Дашка нашла меня именно там, где предупреждала — в умывальнике. Длинные латунные трубки с кранами лили белую пузырчатую воду в оцинкованные корыта. Перед завтраком здесь было обычно не протолкнуться, но я встал пораньше. Вообще, спать мне пришлось часа четыре, потому что накануне вечером я еще сбегал искупнуться в озере, что по ночам было строго запрещено. Плавал и нырял полчаса, отмываясь от пережитого. Сейчас утром я чувствовал себя настоящим мачо, которому в радость небольшой недосып, компенсированный воспоминаниями, как он полночи трахал двух красивых телок.
Как-то в голову не приходило, что это скорее две телки оттрахали меня.
Я набрал полный рот невкусной жесткой воды, и принялся тщательно полоскать, когда внезапно и непоправимо почувствовал, что меня крепко взяли за яйца и за член, разом, сзади, между ног.
Джинсы я ночью постирал и повесил сушиться. Сейчас был в дурацких тоненьких шортах. Которые вообще ни от чего не защищали.
Я выплюнул воду и закрыл кран. Не оборачивался, чтобы не разочароваться. Кто-нибудь из парней вполне мог бы так приколоться, чтобы расспросить поподробнее о событиях вчерашнего вечера. А я сейчас ни с кем говорить не хотел бы. Кроме, тех двух телок.
Пальчики, сжимавшие всю мою мужскую гордость нетерпеливо стиснули ее посильнее. Я слегка взвыл, и обернулся.
Это была Дашка. Ей, как видно, тоже не спалось с самого утра.
— Привет, — сказала она, как будто мы каждое утро начинали таким, с позволения сказать, рукопожатием.
— Привет, — сдавленно ответил я. — Давай уж я тоже тебя поприветствую.
— Перетопчешься, — распутно хихикнула Дашенька, и словно ради иллюстрации слегка потянула меня за причинное место вниз, потом вверх, отчего я переступил с ноги на ногу.
— Ну чего ты! — взмолился я. Было не столько больно, сколько страшно, что станет больнее: — ты вчера и так поглумилась:
— Поглумилась и пораздевалась, — сразу помрачнев напомнила Дашка.
— И еще ты в шахматы не умеешь играть: Ой, сука:
— Кто сука?
— Ты конечно: Ой-ёй:
Через силу, через боль я протянул руку и цапнул ее за грудь. Было некоторое опасение, что Дашенька сразу мне все оторвет, но она наоборот ослабила хватку своей клешней.
— Я опять хочу: — как-то грустно и мечтательно сообщила Дарья.
— Чего ты хочешь?
— Врезать тебе:
Всё. После этих слов у меня снова встал, и Дашка прекрасно это почувствовала.
— Ты же сам только об этом и мечтаешь.
— Неправда, — сказал я. — Я не хочу. И мне больше нельзя. Настя сказала:
— Настя тебя пожалела, дурачок: — снисходительно сказала Даша. — Настя тебе передышку дала. Ну я тоже отдохнула. Давай предлагай, что мне поставить, перед тем, как вмазать тебе между ног?
— Ничего не надо:
— Ничего? — она катала мои яйца в ладошке, как китайские успокоительные шарики. — и в трусы ко мне залезть тоже не хочешь?
Я чуть не заплакал от обиды. Она видит меня насквозь. Она даже знает, о чем я мечтал, пока плавал ночью в озере, и что мне снилось все четыре часа моего беспокойного сна.
— Не просто залезть, — просипел я, подпрыгивая, как белочка от каждого движения ее пальчиков: — залезть и пощупать.
— Э-эй, — предупредила Даша: — шутки шутками:
Я не понял, о чем она. Минуту мы стояли молча, рассеяно поглаживая то, что подвернулось под руку — она — мой член, я — ее левый сосок. Через минуту, Даша тихо застонала и отпустила наконец-то мои причиндалы.
— Там надо щупать осторожно, — сказала она и как-то удивительно мило покраснела. Учитывая, чем мы с ней занимались последние двенадцать часов, этот румянец смущения особенно заводил. — Я, Сережа, пока еще девочка:
Вот блин: Она этого стеснялась. Она правда стеснялась, и огорчалась, что я теперь догадаюсь насколько далеки от истины все ее: "когда я обычно бью мужиков по яйцам" :
Эх, Дашенька, ты хотя бы знаешь, где у мужиков яйца, подумал я. А вот Сережа Лозовец до вчерашнего вечера довольно туманно представлял расположение женской: хм: киски. А ты, кажется боишься, что я туда без спроса рукой полезу.
— Ну девочка и девочка, — сказал я снисходительно, — бывает:
И тут же света божьего невзвидел. Я ждал удара коленкой или даже босой ногой (Даша выбежала в умывалку босиком и тоже в шортиках) . Но она, видимо все еще искала тот неотвратимый и победный удар, которым парни отправляются в нокаут с одного раза. И на этот раз мне досталось ее твердым кулачком, да не просто, а снизу вверх, классический апперкот, только не в подбородок, а намного ниже.
Я не закричал только потому, что перехватило горло. Вообще — ни сказать, ни вздохнуть. И я точно упал бы, если бы сразу не обнял Дашу, точно так же как вчера, когда мы целовались. Вообще если бы кто-то из ребят зашел сейчас в умывалку, решил бы, что мы с Дарьей так всю ночь и обжимаемся тут по рекреационной зоне лагеря.