Моя комната была снабжена двуспальной кроватью, а также душем и туалетом. Посреди комнаты находился стальной столб, поддерживавший потолочные балки. Именно здесь, у этого столба, он чаще всего предпочитал мучить меня. Я боялась этого столба так, как только можно бояться неодушевлённого предмета.
В комнату можно было попасть через угловую дверь. По центру противоположной от неё стены стояла кровать — с железной рамой, привинченная к бетонному полу чуть поодаль от стены. От изножья кровати до столба было около полутора метров. Слева от кровати, в углу, находился маленький душ. Рядом с ним — туалет.
Больше в комнате не было ничего — за исключением железного стула, привинченного к полу в диагонально противоположном от душа углу, и стального шкафа, прикрепленного к стене возле двери. Шкаф был заперт — в нём содержались многочисленные и разнообразные пыточные инструменты, которые мне довелось испытать на себе за всё время пребывания здесь. Закрытое плексигласом зеркало находилось прямо напротив стула — сидя перед ним, я могла причёсываться или наблюдать, как моё привязанное к стулу отражение корчится от боли под жалящими ударами плети.
Оглядывая комнату, можно было заметить на бетонном полу несколько полустёртых масляных пятен, но бетонная стена была девственно чистой. Сначала я думала отмечать на ней дни своего заключения, но в отсутствие дневного света я потеряла представление о ходе времени. Даже пища, которую он приносил, носила случайный характер, и больше напоминала то, что первым попалось ему под руку, нежели завтрак, обед или ужин.
Вдоль потолочных балок шли блоки, с которых свисала цепь — подвешенная к ней, я провела немало неприятных часов. В холодном свете люминесцентных ламп место выглядело тусклым и мрачным, его наполняли воспоминания о многочисленных унижениях и боли. Свет включался и выключался безо всякого порядка. Иногда я сутками пребывала в кромешной тьме, и следовавший за этим сеанс света длился всего часов шесть.
Он всё время сбивал мой организм с толку и нарушал режим сна — хотя не знаю, о каком режиме сна можно было говорить в моём случае. Видимо, всё это должно было постепенно подтачивать мой дух и волю к сопротивлению. И постепенно они исчезали — коварно и незаметно.
Вот каким было моё жилище. Но надо рассказать вам о том, с чего всё началось, и как я оказалась в плену этих стен…
*****
Глава 2
Я родилась в городе Гилдфорд, в английском графстве Суррей. Выросла там и поступила в университет Эссекса. Вот и вся моя юность, если вкратце. Братьев и сестёр у меня не было, а два года назад не стало и родителей — оба погибли в жуткой автокатастрофе. Без сомнения, это был самый мрачный период в моей жизни — не считая теперешнего кошмара. Я хотела лишь одного — уехать подальше от Англии, оставить воспоминания позади и начать всё заново.
К тому моменту отношения с моим молодым человеком по имени Питер давно дали трещину, и решение собраться и уехать далось мне легко. Оставив дом на попечении нашего юриста, я покинула Матушку-Англию. Я навела справки об Австралии и узнала, что моя профессия подпадает под определение "востребованной специальности". Вооружившись рабочей визой, я наконец двинулась в Сидней, проделав долгий путь через Индию, Китай и Юго-Восточную Азию. Конечно, там меня ждало немало приключений, но в них сейчас вдаваться нет смысла. Достаточно будет сказать, что в Сидней я прибыла гораздо более собранной, нежели раньше, и с твёрдым желанием поскорее наладить обычную, нормальную жизнь.
Я сменила несколько работ в частных клиниках и паре госпиталей. В районе Балмэйн я сняла небольшой домик с верандой и снова начала привыкать к современному миру, с головой окунувшись в работу.
К новым отношениям я пока что была не готова. Наверно, коллеги считали меня чопорной британской зазнайкой, но мне было всё равно. Память о разрыве с Питером, а также смерть родных, были ещё слишком близко. Без случайных знакомств, понятное дело, не обходилось, но ни энтузиазма, ни искорки там не было, и ничего серьёзного из них не вышло.
Однако же, два года отношений с Питером определили развитие моих сексуальных наклонностей. Именно Питер открыл для меня мир связывания и подчинения, и именно эти чары прельстили меня. Не то чтобы мне не хватало Питера как человека — временами он был редкой скотиной — но я прекрасно помнила, что испытывала в его руках.
Я купила себе компьютер, и неизбежно, после привыкания к электронной почве и беспорядочного веб-сёрфинга, оказалась на Alt. com. Интернет меня никогда особо не привлекал — это увлечение всегда казалось мне мальчишеским, не слишком для меня интересным. Питер мог зависать там часами, но я так и не понимала, в чём его прелесть. Только после того, как он ввёл меня в мир бондажа, я заинтересовалась наконец файлами, которые он скачивал. Тогда-то он и показал мне Alt. com в первый раз. И, разумеется, вскоре после этого весь мой мир рухнул.
Признаюсь, во время путешествий по Азии я фантазировала об этом. Ничто так не способствует полёту воображения, как поездка в неудобном автобусе. Питер связывал меня время от времени, довольно легко, но после бурной и окончившей всё ссоры я пребывала в каком-то мучительном лимбе. Будто бы мне показали Землю Обетованную и сразу после этого сломали ведущий туда мост. Позже, со смертью моих родных, видение испарилось окончательно.
Но потом, в тихой комнатке на Шорт-стрит, в Балмэйне, с видом на далёкий Харбор-бридж, старые воспоминания всплыли на поверхность. Я жадно листала профайлы на Alt. com и при виде запретного — или неизвестного — плода ощущала забытое волнение. Я читала странные, экзотические варианты, которыми люди должны были описать свои интересы. Каких-то я и вовсе понять не могла. Я порхала там как мотылёк у огня — зачарованная, но в страхе перед тем, чем всё это может кончиться. Я уже была начитана о встречах, после которых происходило что-нибудь ужасное.
Нет нужды говорить, что в итоге я всё же набралась храбрости и создала свой собственный профайл.
НежнаяДжен — так я себя назвала. Вроде похоже на правду. Затем открылись поля, которые нужно было заполнить. Надо сказать, над некоторыми пришлось поломать голову. Я вспоминала Питера и часы, проведённые в связанном виде, с завязанными глазами, пока он сводил меня с ума своими пальцами и девайсами, которых я не могла видеть, но которые очень хорошо чувствовала. Однако здесь передо мной открывался целый мир — идеи, о которых я даже не помышляла, одновременно пугали и возбуждали меня. Все эти люди там, они действительно всем этим увлекались. На заполнение формы ушло немало времени…