Михаил поднимает девочку за талию и сажает на деревянное сооружение. Быстро стягивает с чуть поднятых ножек штанишки. Все сразу.
Девочка уже раздвигает коленки, чуть поднимая пяточки. Ножки оказываются раздвинутыми так широко, что щелка писи раскрывается маленьким розовым цветком. Михаил прильнул языком к чистенькому бутончику. Одно прикосновение, а девочка откидывает головку. Михаил чуть отстранился, чтобы рассмотреть это чудо.
Да это раскрытый цветок, в котором влажно поблескивают от смазочки два дивных, нежных лепесточка. Они уже раскрылись, являя взору глазок влагалища. Внезапно детские пальцы перекрывают обзор. Это девочка сама тянет туда руку, теребя пальцами маленький клитор. Движения привычные и уверенные. Можно ни о чем не спрашивать. Так может делать только тот, кто делал это тысячу раз.
Он дожидается замедления ее движений и наклоняется к писе. В нескольких миллиметрах от этого маленького, но сочного плода он останавливается. Щекочет самым кончиком языка, на мгновение отстраняется, предупреждает ее попытки придвинуться, плотнее прижаться писей к лицу, а потом начинает обводить, языком вокруг раззуженного ранней страстью местечка, вызывая в девочке (он уже ни сколько не сомневался в этом!) еще большее желание и наслаждение. Девочка застонала. В этом стоне можно слышать просьбу. Но еще рано.
Маленькая подружка измучена. Пробудившаяся страсть требует большего. Ей очень хочется, чтобы он проник в нее. Она снова постанывает, дрожит, ее писечка истекает и тоже подрагивает. Дрожит и маленький, но напряженный клитор. Он тоже восстал и высунул свою вызывающую головку. Теперь уже не только маленький девичий членик, но и член Михаила просится навстречу ласкам. Но Михаил пока сдерживает себя. Он все лижет и лижет припухлые внешние губки. Иногда он быстрым движением слизывает в самом низу щелки капельки просочившейся.
Затем Михаил поднимает повыше ножки, раздвигает ягодички и принимается лизать и ласкать влажную от натекшей влаги дырочку попки. Подкладочка пальто уже мокрая. Палец почти без сопротивления проникает в попочку.
Пора. Больше терпеть нет сил. Михаил стаскивает девочку с деревянного сооружения и, не давая опуститься ножкам на пол, насаживает попкой на взбудораженный и готовый ко всему член.
Правая рука переходит на лобочек, поддерживает животик. Левая — держит девочку за ножку. Она, сладко и радостно вскрикнув, хватается руками за доски сооружения. Михаил напрягается. Девочка начинает спускать, дрожа животом и ритмично стискивая его член в своей попке. Еще секунда и Михаил выплескивает свое семя. Это самый сильный оргазм в его жизни.
Оба они нечего не слышат. Михаил медленно оседает, опуская на пол обессилившую девочку.
Окружающий мир отступил. Нет ни стен, ни звуков.
Даже звуков шагов входящего в туалет человека.
*14*
Сергей был внешне подтянут. Милицейскую форму он носил, скорее как это делали его предшественники в пятидесятые — подтянуто-перетянуто, со множеством ремней. Внешне респектабельный, он не мог похвастать удачей. Жену выгнал, продавцы пива отказались отдавать дать. Ведь просил по-божески. 5 000 "старых" с ящика. Но с недавнего времени власть на вокзале взяли "линейщики". Линейное отделение грамотно оттерло от пивного бизнеса, как Сергея, так и начальника местной милиции Восмиренко. Жить на одну зарплату можно, но…
Сергей обходил свои бывшие владения — вокзал. Он уже ничего не решал. Насмешливые взгляды продавцов усугубляли тоску. Он уже ничего не решал. Не его территория.
*****
Взглянув на основное здание вокзала. Сергей уныло потянулся к почти неиспользуемому туннелю, начинавшемуся у дальней платформы.
Тусклые лампочки перехода. Туалет. Звуки какие-то. Явно стоны. Рука уже на пистолете.
Представшая перед Сергеем картина потрясала. Спиной к нему стоял парень, а в его руках билась малолетка. О насилии не могло быть и речи. Стоны явно выдавали наслаждение. Парень обмяк, девчонка стала ногами на кафельный пол.
Девочка повернулась первой. Блаженство на ее лице сменилось испугом, который был виден, несмотря на плохое освещение.
В голове Сергея уже зрел план. Пригрозить парню статьей за изнасилование малолетних, камерой с пидорами и итак далее. Тысяча баксов, как с куста, а то и более. Если родители богатые. А девчонку… . Впрочем, там посмотрим.
