— Никого. Кто там может быть?
— Не, я боюсь…
— Хочешь, я с тобой схожу? — предложил Олег.
— Вот еще! Чтоб я с незнакомым мужчиной пошла туда, где и так страшно?
— Ир, а давай Федька с нами сходит? — предложила Ритка. — Его-то я знаю.
Ирка посмотрела на меня:
— Ну пошли…
Меня оставили у самого края, наказав отвернуться и ни за что не поворачиваться, а сами прошли на несколько шагов дальше. Я долго боролся с собой, глядя в противоположную от них сторону, но потом все же повернулся к морю, делая вид что разглядываю лениво накатывающие на берег волны. Скосив глаза немного левее, обнаружил что девчата раздеваются, повернувшись ко мне спиной, и тогда уж открыто уставился в их сторону. Они, немного нагнувшись, старательно выкручивали купальники. В сумерках белели девичьи ягодицы, худенькие Риткины, кажется, даже не касающиеся друг друга и более округлые Иркины. У Ирки уже был заметен след от загара. Кроме того, повернувшись чуть боком, она продемонстрировала мне правую грудь. Точнее, только форму незагорелого конуса, глядящего вперед и вниз. Все попытки разглядеть, что же у них между ног потерпели неудачу — темно и далековато. Любовался я недолго — как только они стали одеваться, я принял первоначальное положение.
На этом наша прогулка и закончилась. Ночь оказалось прохладной и девчонки в одних купальниках все равно подзамерзли. Вернувшись, мы обнаружили что пиршество во дворе закончилось. Перед сном мы с батей попытались развернуть таки шкаф поперек комнаты, но ничего не вышло. Оказалось, что то ли он прибит гвоздями к стене, то ли стена прибита к этой громадине. Пришлось оставить все как есть. Мы с Риткой завалились спать сразу, а родители еще чего-то пообсуждали на улице с соседями. Наверное, планы на завтра.
Заснул я быстро, но ночью меня что-то разбудило. Некоторое время я прислушивался к тишине, пока от родительской кровати не донесся шепот отца:
— Да спят они!
— Нет, вдруг проснутся?
— Мы тихо.
— А кровать скрипеть будет?
— Ну и что теперь, пока домой не приедем — ничего?
Последовала пауза. Потом мама решила:
— Пойдем в прихожую. Только тихо, не разбуди!
Две фигуры в темноте проскользнули в дверь. Я напряг слух. Мама с отцом, конечно, не учли, что тонкие дощатые стены сарая отлично пропускают звуки. А может учли, но деваться было некуда. До меня донеслось ритмичное поскрипывание какой-то мебели, вскоре дополнившееся старательно приглушаемыми мамиными вздохами. Вздохи все больше становились похожи на стоны, тихие, но вполне отчетливые в ночной тишине, завершившиеся негромким вскриком. Потом все затихло. Я в это время, сжимая член в руке, придумывал куда девать подкатывающую сперму.
Скрипы и придыхания за стенкой возобновились.
— Федь… — вдруг послышался Риткин голос- Ты спишь?
— Нет.
Она помолчала. Скрип за стенкой усилился.
— Федь, ты это слышишь?
— Слышу. И что? — я был зол. Теперь из-за проснувшейся Ритки подрочить не получится.