Я лежал на ней, не вынимая, она тихонько поглаживала мою спину. Наконец, мой член опал и выскочил из нее. Я лег рядом, и положил ладонь на ее восхитительную грудь.
— Мамочка, прости, я прямо в тебя:
— Ничего, милый, в меня можно.
Она встала и ушла в душ. Пришла, стала рядом с постелью, и деланно твердым голосом сказала:
— Аксель, так нельзя. Уходи в свою комнату. Убирайся немедленно.
Я дернул ее за руку и повалил на себя:
— Как бы не так, мамочка! Я столько о тебе думал, наконец, распробовал тебя, и убираться? Нет уж!
Я подмял ее под себя, да она и не очень-то сопротивлялась, и опять принялся целовать ее. Как только добрался до сосков, сопротивление прекратилось вообще. На этот раз я усадил ее верхом на себя и заставил надеться на мой член. Она задвигалась, сладко закрыв глаза. Ее груди мерно раскачивались навстречу друг другу, только на это можно было бы смотреть, не отрываясь, всю жизнь. Она поняла, что я любуюсь ею, и теперь уже то картинно выгибалась, то наклонялась, вставляя соски в мои губы. Когда появились признаки, что скоро, я сел, плотно прижал ее к себе, и вставил палец в ее попку. Она снова задрожала и стала пытаться как можно сильнее на меня насадиться, я стал снизу пытаться как можно глубже в нее проникнуть. Экстаз накрыл нас одновременно.
Мы лежали, обессиленные. Я — на спине, раскинув руки. Она — щекой на моей груди, привалившись ко мне сиськой, и тихонько гладила ладонью мой живот и мой член.
— Аксель, а когда ты успел научиться так лизать? Я вот так и не освоила оральный секс!
— О, мамуля, это просто. Берешь его рукой, и двигаешь вот так. А потом берешь в рот, и заглатываешь синхронно с рукой.
— Дашь мне попробовать! Только пойдем сначала обмоемся.
О, как приятно мне было мыть ее под душем! Наверное, я мыл только ее грудь, а она — мой член. Было такое впечатление, что она никогда не игралась в сексуальные игры. Теперь понятно, почему она разошлась с папиком.
Мы вымыли и вытерли друг друга, пошли в постель и снова принялись целоваться. Даже целовался я лучше нее!
— Ну что, ты мне дашь в рот? — спросила она.
— Тебе — всегда, можешь не спрашивать.
Я разместил ее "валетом" над собой и сказал:
— Прижмись писькой к моему рту, а мою возьми себе!
Мамочкина пышная попа у меня перед глазами. Мамочкина сладкая писечка у меня на губах. Носом я утыкаюсь в ее задний проход. Мой член погрузился в ее нежный ротик. Она старательно меня отсасывает, я тоже даром времени не теряю. Мы пыхтим и стонем, и стараемся, стараемся! Я сглатываю все, что из нее вытекает, помогаю себе пальцем в ее попке. На этот раз она кончает раньше меня, но меня не оставляет — ложится внизу между моих ног и доводит меня до полного опустошения.
— Хорошо, что мыться не нужно — я встать не смогу. — говорит она, и мы засыпаем, держа друг дружку за гениталии.
10.
Утром меня разбудили мои часы. Мама проснулась:
— Ты куда?
— Мамочка, мы договорились с Нормой на лодке плыть на остров. Иди на пляж, там тебя будет ждать Павел. Он боится, так что, ты смелее!
— Дурачок! — засмеялась мама. — Ладно, поцелуй меня и беги.
Я поцеловал сначала губы, потом сисечки, потом письку, и снова губы:
— Пока! Приду вечером!
Взявши пляжную сумку с вещами, пошел к бунгало соседей. Стукнул в окошко Нормы, она выглянула — на ней не было лифчика:
— Я сейчас, подожди!
Было чудное утро. Я уселся на землю, привалившись спиной к стене. Она возилась довольно долго, потом выглянула из двери:
— Иди, осевой, забирай вещи, не мне же таскать, когда есть мужчина!
Мы взяли все и пошли на лодочную станцию. Нам показали лодку, выдали весла и холодный бочонок с пресной водой. Мы загрузились, Норма уселась на носу, я — за весла, и поплыли на остров. Оказалось, что там есть небольшие следы цивилизации. Первым делом мы застолбили место, вывесив вымпел ¬- он оказался деревянным и опускался с помощью специального рычага. Лодку надежно привязали к специальному колышку с кольцом для веревки. Под деревьями обнаружили гладко оструганный широкий деревянный лежак. Прошли по тропинке чуть глубже в лесок — там обнаружили бьющий из-под земли холодный родничок, правда, вода в нем была жутко соленая. Мы разместили в ручейке свои запасы воды. На лежаке расстелили рядышком наши коврики.
— Как твоя матушка? — спросила Норма.
— Да вот, поплакала вечером немножко.
— А мой папик дрочил полночи. Наверняка, на нее.
— Да и моя, похоже, на него запала. Знаешь, перпендикулярная, мы с тобой избавили их от своего присутствия! — и мы засмеялись.
— Слушай, а давай загорать голышом? Ты не против? — предложила она.
— Да я всеми руками за!