— Тамара Владимировна… — назвалась женщина.
— А как имя этого ангелочка?
Девочка фыркнула.
— Я не ангелочек! Меня зовут Ира Румянцева!
— Ну, вот и познакомились!
Я достал из чемодана бутылку коньяка, лимон и нарезку сыра.
— Давайте, Тамара Владимировна, выпьем за знакомство!
Женщина выпила коньяк. Щеки ее порозовели, она стала еще привлекательнее. Девочка съела печенье, допила чай и зевнула.
— Спать хочешь? — спросил я. Ирочка кивнула.
— Тогда сходи в туалет, а потом раздевайся и полезай на верхнюю полку. А мы с бабушкой еще посидим, поболтаем.
Когда девочка вернулась, я вышел из купе, неплотно прикрыв за собой дверь, так, что осталась небольшая щель. Глядя в темное окно коридора, которое выполняло роль зеркала, я наблюдал за тем, что происходило в купе. Девочка сняла свитерок, джинсики, и осталась в розовой маечке и таких же розовых трусиках, на которых был нарисован зайчик. Сквозь маечку выпирали маленькие сосочки. Бабушка подсадила внучку на верхнюю полку и подняла ограничительную решетку, которая не давала упасть с полки. Девочка завернулась в одеяло и сразу уснула.
Я вернулся в купе. Переключил свет на ночник, в купе воцарился полумрак. Разлил коньяк по стаканчикам. И пошел неспешный разговор двух немолодых людей, проживших непростые жизни. Тамара рассказала, что муж бросил ее, когда дочке было пять лет. Дочь росла трудным подростком. В семнадцать лет забеременела, родила Иришку, подбросила внучку бабушке и исчезла в неизвестном направлении…
Мы и не заметили, как выпили всю бутылку.
— Тома, пошли покурим! — сказал я. Мы давно перешли с Тамарой на "ты".
— Ой, а я не курю…
— Я тоже. Просто вижу, что ты ерзаешь, да и у меня полна коробочка. Нам обоим пора в… одно место.
— И правда! — Тамара встала и сделала шаг к двери. Но коньяк вскружил ей голову. Она пошатнулась и ухватилась за меня. Я обнял ее. Тамара вздрогнула, закрыла глаза и подставила губы для поцелуя…
Однако, вы разошлись, Аркадий Семенович! Сначала проводница вам минет сделала, теперь Тамару хотите поиметь? А почему бы и нет! Маша, конечно, помоложе, но жирком обросла и ноги кривые. А Тамара, хоть и постарше, но фигура просто супер…
Я отвел Тамару в туалет и стоял в тамбуре, ожидая своей очереди. В темном окне отражался джентльмен с благородной сединой, называемой в народе "соль с перцем". Седина меня не старила, наоборот, придавала шарм. Мне 55 лет, но тело в порядке (спортзал и бассейн три раза в неделю) , живот не выпирает, и ниже все "ок". Мои подружки все моложе тридцати, при этом, никаких виагр я знать не знаю, мне бы антивиагру!
Женщина вышла из туалета, застенчиво улыбнулась, и прошла в купе. Когда я вернулся, Тамара лежала, укрытая простыней. Ее спортивный костюм был аккуратно уложен в сеточку над полкой. "Барыня разделись и просють!", пронеслась в голове заезженная сентенция. Ну, что ж, приступим…
Я выключил свет. Присел на полку, снял с Тамары простыню, провел рукой по груди, поиграл сосками… Опустил руки на бедра и залез пальцами под резинку трусиков. Тамара приподнялась, давая мне возможность раздеть ее. Я снял трусики, нагнулся и понюхал ее заветное местечко — это старый способ проверить чистоту женщины. Пахло запахом влажных салфеток для рук. В туалетах российских поездов, горячей воды отродясь не водилось и Тамара использовала салфетки, чтобы протереть интимное место. Я разделся и прошептал: