Жара
Стояла жара. Городок был забит отдыхающими, и "мушкетерская" компания Виталика из трех бездельников-школяров собралась за город "протестировать" только что открытое городскими властями лежбище любителей прохладной воды и бронзовой кожи. Решили встретиться у развилки за городом, но утром, в семь часов в условленное место пришел только Виталик. Последнее время утренний стояк его замучил, и перед выходом из дома хорошенько поработал рукой, чтобы излить семя в унитаз и облегчить дневную жизнь хотя бы на время.
В свои пятнадцать лет он очень остро реагировал на женские трусики, невзначай показавшийся из-под не в меру короткой юбки, или бюстгальтер, хорошо видимый в вырез кофточки. Тем более вид полуобнаженных тел на пляже, который возбуждал Виталика надолго, и лишь плавки из плотной черной ткани скрывали это возбуждение от окружающих.
Пока Виталик маялся на еще пустынной (еще бы, в семь часов утра) автобусной остановке, он несколько раз посмотрел на часы и изучил до последнего гвоздика объявление: "Старый пляж – Новый пляж". Наконец приехал автобус, почти пустой, из которого не вышло ни одного "мушкетера" , но вышла прекрасная незнакомка лет двадцати от роду. Нет, никаких выдающихся форм у нее Виталик не заметил, но иронично изогнутые брови, обычный недлинный нос, небольшие скулы, острый подбородок, ярко-красные сердечком губы заставили Виталика внутренне застонать, потому что его мужское естество зашевелилось и налилось. Кажется, девушка готова была вот-вот рассмеяться, но передумала в последний момент, и по ее губам блуждала лишь рассеянная улыбка. В одной руке она держала сумку-корзинку, а другую протянула как для приветствия.
– Юноша, но дайте же мне руку, наконец! – произнесла прелестная незнакомка, и Виталик, немедленно сорвался с места и вцепился в ее прохладную ладошку. Она вышагнула из автобуса, опершись на Виталикову руку, забавно вытянула накрашенные губы, отдувая со лба каштановую челку, и сказала, словно выстрелила из пулемета:
– Спасибо, молодой человек, больше никогда не надену эти туфли, меня Наташей зовут.
Виталик сглотнул густую слюну и хрипло представился:
– А меня – Виталик!
– О, какое чудесное имя! – восхитилась Наташа. – Будем знакомы! Да отпустите же мою руку!
Виталик внезапно обнаружил, что автобус давно ушел, Наташа стоит на асфальте, а он продолжает лихорадочно сжимать ее узкую ладонь.
– Извините, – пробормотал Виталик и вконец стушевался. Ему еще ни разу не приходилось общаться с такими НАСТОЯЩИМИ девушками, а школьные подружки все были не в счет.
– Ну, на какой пляж пойдем? – спросила Наташа, изучив объявление. – На старый или на новый?
– Думаю, на новый, – пробормотал Виталик и покраснел. – Я там еще не был.
– А я была вчера. Там интересно!
– Правда? И что там?
– Это необычный пляж! – шепнула Наташа.
– И что там необычного?
– Там все – нагишом!
Виталик остановился как вкопанный.
– То есть как?
– Очень просто, – пояснила Наташа. – Заходите в раздевалку, снимаете с себя все и купайтесь на здоровье. Я вчера одела купальник, знаете, такой глухой, сплошной, в таких в бассейне плавают, так пришлось снять. Дружинники заставили.
Виталик опять сглотнул слюну.
– А дружинники, они тоже, того: в смысле, голые?
– Конечно! У них только красные повязки.
– На руке?
Наташа звонко рассмеялась и заглянула Виталику в глаза.
– Не на ноге же! Конечно, на руке!
– Ну, мало ли! – натужно улыбнулся Виталик. – Может ТАМ!
Он выразительно посмотрел не оттопыренный гульфик джинсов.
– Ой, да Вы – шутник! – снова рассмеялась Наташа. – Нет, у них там ничего нет! То есть, у них там есть все! Я запуталась!
И, внезапно посерьезнев, добавила:
– Давайте перейдем на "ты". Не против?
Виталик не был против. Он был за и не только руками. "За" голосовал и его член.
Между тем свежеположенный асфальт кончился и сменился широкой, посыпанной желтым песком дорогой, которая упиралась в ворота с пламенеющей наверху надписью: "Нудистский пляж". У ворот стояли два ларька, торговавщих, один – мороженым, а другой – газировкой, в тени которого пристроилась румяная бабушка-старушка, продававшая билеты на пляж, а также пляжные шляпы и кепки.