— Тетя! . . Он проснулся! — простонала Наташка не в силах остановиться.
Я не выдержал, из-под большого пальца тети густо брызнула сперма, направив ее мне на живот и подождав пока все не вытечет, она нежно поводила по животу ладошкой.
Наташка надрывно вскрикнула, и чтобы она не упала, тетя свободной рукой ее подержала, принимая в объятья.
— Он проснулся… — уже затихая, повторила Наташка
— Подумаешь. Сладость-то, какая по телу побежала, да?!
— Да… — пряча лицо за плечо тети, ответила Наташка.
— И никто у тебя ее, теперь, не отберет… А ты, соня, вставай, уже скоро полдень.
Сказав, что завтрак в печи, тетя с Наташкой отправились на ромашковое поле. Я умылся у бочки, поиграл с собакой, точнее поиграл с собакой, потом умылся. Похватал с чугунка горячие пирожки с картошкой, запил молоком. Походил из угла в угол — заскучал. Оставили одного и даже не сказали надолго ли?
Да, одеваться я не стал. Эту деталь из жизни аборигенов отдельно взятого сибирского лесничества можно было не напоминать, так на всякий случай и для общей картины.
Наташка тоже с самого утра была голой, без всякого стеснения разгуливала передо мной. Хотя, нет, просто ходила, словно на ней была одежда. Даже, когда я останавливался взглядом на одном из ее сосков или золотистом пушке — она не краснела. Наоборот, с вызовом смотрела на меня. Но так, как, мое обработанное тетей "отличие" оставалось безынициативным, она переходила на обычное общение ничем не отличающееся от болтовни девчонки обо всем сразу и ни о чем конкретно.
Уже по окончанию школы, я узнал, что в мире существует нудизм, что есть целые семьи, живущие вне существующей морали, и даже готовят раздетыми. Но тетя ходила в халате с васильками. Только когда управилась с хозяйством, напекла пирожков, тогда, пошептавшись с Наташкой, она кивнула и сняла его. А после они ушли на ромашковое поле, гадать, и меня с собой не взяли, напомнив мне, что у девочек свои секреты…
Скучал я не долго, мой зоркий, ожидающий глаз увидел их выход из леса в окно, через открытую калитку.
Я вскочил на двор, выказав тем свое нетерпение. Хладнокровный вождь апачей из меня бы не вышел. Особенно когда увидел их в нарядах из ромашек. Они сплели себе венки, украсили груди гирляндами из полевых цветов и опоясали ими бедра. А тетя еще и вплела их в косу. Взор мой не остался холодным и беспристрастным — настоящего мужчины. Я подбежал к ним, обошел, забыв все слова.
— Глаза не оброни! — засмеялась тетя. — Того гляди выпадут.
— А потрогать можно? — пересилил я то, что творилось у меня внутри, не давая языку преобразовать учащенное дыхание в более длинные, осознанные слова.
— Цветы? — влезла Наташка, язвительно сощурив карих бесенят.
— И цветы тоже.
— А, какой! . .
— Я тоже хочу знать, как ласкать женщину! — отрезал я, повернувшись к крыльцу.
— Наташ, а ведь он не спал! — проговорила тетя.
— Хитрюга! . .
Я побежал к дому.
— Наташка, ловим его! — крикнула тетя.
Они погнались за мной. Словно заяц я сделал петлю вокруг бочки, но они разъединились, стали меня обхватывать с двух сторон. Мне нужно было рвануться в сторону Наташки, у нее бы не хватило сил меня удержать, но я и не хотел убегать совсем.
Еще признаюсь, мне захотелось объятий тети, теплых, ласковых. Уткнуться в ее небольшую грудь и если получиться поймать лицом острый сосок. Как прекрасно, когда он упруго скользит по твоим щекам и ты его пытаешься заполучить в рот, но он — непокойный, пружинит.
Тетя распахнула объятья. Я запутался губами в гирлянде и порвал ее.
— Попался? — проговорила тетя.
— Он специально, я видела, видела! — немного ревниво, фыркнула Наташка.
— Пленника в дом! — скомандовала тетя. — Наказать за хитрость.
