— Да, Валь, давай на "ты".
— Правильно. Теперь о названиях. То, что у меня болтается перед носом, я называю "хуй". Понял? Повтори пять раз.
Вовка повторил.
— Молодец!
Валя одобрительно хлопнула его по плечу мокрой рукой.
— То, что находится у меня между ног, я называю "пизда". Повтори!
Вовка повторил.
— Молодец, племяш! А теперь мы будем "ебать" друг друга, чтобы "кончить"!
— Понятно!
— Ну, раз тебе все понятно, я начну: у тебя хуй залупляется?
— Чего?
— Сама проверю!
Она взяла мокрой рукой Вовкин хуй и сдвинула назад крайнюю плоть.
— Ого! Как у взрослых мужиков! Сам разработал или кто помог?
— Сам!
— Молодец!
Валя открыла рот и всосала в него Вовкин хуй. И тут же выплюнула почти весь, удерживая головку, лизнула ее снизу и снова всосала весь. Сделав так раз пять, она выплюнула Вовкин член и спросила, глядя на Вовку сквозь мокрую челку:
— Ну как?
Вовка выдавил из себя что-то нечленораздельное.
— Тогда давай еще.
Она снова всосала член, но крепко прихватила его пальцами у основания, чтобы в нем задержалась кровь. "Что-то вроде искусственной эрекции" — догадался Вовка, но тут же забыл о своей догадке, потому что Валя задала его члену настоящую трепку. Она то всасывала, то выплевывала его, то лизала снизу, то сверху, то покусывала, всасывая, то работала языком, словно пытаясь расширить маленькое отверстие на конце головки и, наконец, добилась своего: его маленький член, наполненный кровью, как у взрослого мужчины, затрепетал у нее во рту, как флаг на ветру.
Когда она отпустила его, Вовка сполз с Вали и улегся в ванну рядом с ней. Да, вяло подумал Вовка, это тебе не у девочек "ножки сжимать".
— Теперь, племяш, когда ты отдохнул, поработай на свою тетю. Ложись на меня головой к пизде, найди там маленький хуек и поработай языком примерно как я.
— Ну, тетка, подожди! — подумал Вовка и вскоре заставил Валю стонать, рычать и извиваться почище, чем это делала Мара. Только Валя сознания не теряла.
Когда Валя перестала безумствовать, Вовка лег так, чтобы одной рукой доставать до пизды, а другой рукой трогать большую Валину грудь, переваливая ее тяжелые сиськи с одной стороны на другую. Скоро Валя опять закряхтела, но тут Вовка укусил ее за сосок. Валя дернулась, было возмутилась, но тут Вовка объявил, что будет трахать ее по-настоящему. Валя была заинтригована и позволила Вовке залезть на нее и засунуть ей между ног намыленный конец. Он начал двигать его вверх и вниз, стараясь задевать клитор, и вскоре Валя кончила, закричав как при настоящей ебле на колхозном сеновале.
Ну, племяш, ты даешь! — восхитилась Валя через несколько минут. — Я словно помолодела лет на пятнадцать. Проси у меня что хошь.
Вовка не знал, что попросить и перенес решение на следующий день. Потом Вовка и Валя одевались, и Вовка долго застегивал тетке бюстгальтер, потому что ее груди налились и не желали влезать в тесные чашки. Затем они разошлись. Вовка — на диван, еще хранивший ее запах, а Валя — на "дачу" , продолжать мужественную борьбу с разнообразными овощами.
На следующий день Валя пришла на квартиру с кучей разных сластей из соседнего магазина, они долго пили чай, а потом Вовка напомнил Вале о долге. Тетка насторожилась, но "племяш" великодушно отложил долг на потом, и добавил:
— Валя, ты, кажется, хотела жениха?
Валя согласно кивнула.
— У нас в школе есть завхоз неженатый, он не очень молод, но я ему описал тебя, и он заинтересовался.
