— Перелома нет, но сильный ушиб точно, щас сделаем укол и повезём его в больницу — а вы скажите родителям
— А может лучше вы скажите а? — промямлил я
— Что, влетит вам похоже? — с издевкой спросил доктор
— Ещё как — ответил я
— Ладно разберёмся, вы лучше помогите носилки дотащить
Мы взялись с Серым за ручки, каждый за одну, а санитар взялся спереди, так и тащили Олега до машины. А он всё лежал и стонал.
Блин у меня слёзы так и текли, а Серый всё успокаивал меня.
— Сказали же нет перелома, что ты плачешь то?
Я молчал, только хныкал, наверное просто чувствовал, что не так то просто всё это.
Машина с мигалками поехала быстро и, мы надеялись, что уж в больнице Олег окажется в безопасности. В больнице он оказался быстро, но вот, как потом оказалось, безопасным это назвать было нельзя.
Мы с Серым приковыляли в наш двор уже часам к 6 вечера. Вымотались капитально, событий в этот день было море, одно другого хлеще.
— Мам, тётя Надя не звонила? — спросил я, только войдя в двери.
— Звонила, сказала, что бы велосипед Олега ты оставил пока у себя. Они в больнице и будут поздно.
— А что там с Олегом?
— Да пока ни чего не говорят, но перелома нет
— Слава Богу — а то мы испугались — облегчённо сказал я.
— Чем вы там занимались а? — очень строго спросила меня она
— Да прыгали с трамплина, вот он и навернулся нечаянно — ответил я уже из ванной
— Подожди, ты мне скажи, чем это вы на реке занимались? — уже грозно продолжила она
Я похолодел, ну не может быть, кто мог сказать про мельницу, это невозможно.
— Загорали — запинаясь ответил я и отвернулся, залезая в ванну
— А кто купался? Ведь у тебя горло больное, а в лагерь ехать уже на следующей неделе — продолжила она и врезала мне по жопе полотенцем
— Залезай в ванну и сиди здесь пока не согреешься! — заключила она и уже к бате обратилась.
— Твой любимый сынок опять отмочил номер, купаться вздумал, иди и поговори с ним.
У меня отлегло от сердца, фу, слава Богу, не про мельницу.
Зашёл батя. В руках как всегда журнал Огонёк, но свёрнутый в трубочку. Понятно, будет бить. Это называется у нас поговорить с сыном.
Кстати я зла не таю на него, было за что меня лупить, и тем более он не знал и 1 процента правды. Ух я представляю, если бы он всё знал. Наверное я бы уже погиб в 5 лет, когда его командирские часы я попробовал на водонепроницаемость. Но это другая история.
— Ну что готов? — спокойно произнёс он
— Всегда готов! — по пионерски произнёс я, встал в ванной лицом к стене и напрягся.
— Ну держись. Пионер! — и он начал экзекуцию.
— Будешь орать, попадёт больше, чем обычно, понял? — очень спокойно произнёс он.
Я промолчал, так, как в зубах зажал большой палец правой руки.
Знаете, журналом попадает больнее, чем ремнём, потому, что он свёрнут в узкую и прочную трубку, напоминающую дубинку. А самое больное место на жопе — это самый её верх, чуть ниже поясницы. Ремень только прижигает кожу, а журнал прошибает гораздо глубже, после чего лежать на спине практически невозможно дня 2.
Экзекуция продолжалась не долго, но эффективно. Сколько было ударов я не помню, но ни единого звука я не издал. Отец вышел.
Я сел на коленки, задёрнул занавеску, заткнул слив, включил воду и тихо завыл от боли и обиды. Ну зачем так уж больно то бить, тем более что даже и объяснить ни чего не дали.
Вот выл я долго, одновременно обливаясь водой, чтоб слёзы не так разъедали глаза, потом успокоился, помылся, поглядел на свою красную в полосках жопу и опять заплакал. Как же я завтра на речку поеду? Все увидят это безобразие и что скажут?
Я оделся и присел на край ванны, ожидая что будут делать мои родители. Так прошло минут 20, я всё не выходил.
— Алексей, марш ужинать! — крикнула мама из кухни
Я появился в коридоре и под издевательские улыбки сестёр прошёл в кухню. Ел молча, не поднимая глаза. Быстро справился с едой, сказал спасибо и пошёл в свою комнату. А мне вдогонку мама сказала:
— Только не закрывайся, у меня к тебе разговор.
Так же было и в этот мрачный, осенний день. У моей мамы и тёти Нади был ко мне разговор.
Итак, мы с Олегом остались одни. Он лежал как обычно в своей кровати в наушниках, что то слушал. Действительно, он был сегодня необычайно бледен, даже сероватый какой то.
*****
Черты его обычно круглого лица заострились, он очень часто дышал и от двери было слышно как он при вдохе хрипит и как булькает у него всё в лёгких. Я осторожно подошёл, чтоб его не тревожить, но он почувствовал меня и открыл глаза.
— Привет Лёша, что уже из школы? — громко спросил он
Я ему показал жестом — что типа сними наушники. Он улыбнулся, снял наушники, мы обнялись, я его поцеловал и ощутил, что он совсем холодный. Этого раньше не было.
Я спросил:
— Говорят, ночью было совсем плохо?