии.
– Каком еще условии? – строго спросила она.
– Ты мне покажешь, как ты это делаешь.
– Вот еще!
– Ну, Ир, ну пожалуйста! – начал канючить я. – А я тебе покажу кое-что.
– Свою писю?
– Ага. И что она умеет делать.
– А ты что, уже можешь стрелять спермой?
– Чем?
– Ну, семенной жидкостью, которая у мужчин в яичках живет.
– Могу.
– Ну, давай. Только ты – первый.
– Ладно. Но ты мне покажи свою писю. Потому что надо, чтобы моя встала, а она встает только когда я вижу писю девочки.
– Ты же никогда ее не видел! – ехидно напомнила Иришка.
– А я только вчера первый раз выстрелил спермой, когда за вами подглядывал.
– Ну, хорошо, смотри.
Она приподняла платье до пупочка. Она все еще сидела с ногами в кресле, плотно сдвинув коленки и пяточки.
– Ну не вредничай, мне так ничего не видно.
– А ты давай, штаны снимай.
Я снял шорты, трусы и майку и остался совсем голый. Иришка раздвинула свои коленки, и я наконец-то увидел ее волшебную щелочку, без волосиков. Казалось бы, на что там смотреть? Ну, складка и складка, однако ж, смотришь и не можешь оторваться, кажется, смотрел бы вечно. Моя пиписька тут же подскочила, напряглась, и я снова почувствовал эту пульсацию в промежности и острое жжение в головке, которое не прекратится, если не сжать ее в кулаке и не начать двигать кожицу туда-сюда. Что я и начал делать.
Иришка опустила ноги на пол и приблизилась ко мне, сев на краешек кресла. Я увидел, как губки, образующие ее щелочку, чуть раздвинулись, и между ними показалось что-то розовенькое, словно она дразнила меня язычком. А на этом язычке выступила капелька влаги. Я продолжал двигать кулаком, а Иришка одной рукой выше задрала платье, другую сложила в "козу" , отставив мизинец и указательный, а средний и безымянный приложила к верхнему уголку своей щелки, чуть утопив их между губок, и принялась быстро-быстро двигать ими вверх-вниз. При этом она закатывала глаза и часто дышала. Острые импульсы опять покатились от моих яичек к головке, и первая капля брызнула Иришке прямо на лицо. Она непроизвольно отпрянула, остальные брызги попали ей на живот и на платье. Иришка громко застонала, откинулась на спинку кресла и обмякла как неживая.
Через пару минут она пришла в себя и поднялась с кресла.
– Платье застирать надо. А то мама увидит.
Она пошла в ванную, а я отправился следом за ней. Там Иришка стянула платье, бросила его в тазик, налила воды и насыпала порошка. Она, нагнувшись, жамкала в воде платье, а я вспомнил картинку из журнала и, поскольку пиписька моя снова торчала, ткнулся ею Иришке под попку, туда, где были видны еще влажные складочки.
– А вот так пока не надо, – она обернулась ко мне. – Я еще девушка, понимаешь? И хочу пока ей оставаться. Иди в комнату, я сейчас.
Иришка отставила тазик, залезла в ванну и включила душ.
– Я хочу посмотреть, как ты моешься. Или давай, я сам тебя помою.
Я тер мочалкой ее спинку, и попку, и грудку, и животик, и писю, потом смыл пену выключил душ и обнял ее за мокрую попку, приблизив лицо к писе, стараясь лучше разглядеть ее.
– У меня еще лысенькая, – как бы оправдываясь, сказала Иришка. – А вот у Гражки уже растут волосы.
– Я видел. Вчера. Лысенькая красивее. А можно… лизнуть? – глотая слюну, спросил я.
– Ты что! С ума сошел? – от стеснения она закрылась руками.
– Ну ладно, ладно, не прячь,