— Слав, а это зачем нужно? — спросила я, подождав, пока он нарисует мне на ягодице йодовую сеточку, и кивнув на пластикового монстра.
— Это для осмотра нужно.
— А мне не нужно? — спросила я с надеждой и страхом в голосе.
— Нет, тебе не нужно, ты маленькая еще. — И потрепал меня по щеке. — Невеста у тебя красивая, — сказал он, кивнув на куклу. А жених где?
— Жениха нету пока, — призналась я честно. — Может быть к Новому году. Ну, если полугодие без четверок.
— Ясно. Если хочешь, поспи. После укола хорошо поспать. Или почитай. Хочешь, я тебе почитаю?
— Хочу.
— Давай книжку. — Я протянула ему свою любимую.
— Ничего себе чтение! — Слава удивленно глянул на обложку, потом на меня.
— Ты не понимаешь! Это моя самая-самая любимая, "Поющие в терновнике" , и фильм тоже самый любимый! Там такой Ральф, такой… как в книжке! У меня, когда видик будет, я обязательно кассеты куплю, и буду смотреть, когда хочу. Прочитай мне, ну пожалуйста, там, где закладка, самое мое любимое место.
— "А Мэгги смотрела ему в глаза, и в ее глазах все явственней сквозили стыд и унижение; а по его лицу проносились тени самых разных чувств" , — начал читать Слава. Его голос, бархатный, спокойный, мелодичный окутывал, как облако. Он так успокаивал, что даже живот перестал болеть. И представлялась красивая свадьба на острове, и Мэгги в платье точно как у Кейт, и Ральф, очень похожий на Славу, с такими же глазами, голосом, руками…
К вечеру мне стало совсем хорошо.
— Слав, а можно Верка придет, мы потихоньку поиграем, в бабушкиной комнате. Мы тихо, правда.
— Ну, сразу видно — ожила, — Слава рассмеялся, — Пусть приходит.
Верка пришла, и, хотя желание рассказать ей все меня распирало дико, что-то заставило промолчать. Сказала только про таблетки. И про запрет на купание.
Утром Слава рано разбудил меня и со словами: "Не вставай, не вставай, мне на работу нужно ехать, давай я тебя уколю, и дальше спи". Быстро и почти не больно сделал укол. А вечером приехал, сказал, что анализ готов, и лечимся мы (как меня это "мы" приятно защекотало) правильно. Так прошла неделя, в конце которой жуткая, но теперь уже знакомая процедура осмотра повторилась. И клизма, и палец в попке. Только ощущения были другими, и после того, как Слава закончил осмотр, у меня до вечера что-то приятно ныло в животе.
А потом вернулась бабушка, и Слава уехал. Неожиданно и грустно. Уехал утром на работу, а оттуда сразу домой — в Нижний. Вечером накануне, когда я уже почти спала, а бабушка доваривала варенье на кухне, он зашел, протянул мне, полусонной, пакет, потрепал по щеке со словами: "Завтра не увидимся, так что до свиданья, ребенок, больше так не болей" и вышел. В пакете была красивая пластиковая коробка, из которой на меня смотрели глубокие серые глаза будущего мужа Кейт.
1992 г.