Позвонила Зоя Альбертовна — позвонила, чтобы напомнить, что сбор всей группы внизу через десять минут, — она, Зебра, звонила всем… ну, то есть, звонила в каждый номер.
— Да, Зоя Альбертовна… да, мы уже готовы… да, через минуту! — деловым голосом проговорил Димка, одной рукой держа телефон у щеки, а другой рукой застёгивая на своей сумке "молнию".
Расик окинул взглядом номер… всё в номере стало за десять дней значимым, стало родным — как будто он, Расик, прожил здесь не десять дней, а всю свою жизнь!
— Ну… пойдём? — Димка, застегнув сумку — пряча в карман телефон, вопросительно посмотрел на сидящего на кровати Расима.
— Надо присесть на дорогу… — проговорил Расим, глядя на Д и м у снизу вверх серьёзным и вместе словно потерянным — по-детски беспомощным — взглядом.
— Точно! — Димка, перешагнув через сумку, сел на кровать рядом с Расимом. — Есть вроде такая примета: надо присесть на дорогу… — Димка, обняв Расима за плечи, прижал его крепко-крепко к себе… крепко-крепко прижал — словно он, Димка, хотел таким образом заглушить в себе сосущее душу ощущение, что всё у них кончилось… ничего ведь не кончилось! Ничего у них не кончилось! Они вернутся домой — они будут общаться в школе, Расик будет после уроков приходить к нему, к Димке, в гости — они будут любить друг друга… всё у них только начинается! И всё равно… всё равно на душе у Димки было муторно. И у Расика на душе было муторно — он, Димка, это видел-чувствовал. — Расик… пойдём? — проговорил Димка, через силу улыбаясь — толкая Расима плечом в плечо.
— Я не хочу уезжать… — едва слышно произнёс Расим, не глядя на Димку… "я не хочу уезжать" — прошептал Расим, и в его голосе Димка услышал беспомощное отчаяние… а что он, Димка, мог сделать? Он мог сделать для Расика всё, что угодно! Он мог защитить любимого Расика, если б ему потребовалась защита, он мог помочь ему, Расику, если б ему нужна была помощь, он мог спасти любимого Расика от опасности, если б ему угрожала опасность… он, Димка, не мог сделать лишь одного — он не мог удержать, остановить, повернуть вспять время, — "я не хочу уезжать" — сказал Расик…
— Думаешь, я хочу? — отозвался Димка; он, Димка, всё время делал так, чтобы Расим не смотрел на него как на старшего — чтоб во всём они были равными, но бывают такие моменты, когда кто-то должен быть старшим… кто-то должен быть старшим! — Расик, пойдём… пойдём! — Димка, говоря это, решительно встал с кровати. — А то, блин, опоздаем, и… Зебра нам вставит! — засмеялся Димка, подавая Расиму руку — поднимая Расика вслед за собой…
В лифте никого не было, и Димка, едва за ними закрылись двери, тут же, выпустив из рук сумку, порывисто притянул Расима к себе — крепко прижал его к себе… столько много хотелось сказать, а у них были считанные секунды, — глядя Расиму в глаза, Димка выдохнул-прошептал:
— Расик… все эти дни… все десять дней я был самым счастливым человеком! Расик… ты самый классный парень на свете — самый лучший пацан на земле! Я люблю тебя, Расик… люблю!
— Я тоже… я тоже люблю тебя, Дима! — успел ответить Расим, прежде чем лифт, опускавший их вниз, замер — застыл-остановился.