Марина, положив ладони на Любины ягодицы, большими пальцами разгребла обильную поросль и слегка растянула ее щель. Она подалась вперед и ее нос был полностью погружен в поблескивающую влагой податливую плоть, язык что-то нащупывал под залупленной шишечкой подрагивающего клитора, пальцы мяли длинные большие губы. Потом она длинно и глубоко лизнула щель от клитора до попы, вызвав ответные похотливые вздрагивания самочьего крупа, и откинулась назад.
— М-м-м-м! Как я люблю этот запах! — томно прикрыв глаза, мечтательно пропела женщина. Потом взглянула на Пашку и уточнила. — Мальчиком моим пахнет: и настоящей густой бабьей течкой.
Несколькими точными движениями, Марина разворошила Любину пизду, разгладила паховые волосы, растянула черно-алые лепестки, растерла их в пальцах, пошлепала по ним ладонью и уложила аккуратным цветком. Потом засунула между ними большие пальцы и сильными движениями растянула и раздрочила вход в ее норку. Обычная пизда (Пашка про себя усмехнулся — давно ли для него голая женская плоть стала обычным делом!?) превратилась в какой-то диковинный, покрытый капельками вязкой влаги, хищный цветок. "Росянка" пришло на ум Пашке.
Полюбовавшись своим произведением, Марина громко, чтобы все слышали, сказала:
— Милочка, дорогая, смотри, какой у мамы цветочек! Хочешь его понюхать? Лезь-ка сюда!
Милочка, только что сидевшая на корточках и с приоткрытым ротиком внимательно наблюдавшая процесс доения Лешкой своей мамки, послушно встала и посмотрела на Марину.
Люба резко дернулась всем телом, пытаясь разогнуться, но Пашка был наготове, и женщина только беспомощно заерзала под его рукой, заполошно тараторя:
— Милка, не надо! Милка, нельзя!!! Милка, не смотри!!!
Балованная девочка, увидев реакцию матери, только еще больше заинтересовалась Марининым предложением и тут же оказалась у нее на ручках.
— Видишь, какой у мамы цветочек красивый? Потрогай!
— Милка, нет!!! Я сказала — нет!!! — взвизгнула Люба.
Милка тут же с любопытством протянула ладошки вперед.
— Волосики, — с любопытством констатировала она.
— Да! Чувствуешь, какие мягкие? У тебя тоже такие скоро будут и все мальчики будут хотеть их погладить. Растяни-ка пальчиками мамину писю. Во-о-от. Видишь какие губки у нее красненькие? На лепесточки похожи, да? А тут шишечка! Подергай! Сильнее, не бойся!
Люба попыталась поджать попу, присесть, спрятать от дочки свой срам, но Пашка сжал ладонь на ее шее, и она тоненько всхлипнув, замерла. Пашке казалось, что все ее тело буквально звенело от напряжения, мышцы под кожей спины дрожали нервной мелкой дрожью, пока ее дочка увлеченно ковырялась у нее в пизде.
— Нет! Нет! Нет! — шептала она, задыхаясь в припадке панической атаки.
— А тело-то твое говорит -да! да! да! — укоризненно сказала Марина. — Тело, дорогая, никогда не врет. Смотри, Милочка, какими слезками мамина писюха заплакала. Прямо заливается. Это значит, она просит свою дочу ее приласкать.
Люба тихо по-бабьи завыла, жалея себя, и тут же вся как-то разом расслабилась и распустилась, по-давешнему всхлипывая.
— Ты же любишь мамулю? Мамуля тебе сисю же дает? И писюху тебе теребит, правда? А маме же никто не теребит писюху. А знаешь, как тетеньки этого хотят? Даже сильнее, чем девочки! И если их не ласкать каждый день, то они злые становятся и сильно болеют. А у мамы же никого кроме тебя и нету. Если ты ее не порадуешь, то кто тогда?
Милочка зачарованно слушала Марину, перебирая пальчиками окончательно потерявшую форму, как будто вывернутую наизнанку, облепленную мокрым волосом подергивающуюся плоть.
Люба громко с хрипотцой дышала, боясь пошевелиться в ожидании решения своей судьбы.
— Ну что, будешь маме помогать?
— Да, — лаконично ответила Милочка, кивнув головкой.
— Тогда давай выучим одну игру. Вы будете потом играть в нее с мамочкой. Игра очень простая. Выбираем вОду. Давай, пусть в этот раз вОдой будешь ты, а я буду как бы твоя мама.
Милочка довольно кивнула.