Через две недели Валя и завхоз расписались. Вовка пошел провожать их на станцию. Валя подмигивала Вовке, то и дело называла его сводником и кивала на завхоза. Через год у них родился сын, и Валя, конечно же, назвала его Вовиком. К седьмому ноября вместо открытки она прислала фотографию, на которой были изображены, естественно, сама Валя и некий сверток размером с батон за двадцать восемь копеек, который Валя подносила к своей ставшей еще больше груди и на котором было написано фиолетовыми чернилами: Вовка-проказник.
Спасская башня
В третьем классе, в октябре-месяце, когда уже изрядно похолодало и включили отопление, ночью прорвало трубу и затопило и паркет, который пошел волнами и парты, которые тоже повело. Физкультуру отменили, и в физкультурный зал натащили старые-престарые сдвоенные парты, которые были сделаны с лавками заодно. В физкультурный зал перевели Вовкин класс, и занятия продолжались. И все бы ничего, если бы Вовку посадили за одну парту с Марой, или с беленькой Наташей Барабановой с приятным тихим голоском. Нет. Его посадили рядом с Иркой Спасской по кличке Спасская башня и которая была больше всех в классе. У нее была здоровая жопа, которая тряслась при ходьбе и почти настоящие сиськи, которые тоже тряслись, но по любому поводу. И еще она все время ела. Ела в столовой, ела на переменах, ела тайно на уроках. И все время предлагала свою еду Вовке. Откусит пирожок, потом вспомнит о Вовке, и предлагает Вовке за компанию. Откусить. Но Вовка объедками не питался принципиально.
*****
Но однажды случилось следующее. Ирка принесла слишком толстый бутерброд и решила его попробовать на перемене, но слишком широко раскрыла рот. В нем что-то громко щелкнуло, полуоткушенный кусок выпал у нее изо рта, сам бутерброд — из рук, заплывшие жиром глазки неопределенного цвета заполнились слезами, и она так и застыла — с открытым ртом. От маленького, но ехидного шпаненка немедленно поступило предложение вставить в рот Спасской башне башенные часы со стрелками, пока есть возможность, но появились срочно вызванные педагоги и с ними — медсестра. Спасскую немедленно отвели в медкабинет, но медсестра не знала, как вправляют вывих нижней челюсти, точнее — знала, но не умела. И на летучем педсовете было решено отвести Башню в поликлинику, в травмопункт. Сопровождать Ирку было поручено медсестре, шпаненку Сашке и Вовке, который жил с Башней в одном доме.
Медсестра шла впереди, за ней — Ирка с открытым ртом и плачущими глазами, а за нее цеплялись падающие от смеха (каждый со своей стороны) Сашка и Вовка.
Ой, не могу! — стенал Сашка, сгибаясь пополам от хохота. — Спасская башня часы потеряла!
Новая версия происшедшего вызвала новый приступ гомерического хохота и у Вовки, который смеяться над больными людьми не любил, но мог.
В травмопункте вправлять челюсть тоже не стали, а повели Ирку сразу к хирургу. У хирурга сидела очередь, которая подняла было шум, но была успокоена двумя магическими словами: "Экстренный случай!". Башню завели в широко распахнутую дверь, смехачи Сашка и Вовка, естественно, были оставлены снаружи "охранять дверь". После бурного, но короткого обсуждения сразу четырьмя голосами наступила короткая пауза, после которой мальчиши явственно услышали громкий "щелк" и сдавленный вопль: "М-м-м-м!!!". После чего медсестры вывели бледную Башню и усадили на банкетку. Сашка опять вознамерился сострить, но был остановлен строгим воплем школьной медсестры: "она жевать не сможет целый месяц! А у тебя все смешки!". После чего Ирка разревелась всерьез и надолго. Дуэтом медсестер было предложено дать ей настойки пустырника, но это предложение было с негодованием отвергнуто вышедшим на шум врачом-хирургом, приказавшим отвести ее в травмопункт и вколоть успокоительного. После чего вопрос успокоения Спасской башни отпал сам собой. Медсестра и два школьника отвели Ирку домой, Сашку, как прожженого троечника, медсестра отвела в школу, а Вовке, как почти отличнику, было предложено остаться у Иры и дождаться ее родителей.