— Значит так, орлы, — деловито закончил Сан Саныч воспитательную беседу с нами, — Если хотите трояк в году по алгебре получить, вместо пары и переэкзаменовки на осень, то надо чуток подсобить школе в улучшении показателей по сбору макулатуры. Приносите каждый килограмм по 50 и считайте, что трояки у вас в кармане. Усекли?
Мы с Вовкой переглянулись и я робко спросил:
— Так это… где ж нам столько бумаги набрать то?
— А это уже ваши трудности, граждане тунеядцы, — усмехнулся Сан Саныч, — мы, например, в свое время по домам ходили, просили у народа старые газеты…
Сан Саныч (наш классный руководитель и учитель по алгебре и геометрии) , конечно, был мужик башковитый и уважаемый в нашей школе, но тут он явно перебрал. Дело в том, что в его то время народ может на помойку все старые бумаги и выбрасывал, а сейчас (в начале 80-х) народ всю ненужную бумагу сдавал на талоны, чтобы по ним потом книжки дефицитные приобрести. Ну да делать нечего, побрели мы с Вовкой в ближайшую многоэтажку, обходить квартиры и просить от лица пионерской организации нашей школы помочь в "улучшении показателей". В нескольких квартирах нас, попросту говоря, отшили, где-то даже не открыли дверь, где-то никого дома не оказалось, но в результате нам повезло (хотя, с точки зрения дальнейших событий — это как посмотреть) . Звоним в очередную дверь, открывает нам женщина, молодая, интеллигентная, стройная (мы в нашем возрасте уже могли это оценить) , спрашивает, чего, мол, надо вам ребята, ну мы ей стали втирать заранее заготовленную речь про "улучшение показателей" и тут она и говорит:
— Ой, мальчики, как здорово, что вы пришли! У нас дома скопились горы всякого старья, которое мы все никак не соберемся выкинуть.
Оказалось, что у нее муж преподаватель востоковедения и поэтому у них в квартире буквально залежи хлама, типа студенческих работ, пожелтевших рукописей всяких давно уже изданных статей и т. п. Она начала перебирать весь этот ворох, утрамбовывая ненужную бумагу в стопки и связывая их веревкой, а мы с Вованом помогали ей, то и дело косясь на ее обнаженные коленки, выглядывавшие из под не очень длинного халата. Тут внимание моего приятеля привлек один бумажный листок, на котором была изображена красивая цветная картинка с непонятным узором в виде ромба и каких-то спиралей с горящими огнями посредине.
— А это чего? — спросил он с любопытством хозяйку квартиры.
— Это? Это мандола, — ответила она, после чего мы с Вовкой заржали как дебилы.
— Слово конечно звучит забавно, — продолжила свое разъяснение хозяйка, не обращая особого внимания на нашу тупую реакцию, — но в нем нет ничего смешного, мандола — это такое специальное изображение, глядя на которое, приверженцы буддизма медитируют.
— Чего делают? — спросил на этот раз я, так же демонстрируя свою любознательность.
— Медитируют, ну то есть сосредотачивают свое внимание на данном изображении в поисках духовного просветления…
— Ух, ты! — заинтересовался Вован, хотя абсолютно не понял, о чем шла речь, — а если мы попробуем… это… медитировать? У нас получится?
— Ну что ж, давайте попробуем, — пожала плечами хозяйка и разложила листок на полу, где мы сидели, — надо закрыть глаза, глубоко вдохнуть, выдохнуть и потом смотреть не отрываясь на картинку, следя за своим дыханием, оно должно быть ровным и спокойным.
Мы так и сделали. После того, как я созерцал этот ромб в течение нескольких минут, спирали стали вращаться, меняя цвета, а огни в них загорелись как настоящие…
… Краем глаза я вдруг заметил, что Вовкина рука потянулась к ножницам лежавшим на полу, которыми хозяйка квартиры отрезала веревки для связывания макулатуры. Схватив ножницы, мой приятель неожиданно приставил их к горлу молодой женщины:
— А ну, раздевайся! — скомандовал он не своим голосом.