Нет, она не лучше. Она такая же похотливая самка, как и они… Две хитрые озабоченные шлюхи сделали ее такой же, как они сами. Лиза откинулась, упершись головой в стенку. Она все поняла. Все сошлось, закольцевалось, замкнулось в стройную, гармоничную, понятную и простую схему. Похоже, у нее нет недостатков, слабых мест — все только выигрывают.
Незаконно, аморально, грязно? Да. Для того, кто стоит за пределами этой схемы. Зато эффективно — для того, кто внутри. И приятно, возбуждающе до дрожи. Секс не только ради удовольствия, но и ради результата, процветания, величия, успеха. Так и должно быть. И странно, что она возмущалась и возражала в начале…
Входя, вживаясь в новую роль, Лиза успокаивалась, обретала себя, а вода смывала с ее тела и уносила в слив сомнения, страх, предрассудки, стыд…
***
Так что уже спустя какой-нибудь час, облаченная в старый, но чистый халат хозяйки, она сидела с обеими коллегами за одним столом и в прекрасном расположении духа завтракала и познавала ту атмосферу, в которой ей предстояло работать.
— А кто разработал эту… педагогическую систему? — осторожно спросила она у директрисы.
— Предполагаю, что вот она — моя наставница, почти вторая мать, — и Надежда кивнула в сторону висевшего на стене портрета статной женщины, — мир ее праху. Сами понимаете, она отнекивалась — дело-то подсудное. Но именно при ней заштатная школа стала процветать, штампуя вундеркиндов. Предыдущий губернатор оказался нашим выпускником, он и превратил школу в лицей, да еще с особым статусом. Ей заслуженного учителя выхлопотал…
— А этот… ритуал — он существовал тогда?
— При мне — уже да. Я пришла сюда двадцать три года назад, уже с опытом работы, замужняя, гордая, независимая. Ирина Васильевна, — Надежда вновь с уважением, граничащим с преклонением, кивнула на портрет, — пригласила к себе домой. Должна была еще придти Анастасия Геннадьевна, нынешняя географичка, да заболела. Так что мы с Ириной Васильевной вдвоем четверых обслуживали… — Надежда замерла, видимо, опять переживая то состояние. Она умолчала о том, что ее наставница не обладала ни особой привлекательностью, ни высокой сексуальной стойкостью, да и было ей тогда уже за пятьдесят. Всего через полчаса после начала посвящения она удовлетворила одного, но потом не сдержалась, кончила сама, и была способна только лежать и стонать, при этом школьники, которых она всего лишь разогрела, вчетвером насели на молоденькую смазливую практикантку. Как она вынесла одновременный бешеный секс с четырьмя — она до сих пор не понимает. Потом было все — и расстройство желудка, и рвота, и судороги, и кровотечения, и невыносимая мигрень… Но она выжила и даже произвела неизгладимое впечатление на малолетних любовников…
— А как же… муж?
— Я задала ей тот же вопрос. На наше общее счастье, муж тоже был учителем. Да не будь он учителем, она бы и разговаривать со мной не стала. Кстати, он тоже в тот же вечер проходил посвящение под руководством ее мужа. Их было двое на трех девчонок.
Лиза воздержалась от вопросов, но задумалась: будь у нее муж, смогла бы она позволить ему изменить ей, при условии, что в то же время она изменяет ему?
— А вы как? — спросила она Олесю, чтобы никто не заметил ее задумчивости.
— Нормально. Была еще Светлана…
— Светлана Николаевна Ковач, учительница русского языка и литературы, — то ли поправила, то ли пояснила Сергиевская.
— … и семь пацанов.
"Значит, по ее мнению, семеро на трех учительниц — это нормально, — подумала Лиза, то есть шестеро, как вчера — это так, разминка… Что же у меня так болит-то внутри? А школьники-то все наперечет оказались стойкими и опытными! Целуют, лижут и трахают прямо как взрослые мужики! Впрочем, чему удивляться: они же элита, не раз прошедшая через школу опытных Сергиевской и Гапонцевой, которые многому их научили! Видимо, мне тоже многое предстоит узнать на этой работе… ".
— Не переживайте вы так, — словно прочитав ее мысли, улыбнулась Надежда, — новенькие к нам не так часто приходят. Как правило, школьники поощряются по стандартной схеме — один на один.
— Как правило?
— В прошлом году, — встряла Олеся, — двое моих учеников заняли первое и второе места. Что же их, отдельно, что ли, поощрять?
"Значит, это называется — поощрять. Такой невинный эвфемизм… ".
— А были те новенькие, кто… не соглашался? Уходил? Или даже жаловался?
— Мужчины — ни разу, на моей памяти точно, — жуя, задумчиво сказала Сергиевская, — женщины две ушли, и еще одна пошла жаловаться.
— И что?
— Ее внимательно выслушали и пообещали разобраться. Прислали комиссию. Мы хором все отрицали. Слова против слов — тупик. Тогда они задумались: кто им важнее — мы, приносящие славу городу, району, области, или никому не известная сопливая девчонка?