После издевательств госпожа гладила меня по голове, называя любимой шлюхой и лучшим чмошным парашником. Хозяйка играла со мной на границе поощрения и наказания. А я думал, что потерплю унижения чуть-чуть, до первой оплаты, и сразу покину особняк.
АУРЕЛИЯ.
Мой раб трясся от возбуждения или от страха, когда я уложила его к себе на кровать и заставила ласкать всё моё тело. Дело дошло до лобка, он замер исначала упирался, и говорилчто не был пиздолизом. Пришлось начинать ломать парня. Отхлестав его по щекам и безжалостно скрутив яйца, я доказала что вылизывание моей пизды, это огромная честь для него. А после принудила его вычистить мне анус, объявив, что вылизывать мою жопу, будет его каждодневной обязанностью. Ещё я сделала его своим писсуаром, классно!
РАБ.
Первая ночь с госпожой показалась мне кошмаром из-за её жестокости. Я попытался встать и убраться из спальни в подсобку, но хозяйка догнала меня и схватила за волосы. Бросив меня на пол, она зажала мою голову между своих ляжек прямо напротив влагалища и начала мочиться, требуя ловить струю ртом и проглатывать. Затем мне покорно пришлось вылизывать письку госпожи насухо, так как я испугался её разъярённого состояния. Яйца мои болели, щёки горели от пощёчин. Казалось, что я опущен дальше некуда и хуже ничего не бывает. Осталось только сдохнуть в луже мочи. Остатки ссаньяи плевки госпожия собирал языкомс ламината, чувствуя давление стоп госпожи на голове.
АУРЕЛИЯ.
Оставшуюся часть ночи мой раб провёл запертым в туалете. Там ему и место! Проснулась я после полудня и спустилась в туалет. Я открыла дверь уборной и ужаснулась дикой вони мочи. Этот урод дремал, запрокинув голову на ободок унитаза. Мне стало весело от его чмошного вида с обоссаной щетинистой мордой. Перенасыщение самыми жестокими и радикальными унижениями, которые способен применить один человек к другому, переполняли меня. Пинком я разбудила его, и не дав опомниться, поссала ему в рот и на лицо. Он так смешно захлёбывался мочой! Потомя я приказала всё вычистить.
РАБ.
Проснулся я от пинков госпожи, я был весь пропахший ссаньём. Госпожа опять сходила в туалет мне в рот. Пока я убирал туалет, госпожа маркером что-то писала на моём теле. В зеркале я увидел, что на лбу, на груди и других частях тела красовались надписи — раб, чмо, пидор, пиздолиз, шлюха, унитаз и тому подобные. Хозяйка велела в таком виде сбегать в магазин. Я умолял её одуматься и дать мне отмыться или хотя бы одеться, но она сказала, что выгонит меня из дома в таком виде в случае неповиновения. Госпожа разрешила только одеть трусы и обуться. Ужасный сон, но это явь. Прохожие оборачивались на меня и тыкали пальцем. Встретилась группа девушек, которые хихикали и снимали меня на телефон.
Они находили эту ситуацию забавной, и когда я пробегал мимо, одна из девиц поставила подножку. Я упал, а девки заржали и стали пинать меня ногами, плевать в меня и оскорблять матом. Я с трудом поднялся и побежал без оглядки. Купив продукты, я бегом побежал к особняку хозяйки, стараясь не попасть на глаза девчонок. Аурелия сама встретила меня у порога и приказала вылизать её ступни, испачканные не мытыми сегодня полами. Пока я занимался этой рабской работой, ощущение пинков от девчонок, и боязнь что вот-вот они появятся, не покидало меня. Госпожа увидела на моём теле грязные следы от ног и приказала выйти на участок, чтоб полить меня со шланга. Вода была холодной, а я стоял на коленях абсолютно голый. Госпожа пинала меня в то место, где на теле была грязь и я должен был её оттирать. Грязь смылась, но от ударов остались синяки и кровоподтёки. Госпожа разрешила идти в коттедж, подгоняя меня пинками.
АУРЕЛИЯ.
Я придумала одну забаву и практиковала её на моей прошмандовке. Я засовывала ему в задницу огурец, и в таком виде он прислуживал мне на кухне. Ему приходилось доедать объедки возле моих ног — это куриные кости, хлебную корку или мясо, которое плохо прожёвывалось. Руки за спиной у него были связаны, и это неловкое положение вызывало у меня ещё больше радости. На объедки я обязательно плевала, топтала их, а иногда сплёвывала и жёванную пищу на пол. Всё это мой раб слизывал, так как больше ничем я его не кормила. Ползая на коленях, он пытался увернуться от моих пинков, в которые я вкладывала всю силу. Его жопа и бока были фиолетового цвета от многочисленных синяков. Особенно было весело, когда чмошник слизывал растоптанные туфлями объедки, я заходила сзади и пинала его по торчащему из жопы огурцу. Бедное чмо визжало от боли! Как классно всё такичморить мужиков.
Любой человек, который умеет утончённо унижать свою жертву и знает в этом толк, согласится, насколько возбуждает взгляд униженного, гордость которого была оскорблена и растоптана. Он был горд и послушен. Соответственно я ждала взрыва его эмоций, либо полного покорения.