— Ладно, приедет сегодня, поговорю. — заключила бабушка.
Поговорили. Слава приехал поздно, усталый, даже замученный. Рассеянно выслушал бабашку, уверил, что все будет в порядке:
— Тетя Оля, Вы за меня не переживайте, делайте свои дела. Мы тут с Аленой вполне справимся. — он неожиданно мне подмигнул.
— Ну и хорошо. — Бабушка с явным облегчением пошла звонить подруге, с которой собиралась ехать.
Слава, извинившись и сославшись на усталость, ушел спать.
Утром не было никого. На столе — записка (в 2 тетрадных листа) от бабушки со всеми указаниями и напоминаниями: первое есть, до темноты не гулять, дверь запирать на 2 замка (на нижний обязательно!) , Славе не грубить, жить дружно, много не купаться, пыль протирать каждый день, полы — через день и т. д. и т. п.
Тут же нарисовалась Верка, и мы с ней, как водится, нарезали кучу бутербродов и на целый день умотали на карьеры купаться. Вечером меня встречал запах жареной картошки, пахло аж в подъезде на первом этаже. Из нашей квартиры. Слава был дома, готовил ужин. Преисполненный ответственностью, блин.
— Накупались? — вполне так доброжелательно спросил, без подвоха и чтения морали о бардаке дома и неготовом ужине. — Как вода?
— Нормальная, — я пожала плечами. — Ты чего-то рано сегодня.
— Да, операцию отменили плановую, у пациентки температура поднялась, и получилось пораньше. — Он ставил грязную посуду в раковину. Я невольно посмотрела на руки. Красивые руки, загорелые, и пальцы длинные, тонкие, как у пианиста.
— А ты музыкой не занимался? — спросила невпопад.
— А как же, 8 лет в музыкальной школе на фано. Почему спросила?
— Руки у тебя какие-то тонкие, и не хирургические совсем.
— Ну да, — усмехнулся Слава, ставя на стол тарелки, — ешь давай!
— А меня тоже хотели на музыку отдать, но в школе сказали — медведь на ухо наступил, и не отдали. А жареную картошку есть вредно. Особенно для фигуры. Ты же врач, должен понимать. — подколола я.
— Завтра сама приготовишь то, что полезно, — тут же отбил мяч Слава. И добавил, оглядев меня — Какая там фигура, кости одни!
— У твоей жены фигура красивая?
— Красивая. — Слава почему-то вздохнул.
— А людей резать не жалко? Страшно ведь? Ну только честно: страшно? — продолжала я допрос. — Правда, что ты жену свою резал? Жалко хоть было?
— Было, было, — рассеянно произнес он, — деваться только некуда было.
— А кого проще резать: мужчин или женщин? — не успокаивалась я. — Мужчин точно проще, они сильные, их не так жалко.
— Не знаю, мне мужчин резать не приходилось, я только женщин оперирую.
— Это еще почему?
— Ну, потому что я гинеколог. Чай будешь?