Михаил обернулся и замер. Хуже не придумаешь. Здоровый мент с пистолетом, который явно всё видел или, по крайней мере, всё понял. О не застегнутой ширинке и говорить нечего.
Михаил медленно наклонился к девочке и процедил сквозь зубы: Отвлеки!
И тут произошло то, чего оба мужика не ожидали. Девочка с криком: "А-а-а!", кинулась к милиционеру прямо на руки, подпрыгнула и обвила руками. Губами она впилась в щеку и стала судорожно чмокать неумело целуя опешившего мента.
Руки Сергея оказались заняты, фуражка съехала и покатилась по грязному полу.
Михаил знал, что это его последний шанс. Добежать своими ногами до китайской границы, не составило в такой момент никакого бы труда. Через десять секунд он уже был на улице, успев промчаться и мимо Сергея и по туннелю и вверх по ступенькам, секунд через двадцать — на другой улице, а через минуту он уже впрыгивал в трамвай на второй остановке от вокзала.
Мент медленно приходил в себя. Доставшееся ему от парня "наследство" уже расстегивало ему брюки. Шлюха! Сергей надавил девочке на плечи, и она опустилась на колени. Минет она делала не очень хорошо, но явно не в первый раз. Мент поморщился, перехватил девочку, отвел в кабинку, повернул к себе спиной, спустил девичьи штанишки, поплевал на руку, смазал слюной анус и резким толчком вошел в девочку сзади. Толстый инструмент, чуть не проткнул детскую попку, но Катя почти не чувствовала боли. Главное, что "он" спасен.
Сергей начал откровенно долбить девчонку: раз-два. Раз и два. Как резиновую куклу, недавно отобранную у кавказцев — монотонно и жестоко. Девочка давно уже не улыбалась. Крупные слезинки потекли по щекам. Не из-за боли. К ней она привыкла. Просто с ней обращались как с дубиной.
Зато Сергей был доволен. Деньги ушли, зато теперь его сексуальные проблемы решены надолго. Значит так. Девчонку запугать. Взять е координаты, всё проверить — родственников знакомых. И заставить "работать" на себя. А заодно наехать на родственников, сорвать "ловэ", то есть денег.
Такие мысли были Сергею очень приятны. Он продолжал делать эти "раз и два".
Всхлипывания девочки только возбуждали. Яйца колотились по ягодицам. Член проникал на удивление глубоко. Когда он иногда его вынимал, слышался характерный чмокающий звук. Раз и два. Раз и два. Айн, цвай. Айн, цвай.
*15*
Военный патруль искал дезертира. Пять человек в патруле — редкость. Но на этот раз было именно так. Два солдата и три офицера. Еще бы дезертир, ушел с оружием, прямо из воинской части, расположенной в городе, недалеко от вокзала. Дезертир, как оказалось еще до армии, чуть было не сел за изнасилование, поэтому были приняты срочные и серьезные меры. Не прошло часа с момента побега, как патруль уже был на вокзале. Осмотрели уже почти всё. Остался только туннель.
Плач в туалете. Наверняка это он, подлец. Вперед! Преследователи врываются в туалет. Попался насильник! Ишь, малолетку захотел!
Ба, да это же не тот!
Патрульные чуть отступили, наведя оружие на неизвестного насильника в милицейской форме.
Сергей очумелым взглядом смотрел на военных. Но он их почти не видел.
Ему вдруг вспомнилось, как в далеком детстве какой-то бич, по нынешнему "БОМЖ", отловил его, держал за уши и заставил сосать свой грязный член.
Когда через много лет, однажды напившись, он поведал об этом своему, теперь уже бывшему другу, тот ощетинился в улыбке и произнес:
— Да ты не Сергей, ты "сэр — гей"!
Вот и теперь этот БОМЖ явился из небытия. Грязный и не бритый, видимый только ему одному, тот стоял перед Сергеем и ухмылялся. Ухмылялся той же поганой улыбкой, как и много лет назад.
Внутренний крик заполнил мозг Сергея:
— Не позволю!! Ухмыляться не позволю!!!
Остальные слышали только стук капель. Они только подчеркивали тишину.
Когда старший офицер патруля уже хотел было прервать эту тишину, Сергей, глядя прямо ему в глаза, опустил руку в кобуру. Он нарочито медленно достал пистолет и молча вставил дуло себе в рот.
Металл пистолета во рту был не менее обиден, чем тот грязный член в его рту, тогда в его детстве. Сергей спокойно и плавно, как учили, спустил курок…
Что только не лезет в голову ментам перед смертью!