АУРЕЛИЯ. Через пару лет я стала уверена, что мой Раб от меня никуда не денется и разрешала своему Рабику почасовые прогулки с сотовым телефоном. Часто звонила ему и назначала точное время, за которое он должен добраться до меня. Это, чтобы не расслаблялся и далеко не уходил. Если он не укладывался во время. назначенное мной, я публично ставила его на колени и сильно лупила его руками и ногами прямо по роже. Такого унижения он сильно стеснялся и сам отказывался выходить из дома, пока не заживут синяки. Я так привыкла к своей унитазной шлюшке, что мне хотелось похвастаться этой живой вещью перед другими подругами. Я подумала её на что-нибудь обменять на время или поставить на кон в карты.
РАБ.
Когда я в очередной раз прогуливался с разрешения госпожи, то раздался от неё звонок. В телефоне был "забит" только её номер. Как только я взял трубку, то жёсткий и презрительный женский голос госпожи бросил мне: — Через 20 минут в парке отдыха на лавке за каруселями… Я сообразил, что в это время дня я едва ли успею добраться из-за пробок и начал бессвязно и испуганно пытаться это объяснить. Госпожа холодно прервала меня:
— Мне по-хую, где ты и как будешь добираться. Мухой лети, чмырь. Через 20 минут начну секунды считать.
Я облился холодным потом и побежал до остановки. Опоздание было чревато. Через 26 минут, запыхавшись и обливаясь потом, я прибежал в парк и направился к лавке, которая стояла немного в стороне от дорожек около кустов. Я не обращал внимание на жару и удивленно смотрящих на меня прогуливающихся девочек. Я опоздал на шесть минут. На лавке меня ждала, глядя на часы в телефоне, сурового вида красивая молодая женщина. Она засекала опоздание и курила. Я подбежал и сходу рухнул перед госпожой на колени.
Госпожа молча встала, подошла, выдернула мой брючный ремень у меня на штанах и ловко скрутила из него петлю.
— Руки назад, гандон. — Приказала она.
Я завёл руки назад, тоскливо думая о предстоящем. Она жестко скрутила мне руки сзади и за ухо подняла меня на ноги. Выдохнув мне дым в лицо, она ухмыльнулась: Шесть минут, ну-ка, нагнись раком. Я послушно наклонился, чувствуя, что с меня сползают штаны и тут же получил ногой в туфле сзади по яйцам. Я всхлипнул и рухнул на колени. Госпожа больно дернула меня за ухо вверх:
— Поднимайся, олень, ещё не все.
Я, не смея сопротивляться, на дрожащих ногах поднялся и без промедления получил второй удар. Из глаз вышибло слезы. Я не мог дышать от боли и снова рухнул на землю. Госпожа села на меня сверху и хладнокровно потушила окурок об мою голую ягодицу. Я завыл. Госпожа засмеялась, встала и толкнула меня ногой.
— Вставай, пидор, чего разлегся? Пойдём уже.
Я встал с опушенными штанами и она пинками погнала меня по тропинке сквозь кусты. Через несколько метров, пытаясь натянуть штаны, я увидел исписаный граффити общественный туалет из бетонных плит. Госпожа толкнула меня в сторону двери с надписью "Ж". Внутри помещения стояли две незнакомые девушки и непринуждённо болтали. Обе курили, а увидев нас, замолчали и стали оценивающе меня разглядывать. Одна была статная дама около 30 лет с властным лицом, светлыми волосами и в строгом костюме. Вторая — шатенка с красивым лицом выглядела как школьница, в драных джинсах и кроссовках. По их взгляду я понял, что меня ждёт ничего хорошего. Позже я узнал, что властная блондинка — это Марина Викторовна, а шатенку зовут Элла. Когда госпожа Аурелия уходила, то сказала девушкам, что этот дрессированный чмырь сегодня Ваш, куражтесь, а Марину Викторовну просила позвонить, когда они закончат.
Госпожа МАРИНА ВИКТОРОВНА.
Я вместе с Эллой ждала свою подругу АУРЕЛИЮ с её личной унитазной шлюшкой у общественного женского туалета. Мы выпили шампанского и были внутри, когда они объявились. Это чмо, наверно от стеснения, опустил глаза. Я резко подняла его башку за подбородок и пристально на него посмотрела:
— Аурелия, он и вправду твой унитаз?
Подруга ухмыльнулась и спросила: А так не видно? Написать на нём надо? Она достала из сумочки помаду, раскрыла её и вдруг уронила.
— Подними живо, пидор! — Тот без раздумий неловко рухнул на колени, схватил помаду губами с пола туалета, забросанного окурками в помаде, прокладками и грязной туалетной бумагой. Аурелия выдернула помаду из его рта, вытерла руку ему о щёку, и написала на лбу раба — "УНИТАЗ". Она оценивающе посмотрела на своё творение а я подошла и ухмыльнувшись пририсовала помадой стрелки ко рту раба и подписала на щеках — "СРАТЬ СЮДА". Так понятнее!!! — засмеялись мы, — Вылитый унитаз!!!