— У меня такого кайфа никогда еще не было. — Я повернул к нему голову. — А ты зачем мне свою колбасень в задницу засунул?
Он близко наклоняется к моему уху и, еще не отдышавшись, насмешливо поправляет:
— Не "колбасень", а — хуй. Сколько раз тебе говорил. А ты чё, правда, что ли ничего не понял?
— А что понимать-то? — удивился я.
— Витька! Я же тебя только что… ВЫЕБАЛ!!! … В ЖОПУ!!!
— Как это?
— ПО-НАСТОЯЩЕМУ!!! ДО САМОГО КОНЦА!!! ДО МАЛАФЬИ!!!
— Как это — "по-настоящему"? — мне становиться смешно. — Я же, вроде, не девка.
— А вот так. Баб ведь мужики по-настоящему ебут, в пизду. Сначала целку рвут, а потом уже ебут до малафьи, чтобы приятнее обоим было. Они от этого тоже кайф ловят. И в жопу их тоже можно ебать. Они и так и так выебанными считаются. И пацанов можно в жопу ебать. Тоже по-настоящему. Вот я тебе целку порвал и по-настоящему выебал. И кайф ты от моего хуя получил. И малафью всю в тебя спустил! Вот и получается, что я тебя выебал по-настоящему.
— Ну и что?
— А ничего. Теперь моя малафья у тебя в яйцах останется на всю жизнь. Так что ты теперь уже не пацан.
— Почему это?
— Потому. Если пацана выебать, то он уже мужиком перестает быть. Потому, что чужая малафья только в бабах может быть. Вот ты теперь бабой и стал, девкой короче.
— Сам ты девка… Придурок, — я спихнул с себя Антона. Его обмякшая колбасина вывалилась из моей задницы. В темноте я нашел свои трусы и быстро надел их на себя. Мой собственный банан никак не хотел успокаиваться и торчал так, что начинал уже болеть. Я запихнул его в трусы, придавив резинкой. Сел на самый дальний от Антона край матраса. Трусы на попе сразу же неприятно намокли. Слезы обиды наворачивались на глаза. Как он… Антон… , который был мне самым дорогим человеком, мог сделать со мной такое? Превратить из пацана в какую-то девку.
— Ты чё вскочил-то? Теперь назад пути нет, — Антон засмеялся. — Целкой обратно не станешь — хуй в твоей жопе уже был.
— Скотина ты, — слезы наконец-то хлынули из моих глаз.
— Чё распсиховался-то? — он перекатился на мой край матраса. — Тебе что, не понравилось? Ты же кайф поймал. Стонал даже… — он снова усмехнулся, -… как девка.
— Ты же обещал, что мне приятно будет, а сам… выебал меня! Девкой сделал!
Я вскочил, и как был в трусах, не одевая шорты, скатился с сеновала и пошел в хату. Антон что-то говорил мне вслед громким шепотом. Я зашел в туалет. Вытер клочком газеты мокрую дырку в заднице. Никогда в жизни я больше не буду ездить в деревню. Пусть этот придурок один в нее ездит.
Я тихонько прокрался до кровати бабушки и лег с ней. Слезы катились из моих глаз. Я вспоминал какое удовольствие мне доставил Антон. И какая жестокая теперь за это меня ждет расплата. Банан наконец-то успокоился и вернулся в прежнее сонное состояние. Я представлял себе, как скоро у меня его не станет, и я превращусь в девчонку. Как расстроиться мама, как она догадается, что меня выебали, и я не смог остаться мальчиком. Как мне будут покупать платья и кукол. И как в школе будут дразниться пацаны, потому что я оказался таким маменькиным сынком, что чужой хуй наспускал мне в жопу малафьи, с которой мне придется ходить всю жизнь. А папа, который обещал купить мне "спортивку", купит мне велик с девчачьей рамой.
Я провалился в кошмарный сон. Я бил Антона. Я бил его так, что его лицо было все в крови. Я тоже сделаю так, что он станет девчонкой. Я снимаю с него трусы. Я мажу дырку в его заднице вазелином. Я сую в эту дырку свой банан. Теперь я отомщу ему. И сам его выебу. И малафью в него налью. Вот только у меня все равно ее нет. А Антон приходит в себя и злорадно ухмыляется: "Я же говорил, что в тебе только моя малафья будет. А своя у тебя уже никогда не появится".
Продолжение следует.
Уважаемые читатели, было бы очень интересно узнать Ваше мнение о данном литературном опусе. Имеет ли смысл дальнейшая публикация?