Она расставила ноги чуть шире.
Её сейчас бесстыдно лапал сзади Костя. Парень, о котором она всегда мечтала. Лапал, имея её пальцами прямо при всех.
Как шлюху.
Катя открыто застонала прямо перед окошком киоска, откинув назад голову и раздвинув бёдра, до боли стиснув пальцами прилавок и чувствуя, как жаркие капли стекают вниз по её коже…
"Что ж. Думаю, нам настало время прощаться".
Катя моргнула, не сразу осмыслив содержание слов на экране. Осмыслив же, почему-то не ощутила ни особого удивления, ни иных особых эмоций.
Ещё неделю назад ей не терпелось освободиться от власти Шантажиста. Теперь же — нет, она не то чтобы прониклась к нему какой-то там нежностью, — просто все чувства спутались в странный туманный клубок.
"Уже?" — набрала после раздумий она. Тут же пожалев об этом — что, если собеседник истолкует это как нежелание расставаться?
"По-моему, сейчас у тебя настала не менее интересная полоса и применение для неизрасходованных гормонов. К чему заставлять тебя работать на два фронта?"
После паузы возникло новое сообщение:
"Знаешь, Костя чем-то похож на меня в былые годы. В меня в восьмом классе была влюблена одна девчонка, о чём я узнал лишь намного позже. Сколько раз я думал о том, насколько интересней и приятней были бы мои школьные годы, будь она не закомплексованной романтичной принцессой, а сексуально раскрепощённой стервочкой. Девчонки, однако, в этом плане традиционно закрепощённей парней, — но в твоём случае мы баланс чуть выправили. Даже перегнули немного — думаю, теперь ты сама периодически будешь подстёгивать Костю к чему-нибудь остренькому".
Катя ощутила, как кончики ушей её запылали. Откуда он всё знает?
— Ты… специально хотел?
Спохватившись, она положила пальцы на клавиатуру. Поскольку толковой формулировки вопроса она так и не придумала, то просто дословно напечатала уже сказанное, не забыв даже про многоточие.
"Хотел бы я сказать, что намеренно всё спланировал, — но нет, увы, большей частью всё вышло само", — возникла мгновением позже строчка на экране.
Пару минут спустя глазам Кати предстало неожиданное признание:
"Знаешь, я в действительности большой гад и ничуть то не скрываю. Я заставлял девчонку проделывать такие вещи, от которых у её ровесницы с нервами чуть послабее — или со скрытой сексуальной озабоченностью чуть поменьше — могла бы запросто поехать крыша. Пожалуй, неплохо бы составить об этом предупреждение для всех любителей подобных экзерсисов, если вдруг решу поделиться с кем-нибудь отчётом о своих опытах. Но, по крайней мере, я надеюсь, что мне удалось правильно выбрать момент прекращения опыта — классический happy end в романтических розочках".
Катя вновь положила чуть подрагивающие пальцы на клавиатуру. Но, увы, совершенно не могла придумать, что сказать.
"Удачи тебе, Фэйли".
Катя, уже почти забывшая этот свой ник, вздрогнула. И политкорректно набрала в ответ:
"Спасибо".
Судьбы людей причудливы.
Екатерина Щеглова спустя семь лет пошла по линии практикующих психологов — кто знает, возможно, случившееся с нею на заре полового созревания побудило её заинтересоваться странностями людских душ? Константин Свиренков же, к примеру, стал всё плотнее и плотнее уделять внимание боевым единоборствам на профессиональном уровне — абсолютная неожиданность для тех, кто знал семь лет назад этого щуплого интеллигентного парня.
Около года тому назад Екатерину разобрало любопытство, и она раскопала среди старых файлов электронный почтовый адрес Шантажиста — рискнув отправить по нему короткое письмо.
Ответа, увы, так никогда и не поступило.
Екатерину это не особенно удивило. Будучи начинающим психологом, она к тому времени успела уже чётко составить себе в уме предполагаемый душевный портрет Шантажиста — сексуально озабоченный, но нереализовавший себя в этой сфере лузер-эскапист с низким уровнем воли и почти столь же низким уровнем морали, компенсирующий несовершенство окружающей реальности за счёт высокоразвитого воображения. Прогноз судьбы подобного индивидуума едва ли мог быть благоприятен, варьируясь в весьма неаппетитных пределах.
Тем не менее она ощутила лёгкую печаль.
О Шантажисте она вспоминала со смешанным чувством стыдливой неловкости, профессиональной жалости и грустно-ироничной благодарности.