Наташка быстро отыскала у забора заросли травы, сорвала что-то вроде крапивы, — хорошо, что вроде, а не крапиву, и хлестнула меня по голому заду.
— Вот тебе, вот… Будешь знать, как подглядывать!
Так, под конвоем, они меня и привели в тетину комнату. Наташка мстила мне, что побежал не к ней, похлестывая. Тетя прижимала меня к себе, а я прижимался к тете, мой зад был в полном распоряжении Наташки и чем больше к тете я прижимался, тем сильней Наташка меня хлестала.
*****
Вот и пойми женщин, интересно, а если бы я побежал в сторону Наташки? Она бы меня упустила, даже не от того, что я сопротивлялся — побоялась бы тесных объятий.
Оборванной мною гирляндой, под смех Наташки, тетя украсила мое "отличие" , не стану говорить, но там уже было, на что навязывать бантики из цветов. Игра с моим "отличием" увлекла Наташку, она стала поглаживать свой золотистый пушок, играя пальчиками, перебирая волосики.
Это заметил я, заметила и тетя.
— Наташка, выполним последнюю просьбу пленного? — спросила тетя.
— Какую? — сразу не поняла она, ее захватывала волна…
Игра в бантики, тисканье меня тетей, дала результат, мое "отличие" смотрело почти мне в лицо, словно спрашивая: ну и долго мне еще ждать?
Тетя игриво провела глазами по телу Наташки, опустила до золотистого пушка и подняла.
— Как ласкать девушку…
— Тогда я тоже спать буду — отозвалась Наташка.
— Согласен, согласен — радостно крикнул я.
Мы с тетей остались в большой комнате, Наташка прошла в тетину и задернула за собой шторы. Она слишком долго готовилась, я просто изнывал от нетерпения. Наконец-то мы услышали "можно" и зашли.
Наряд из цветов был снят, Наташка приняла на кровати позу спящей Венеры. В отличие от меня, она была весьма просвещенная девушка, лежала вполне классически, ее музыкальные пальчики правой руки тихонько теребили золотистый пушок, а левая, согнутая в локте, была закинута под голову. Лицо Наташка обратила к нам, карие бесенята были прикрыты. Тетя поднесла к своим губам палец и на цыпочках подкралась. Полностью соблюдая правила игры, я тоже был тих, как прибрежный легких ветерок. Тетя взяла Наташкину руку, возлежавшую на золотом пушке, за запястья и приподняла, — не отняла, а именно приподняла. Один пальчик зацепился за вульву и никак не хотел с ней расставаться.
Наташка простонала, словно во сне, немного сморщилась. Актриса!
Тетя подозвала меня. Она раздвинула Наташке большие половые губы, из мокрой возбужденной плоти, показался бугорок, к которому и стремился Наташкин пальчик. Бугорок был меньше чем у тети и цвет у него был не малиновый, а розовенький. Под пальцами тети Наташкина вульва начала непроизвольно вибрировать…
— Смотри, она кончает: — шепнула тетя. — Не дождалась…
Я уставился, а тетя ухватила мои яички.
— Болят?
— Немного, — ответил я, не отрываясь от Наташкиной вульвы, которая все больше и больше выбрасывала влаги, сокращаясь быстрее…
Тетя посмотрела на Наташку, та лежала с закрытыми глазами, полностью уйдя в наслаждение — ее грудь подрагивала, губы издавали стоны.
Видимо о чем-то подумав, тетя ладонью притянула мой зад к себе и обдала "отличие" жаром рта. Как только оно скрылось, накрытое губами тети, Наташка открыла глаза. Ее вульва прямо брызнула, я даже и не предполагал, что девчонки могут так брызнуть. Тетя не видела ее глаз, она ласкала мое "отличие". И тут я решил спасти наш с тетей секрет, очень простым способом, расширить его, распространить и на Наташку, я припал к ее вульве и лизнул бугорок коником языка.
Что тут началось! . .
Честно, я даже испугался. Наташка визгнула так громко, уши заложило! По моему подбородку потек ее сок, струями. Я хотел отстраниться, но она схватила меня за голову и прижала.
Я просто рвался оргазмом в губах тети, Наташка — в моих, лишь тетя осталась без наслаждения. Даже в этот момент, такая мысль у меня мелькнула…