***
Мужики говорили, как всегда, о вечном. То есть о бабах. Миша развивал свою теорию о женской неверности.
— Да все они изменяют, или изменят, если будет можно, — отхлебнув пиво, сообщил он. -Нет, ну, бывают верные пары, но сильно мучаются. Как две лягушки, которые держат друг друга за горло…
Олег не понял, почем лягушки держат друг друга за горло, и где там у них вообще горло, но картина легко представлялась.
— Так всю жизнь и протерпят, не давая друг другу свободы, пока однажды не возненавидят друг друга за то, что тот забрал себе всю их жизнь. И если изменит один, то другой ему точно не простит — он-то, бедняга, терпел, мучился, и получается зазря, правда? Такое не простить. У меня первый брак так и развалился, — продолжал Миша, не уточняя, правда, кто кому изменил. — Другое дело, если неверны оба. Никаких обид, равенство, как у верных, только никто всю жизнь не мучается…
Олег вроде бы не хотел соглашаться, но в то же время не находил никаких возражений, поэтому просто промолчал.
— Так что теперь я не парюсь за верность Олюньки, — хохотнул Миша. — И даже выгода есть. Я много повидал, но такой мастерицы в сексе не было и не будет. Этого забыть нельзя, будто на небе побывал. А измены. Ну, все изменяют или хотят, в любую пальцем ткни. Я даже на спор выигрывал…
Женщины возле костра, занятые готовкой, чему-то смеялись. Марина как раз наклонилась, чтобы взять что-то покрывала, и желтые трусы купальника туго обрисовали ее задницу, мягкое вздутие половых губ и даже манящую впадинку между ними и попой. Олег подумал — ну не, моя-то не такая.
— Не, ну твоя-то не такая, — спохватился Миша, — я так, вообще. Видно, что верная… И красивая…
Олег тоже отхлебнул пиво, и подумал, глядя на смеющуюся жену, облитую солнцем, как медом — а кто знает? Может, тоже мучается. А может, и изменяла. Он никогда об этом не думал, а тут будто в пропасть заглянул… А вдруг? Никогда не следил, никогда не ревновал, просто слепо верю в это, и не знаю, правда ли это…
***
Женщины говорили о сиюминутном, то есть обо всем на свете, и во всем нашли свои взгляды похожими. Обсудили уже озеро, местность, страну и мир, поделились информацией о динамике цен на местные продукты питания и коллекционную одежду ведущих французских брендов, методы воспитания детей и методы увиливания от воспитания детей, дураков и дороги, королей и капусту — как раз за ней и наклонилась Марина.
— Ой-ты, ой-ты, и мой тоже пялится, — засмеялась Оля, а за ней и Марина, без слов поняв, о чем речь.
— Мужики есть мужики, сколько малиной не корми, все равно в лес смотрят. — Оля положила последнюю очищенную картофелину в котелок с водой. — Поначалу переживала, а потом как рукой сняло.
— Изменяет, что ли? , — спросила Марина.
— Ну конечно. Они же все такие.
— Мой вроде не такой, тьфу, тьфу, тьфу, — Марина была довольна, что нашлось что-то, что у ней лучше, чем у Ольги. А то вся такая фифа, прямо все у нее чудесно.
Оля с легкой иронией посмотрела на нее, потом поправилась: — Ну, может быть. Я не к тому, что изменяет. Просто это неважно…
Марина не думала, что это неважно. Но впервые задумалась, почему важно, чтобы спал только с ней. Разве какая-то другая может увести у нее Олега, просто поманив пиздой? Ее Олега? Да не в жизнь. Тогда почему? И не нужно ли купить парного молока в деревне?