Затем всё замерло, и вскоре верёвка немного ослабла, и руки мои немного опустились.
— Думаю, пора нам получить доступ ко всему остальному, милая. Согласна?
Я не была уверена в том, что это значит, но помимо своей воли ответила…
— Да, сэр.
Вскоре стало ясно, что он задумал, когда мою левую лодыжку охватил тугой кожаный браслет. Он был присоединён к распорке, которая раздвинула мои ноги, после чего такой же браслет оказался и на правой ноге. Верёвка сверху снова натянулась, и бедняжка Джен снова вытянулась, стоя на цыпочках — оооооочень сильно вытянулась. Только сейчас я осознала, что дышу ртом — прерывисто и часто. И от беспомощности, и от неудобной позы, и из-за всё тех же рук. На этот раз его пальцы шарили у меня в промежности, взъерошивая мне волосы на лобке и погружаясь в моё интимное место.
Уже очень давно на эту территорию не вторгались ничьи пальцы, кроме моих собственных, и я уже забыла, каково это. Конечно, к этому добавлялось моё беспомощное положение, и я непроизвольно задохнулась, когда он нащупал особо чувствительное место.
— Аааай, бля, — простонала я про себя, но чуть громче, чем я рассчитывала.
— Что?
— Ничего, сэр, — прошептала я.
— Ты сказала "бля", девчонка. Кто так разговаривает?
— Простите меня, сэр.
— Никаких прощений, милая. Я не потерплю таких слов в своём присутствии. Понимаешь, что это значит?
— Нет, сэр.
— Да что ж такое, девчонка! Мало того, что грубиянка, так ещё и дурочка? Что происходит, когда совершаешь преступление?
— Получаешь наказание? — безрадостно осмелилась я.
— Совершенно верно. Ты должна научиться вести себя прилично, как и подобает юной леди. Сейчас что-нибудь придумаем.
Сердце моё ушло в пятки. Сейчас он нацепит на меня эти зажимы, как пить дать. Уж лучше бы делал дальше то, что делал. Затем вдруг раздался звонок. Что это? Затем я поняла, что это звонит мой мобильник, в сумочке где-то на полу.
Звон прекратился.
— Алло? Да, она здесь. Минуту. — Телефон прижали к моему уху. Я с усилием сосредоточилась на реальности.
*****
— Алло?
— Джен, это Эш. Ты не позвонила. Ты в порядке?
— Да, конечно. Прости. Не смогла вырваться.
— Очень смешно. И неоригинально, прости уж. Ладно, не буду отвлекать. Позвонить через час?
— Да, если можно. Спасибо, Эш. Пока.
— Пока, Джен. Веди себя хорошо.
Поздно, уныло подумала я.
— Простите, сэр, — сказала я.
— Ничего, милая, ничего. Я понимаю твои опасения, никаких проблем. В чём-то так будет даже лучше — по крайней мере, каждый час ты будешь получать передышку. Час? Я не ошибся?
— Да, сэр.
— Хорошо. Посмотрим, от чего это отвлечёт тебя в следующий раз — от чего-то неприятного, или от огромного удовольствия. Пока что мы, кажется, были ближе к первому, да?
— Да, сэр.
— И это значит? . .
— Это значит, что меня сейчас накажут, сэр.
— Совершенно верно. И за что же?
— Потому что я сквернословила, сэр?
— И снова правильно, милая.
Он молчал около минуты. Стоя там, я чувствовала, как начинаю дрожать всем телом. Я не знала, чего ждать, и чувство растянутости в руках, ногах и во всём теле только усиливало страх. Затем я снова услышала шаги, и поняла, что он стоит передо мной. Он снова начал ласкать мою грудь, и моё сердце билось всё быстрее, пока он легонько щёлкал и дразнил мои соски. Я проглотила очередной рвущийся наружу стон, но, как оказалось, напрасно — в сосках вспыхнула острая боль, когда их стиснули металлические зажимы.
Я ждала этого, но настоящая боль ошеломила меня, полностью затмив тёплое, лучистое удовольствие, которое начало нарастать под его пальцами. Всё это резко исчезло, сменившись невыносимым жжением в груди.
— Ай! Ай! Ай бля! Сэр! Простите! Снимите их, пожалуйста! Я буду хорошей!
Как стойкая рабыня, готовая к любым пыткам, я потерпела полный крах. Я была готова ныть и умолять, обещать что угодно, лишь бы избавиться от зажимов. Да, я никогда их раньше не пробовала, но что-то мне подсказывало, что слушать меня по этому поводу не станут. Это подтвердилось, когда я ощутила возле рта какой-то посторонний предмет, и посреди очередного протеста он впихнул мне в рот кляп.
Шар, сделанный из жёсткой резины, был не настолько большим, чтобы причинить мне неудобство. Подозреваю, у него была масса более суровых кляпов такого типа, но пока что меня полностью занимал шар в моих собственных зубах, ремешок которого туго затянули у меня за головой. Чтобы отвлечься от боли в сосках, я начала бороться с посторонним предметом во рту, пытаясь раскусить его или вытолкнуть языком, но не добилась совершенно никаких результатов. Я отчаянно затрясла головой, что-то жалко мыча сквозь нос. Я не могла теперь ни как следует выразить свою боль, ни высказать ему что-либо — за исключением самого крайнего случая, когда на помощь пришло бы моё "с днём рожденья".
Мне вдруг стало очень страшно, и я осознала, какой безграничной властью он сейчас надо мной обладает. Я была его игрушкой, он мог пытать и мучить меня, как вздумается. Эш позвонит теперь только через час. Даже если он вызовет копов, успеют ли они приехать вовремя? Я запаниковала и принялась биться на своей верёвке, державшей запястья, и вырываться из браслетов на ногах. Всё было без толку. Я раскачивалась там, вращаясь на месте, но деться мне было некуда. Я была в плену, и все мои поступки с этого момента были бы реакциями на внешние воздействия, но не моей собственной волей.
Наверно, в этот момент я уже готова была замычать свою песенку. Может, я просто хотела физически ощутить, до какой степени я беспомощна, дабы забить, образно говоря, последний гвоздь себе в гроб — чтобы раз и навсегда осознать, что по сути я являюсь пленницей лишь своих собственных желаний, какими бы они не были.
Грэм дал мне выпустить пар. Через минуту я выдохлась и могла лишь, стоя перед ним, тихонько и жалобно хныкать. Острая боль в сосках, усилившаяся было во время моих метаний, успела притупиться.
— Ну что, не будем больше капризничать? — Риторический вопрос Грэма прозвучал спокойно и равнодушно. Его рука взяла меня за подбородок, и палец вытер струйку слюны, стекавшую из-под кляпа. — Спокойно, милая. Это ещё не самое страшное. Очень может быть, что дальше будет хуже. А может, и лучше. Кто знает. Самое главное, что убежать тебе некуда. Так что расслабься и плыви по течению.