— Да ну, от нее землей пахнет.
Наташа хихикнула:
— А что делать будем? Может, в кино?
— А может, к тебе? У тебя есть видео?
— А как же! Из ГДР привезла. И кассет море!
— Вот и посмотрим!
"Море кассет" состояло из одиннадцати штук, изрядно захватанных руками, но одна кассета его заинтересовала. На ее обложке был изображен кавалер в парике и камзоле, напротив которого стояла дама в платье с декольте, и которая изящно, двумя пальчиками приподняла край платья и обнажила чулки с изящными подвязками выше колен. И эта пара, кажется, собиралась танцевать. Кассета называлась "Контрданс".
— Вот эту поставь, — попросил Наташу Виталик. — Я люблю исторические фильмы.
— Да ну, тоска, — пожала плечами Наташа. — Там пол-кассеты господа съезжаются на бал и разговаривают.
— И танцуют.
— И танцуют что-то вроде кадрили.
— Кадриль я знаю! — обрадовался Виталик и запел. — Когда-то россияне Ванюши, Тани, Мани, танцуя на гулянье, открыли новый стиль:
— Ты неплохо поешь! — похвалила Наташа. — А танцуешь как?
— А никак. Два раза мама пыталась научить меня танцевать вальс, так я ей все ноги оттоптал и бросил.
— Я тебя научу, — пообещала Наташа и поставила кассету.
Видео отображалось на огромном телевизоре SONY, который покоился на трехногой тумбе, а снизу тумбы располагалась полка, на которой и стоял видеомагнитофон, Тоже марки SONY. Управлялось это чудо японской инженерной мысли с общего пульта размером с ладонь сталевара.
Пока по экрану бежали титры, предупреждавшие о всевозможных карах за нарушение копирайта, Наташа пожаловалась:
— Когда нас поперли из ГДР, мы постарались забрать все, и этот телевизор — тоже. Но если бы не папин товарищ, который прислал четырех солдат, этот телевизор пришлось бы оставить немцам. В нем веса, наверное, полтонны.
Но тут титры кончились, и ей пришлось замолчать, потому что гнусавый голос произнес:
— Однажды ненастным вечером к графу Уэссекскому Эдвард съезжались гости:
И правда, у подъезда, на крыльце которого стоял сам граф, по случаю холодной погоды закутанный в плащ с головы до ног, то и дело расшаркивался с очередным гостем или целовал ручки подъезжавшим дамам, тоже тепло одетым.
— И, правда, тоска, — сказал Виталик. — Надолго эта тягомотина?
— На пол-кассеты точно.
— А дальше?
— А дальше я не смотрела. Может, поедим пока? Я тут салатик сваяла:
— Давай. Я с этой бабкой поесть не успел толком.
Салат был вкусный. Виталик причмокивал, облизывал ложку и снова пережевывал сочные упругие листья, щедро сдобренные сметаной. Когда он доел свою порцию и тщательно вытер тарелку кусочком хлеба, на экране SONY что-то изменилось. Гости перестали приезжать, оказались в большом ярко освещенном зале и принялись танцевать. Все это продолжалось долго. Камера выхватывала крупным планом разгоряченные лица мужчин в париках, женщин, изрядно набеленных и нарумяненных, и тоже в париках. В перерывах танца ливрейные слуги обходили гостей с подносами и предлагали им вино в узких бокалах.
— Вот до этого места я видела, — сказала Наташа, но тут вперед вышел граф Эдуард III, открыл рот, а гнусный голос за кадром произнес:
— Господа! Теперь, когда вы согрелись, по законам нашего вечера предлагаю вам обнажить гениталии. До двенадцати часов ночи будем танцевать так.
— Ого! — воскликнула Наташа. — Вот этого я не видела! Интересно!
Дамы и кавалеры потянули за тайные шнурки, и у дам обнажились груди и ноги до животов, а у кавалеров вывалились члены и яйца. Такого количества обнаженных и разнообразных тайных частей тел Виталик не видел ни на пляже, ни в порножурналах, которые он рассматривал с "мушкетерами". На хорах заиграла музыка, и господа запрыгали в такт мелодии. Камера мельком показала музыкантов, потом слуг, и Виталик заметил, что они тоже трясут своими причиндалами, дирижер размахивал руками с голым задом.
— Смотри-ка, благородные трусов не носили! — заметил Виталик.
— А ты не знал? — сказала Наташа. — Женские панталоны появились в конце девятнадцатого века, да и то выглядели препохабно.
— А давай и мы будем танцевать! — предложила она.
— Я не умею, я же говорил, — ответил Виталик, не отрываясь от экрана.
— Да ладно!
Наташа схватила его за руку и вытащила из кресла. Она уже расстегнула верхнюю пуговицу своего легкого платья, вытащила грудки, а длинные полы заткнула за пояс так, что ничего не мешало лицезреть ее бритый лобок.
— Расстегни и ты молнию на брюках! Давай делать, все как они.
— А если они будут в бассейн без воды прыгать? И мы тоже?
Она протянула изящную руку и рывком расстегнула молнию на Виталиковых джинсах "Верея". Затем сдернула тугую резинку плавок вниз и вытащила влажные причиндалы наружу.
— А теперь танцуем! Раз-два, раз-два!
Виталик тут же наступил ей на ногу, и Наташа болезненно сморщилась:
— Да ты и, правда, медведь!
Но тут же нашлась:
— Ты просто прыгай, я танцевать буду я!