— Я больше не буду, — прошептал он. Голос был полон возбуждения. — Даю тебе слово!
Его ладонь несмело поднялась и мягко нажала на мою грудь.
— Извини, — говорил парень жарким шепотом. — Ляг!
Я медленно вернулся в свое полулежачее положение, настороженно глядя на него.
Мне хотелось бы почувствовать то пронзительное наслаждение, которое пронзало меня еще секунды назад. Но магия удивительных ласк исчезла. Мой член ощутимо опал. Мои страхи и сомнения вернулись: Меня прямо сейчас совершенно незнакомый парень в общественном автобусе превращает в: в: Пидором я не мог назвать себя даже мысленно: Наконец, я нашел слово — превращает в гея. И тут же понял, что сами поиски слова помягче означают мое поражение: Полное поражение:
Я чувствовал, как рука парня давит на мою грудь. И вновь ощущал стыд и страх. К этому примешивалось недоверие — неужели это и правда со мной происходит? Происходит извращение, самое настоящее извращение, сексуальное извращение в буквальном смысле этого слова! Со мной! Еще никогда не:
Рука несмело легла на мое бедро. В сантиметре от развилки ног. И осторожно подвинулась вверх.
Неважно: Мысли спутались и, хотя чувства остались, они распались на фрагменты. Их заслоняло то, что он вновь прикоснулся к моему члену.
Конечно, он сразу почувствовал отсутствие твердого стержня. И вновь мягко, без нажима стала мять то, что сжала его ладонь.
— Раздвинь ноги, — одними губами прошептал парень.
Мой член, подчиняясь лишь ему ведомым законам, стал набухать.
— Котенок! — на этот раз шепот был почти явственно слышен. — Раздвинь ноги!
Ну вот, я уже котенок! Куда я так докачусь!
У меня в голове почему-то возникла картинка, в которой мои шорты были расстегнуты, как минуту назад. И как минуту назад, из разошедшейся буквой "V" ширинки торчал бугор обтянутого тканью трусов члена. Только мы стояли посреди какой-то комнаты. За окном светились вечерние фонари. Он тесно прижимался ко мне сзади. Сильно, страстно. Я спиной чувствовал его часто вздымающуюся грудь. В шорты мне сзади упирался твердый горячий бугор. Бугор на его собственных шортах, еще застегнутых. . И руки его, еще горячие от долгого скольжения по моей футболке, осторожно и аккуратно стягивали с меня трусы, сантиметр за сантиметром. И я чувствовал уже, как прохладный воздух играет волосками над моим все еще плененным трусами членом. И я чувствовал уже, как жесткая джинсовая ткань его шорт трет обнажившиеся ягодицы:
Там, в моем воображении, я откинул голову назад, подставляя шею его поцелуям: Здесь, в реальности, я послушно развел бедра. Знакомый стук одной коленки о стенку автобуса. Знакомое ощущение тепла ноги соседа на второй:
Мой член встал с завидным напряжением. Вытянулся, отвердел: Теперь он сразу оказался внутри шорт вертикально вверх. И головка осталась обнажена: Как удобно!
Способность иронизировать сохранялась у меня еще, наверное, с полминуты. Знакомые волны удовольствия уже заполонили меня, но я еще мог думать. Потом мое тело отдалось волшебству ласкающей меня ладони, расплавилось в наслаждении, задвигалось в том же ритме, вытянулось в скрученную стальную пружину: И я перестал отдавать себе отчет в том, кто я, где и что со мной происходит.
Легкая боль в яичке, сжатого пальцами. Острая волна наслаждения из члена, по которому подушка ладони скользит, вжимаясь, по кругу. Пальцы, спустившиеся за мошонку, ниже, еще ниже, и уже сжимающие мой зад снизу. Ладонь, прощупывающая ствол члена уверенными движениями. И боль в другом яичке. И волна наслаждения, волна за волной, все усиливающиеся волны наслаждения из ласкаемого пальцами члена:
Я потерял счет времени. Я был поглощен сильнейшим удовольствием. Я сам был удовольствием. Я позабыл обо всем и лишь наслаждался, и наслаждался, и наслаждался.
А потом автобус тряхнуло. Я помню, что во вселенную наслаждения проникло ощущение, что автобус тряхнуло на какой-то яме. Пальцы сжали головку моего члена сильнее обычного и: