Член снова оказался между губ, немедленно сомкнувшихся вокруг ствола. Я принялся трахать Риткин рот, про себя отмечая, что с ней ничуть не хуже чем с Иркой. А иногда, когда я осознавал, что член находится во рту собственной сестры, захлестывающее меня возбуждение едва не разрывало половой орган. Напоследок я загнал головку Ритке куда-то за щеку и с облегчением излился туда. Она сделала несколько судорожных глотательных движений. Я вытащил член. Ритка еще несколько раз сглотнула:
— Я и не думала, что из тебя выльется столько… — пробормотала она, вытирая губы. — Ну как, Федь, у меня получилось?
— А полный рот тебе ни о чем не говорит?
— Это-то понятно… А в сравнении с Иркой?
— Рит, ты даже лучше!
— Ох, Федь… — она села на землю, привалившись спиной к стенке. — А ведь и правда… я тоже… все трусы мокрые. Попробуй…
Она бесстыдно задрала ночнушку и приложила мою руку себе между ног. Под мокрыми трусиками прощупывались выделяющиеся губки.
— Я так не засну… Федь, постой немножечко, посмотри чтобы никто не появился. Только отвернись…
Я успел заметить, как она сунула ладошку в трусики. Потом честно смотрел в другую сторону, слушая за спиной ее сбивчивое дыхание, учащающееся с каждым мгновением и закончившееся долгим расслабленным выдохом. Я повернулся. Ритка сидела, закатив глаза. Рука в трусиках между расставленных ног подрагивала. Я помог ей подняться.
— Рит… А ты завтра тоже у пацанов сосать будешь?
— Нет наверное. . Я их все-таки плохо еще знаю.
— А у меня?
Она обернулась, обняла и поцеловала в губы. По настоящему, с языком, долго. Я ощутил непонятный привкус, через секунду сообразив, что это моя собственная сперма.
— Федь, ну что ты спрашиваешь? — наконец отпустила она меня — Конечно буду.
Она приоткрыла дверь и разговоры пришлось прекратить. Теперь главное — попасть в кровать никого не разбудив.
Утром на пляже я начал ловить себя на мысли, что этот самый пляж уже успел надоесть. Все время одно и то же — то лежи, то бултыхайся. Немного скрашивало это однообразие мельтешение мамы и тети Люды в купальниках, но после вчерашнего и это не особенно впечатляло. Разве что навело меня на размышления о том, что на взрослых женщин почему-то смотреть намного интереснее, чем на тех же Ритку с Иркой. Даже при том что они для меня сделали. Ну какие-то не сильно сексуальные у них формы. И двигаются как-то не так. Может потом, когда дорастут, научатся… будут у Ритки сиськи как у мамы, а у Ирки задница как у тети Люды. Хотя можно и поменьше.
— Федь… — отвлек меня от размышлений Мишка, когда все ушли купаться и оставили нас вдвоем. — А ваши предки здесь трахаются?
— Где здесь? На пляже что ли?
— Не, вообще. В смысле не дома, а здесь, на отдыхе.
— Ну да. А что такого?
— Да я что-то не пойму про своих… Мы ж вроде все время вместе, и днем, и ночью… А я за ними ничего такого не замечаю. Твои-то когда успевают?
— Да они один раз всего, ночью, когда думали что мы спим. И то в прихожую вышли.
— А вы не спали?
— Неа.
— И как, слышно было?
— Еще как слышно.
— Не, мои так не делают. Я бы услышал…
А и правда — подумал я — как вот у них с половой жизнью, в таких-то условиях?
— Может, ты просто спишь крепко? — предположил я.
— Да ну… если ночью кто-то в туалет встает я же просыпаюсь.
Тут нарисовалась мокрая Ирка, плюхнувшаяся между нами и обдав брызгами:
— Чего это вы тут обсуждаете, что даже купаться не идете?
— Да так… ничего.
Мы с Мишкой залезли в воду, продолжая разговор.
— Может, им это уже и не надо? Возраст, то-се… — предположил он.
— Не может того быть! Ты на тетю Люду глянь — разве можно ее не хотеть?
Мишкина мать как раз выходила из воды в двух метрах от нас. Мокрый тесный купальник облеплял ее тело. Правда, хаотичные разноцветные разводы на ткани все же мешали в точности оценить формы, искажая восприятие. Но было полное впечатление, что если бы не это — она выглядела бы абсолютно голой. Что за дурацкие цветные купальники?