"Вот сейчас я с тобой и с ним поиграю!" — проскрежетал голос брата, и тут же писк в ушах взорвался красной вспышкой боли, застлавшей глаза. Все тело сковал странный холод, тут же исчезнувший. Язык одеревенел. Но разъяренный мужичок, впрочем, ничего не заметил.
— А ты не выебывайся, еще раз повторяю! — заявил он. — Приехала на джипе, думаешь, перед тобой теперь все стелиться будут?! Мало ли, чего ты там в Москве насосала! Соседи тебя помнят, манда с ушами!
Я хотела что-то сказать, но сразу же забыла что. Губы не слушались, руки сами собой уперлись в бока. Я выпрямилась и гордо посмотрела на него. Чужие слова прозвучали сами собой, и я не сразу поняла, что говорю их:
— Может, и манда, да не про твою честь, быдлан. Чего выделываешься, недотрах замучил?
Такого он явно не ожидал, как и я сама. Ноздри у мужичка раздулись, губы злобно скривились.
— Ты вообще берега потеряла, я смотрю. Приперлась квартиру брата захапать, машины людям бьешь, да еще и борзеешь. Ты мне вообще денег должна теперь!
— Не дождешься, — я презрительно фыркнула, все еще чувствуя, что это делает за меня кто-то другой. — На всякое дерьмо денег не хватит.
— Не хватит, так заработай! — он делался все краснее и краснее, злое лицо стало почти свекольным. По виску пробежала капля пота. Это тоже было ненормально. Я смотрела и больше ничего не могла сделать. — Покрути своей жопой!
— Чего ты привязался к моей жопе? — сорвались с губ слова, и тут же на лице помимо моей воли появилась усмешка.
— Да потому что ты этой жопой думаешь, судя по тому, как ездишь! — он придвинулся ближе, и я почувствовала едкий запах пота. — Надрать тебе надо твою жопу! Или выебать как следует!
— Уж не ты ли ебать будешь? — с моих губ не сходила отвратительная усмешка. Я пыталась заставить себя замолчать, но ничего не получалось. В ушах все еще стояло эхо жуткого писка. — Боров потный!
Он ответил не сразу, и я вдруг заметила, как бьется вена у него на виске. Мужичок снова шагнул вперед, и я поразилась, каким дерганым, неестественным выглядело это движение. Черт, голос же сказал "с тобой и с ним"! С этим типом тоже что-то не то! Он только что был просто рассерженным быдлом, а сейчас превратился в ненормального! Нормальные люди так не разговаривают… не так, как мы оба!
— А ты типа сомневаешься? — надтреснуто прорычал он. — Прошмандовка московская!
— Может, тебе еще за машину натурой рассчитаться? — я встала спиной к дверце своего "Тахо" , и он придвинулся совсем близко. Противный запах мужского пота чуть не заставил меня сплюнуть, но губы опять не слушались.
— А вот рассчитайся! — последние слова прозвучали как булькающий шепот.
— Размечтался, жирдяй… — мой голос казался до тошноты игривым.
— Добазаришься щас… — он снова зарычал. — Учить вас надо, блядей…
— Ну, научи…
Пощечина прилетела незаметно, хотя руку он поднимал все так же неестественно. Мужичок просто резко дернулся, и мою щеку обожгло болью. Удар был несильный и скорее обидный, даже след вряд ли останется. Рука машинально взметнулась к щеке. Он стоял и смотрел на меня совершенно безумными от ярости и похоти глазами. О нет… нет!
— Да… — сказали мои губы. — Вот так, скотина…
Он придвинулся совсем вплотную, прижимаясь брюхом под той же мятой футболкой. Что и утром. Потная пятерня вцепилась в мои роскошные волосы и оттянула назад. Ростом я была выше его на полголовы, и мужичок заставил меня наклониться вбок. Легкий толчок заставил вжаться спиной в дверцу, а в следующий миг его мокрые противные губы коснулись моих. Влажный язык проник в рот и сплелся с моим, назло моей собственной воле ответившим. Мы принялись сосаться с незнакомцем, пока его руки ощупывали мою грудь под пиджаком, потом сжались на попе.
Я хотела оттолкнуть его, заорать благим матом, но издавала только до омерзения сладострастный стон, позволяя лапать себя. Между ног стало тепло и влажно. О нет, нет, нет!
— Гладкая, сука… — прохрипел он, прервав поцелуй.
— Вонючка… — ответила я, почти сама.
— Тварь… — он снова рассвирепел и дернул меня за волосы. — А ну, пошли. Я тя поучу… у меня жена с детьми на даче! Никуда не денешься!
— Веди, паскуда… — криво улыбнулась я.