1
Меня зовут Марина, я высокая брюнетка с хорошей фигурой, у меня есть сестра Наташа на год старше, мы очень похожи, нас даже принимают за близнецов, особенно если мы одинаково оденемся и накрасимся. Мы с сестрой учимся в одном классе, и вовсе не потому, что я такая умная, что пошла на год раньше, просто Натка перед школой серьёзно заболела и оправилась лишь к декабрю.
Так что пришлось идти на следующий год.
Отца у нас нет. Он офигительно богатый бизнесмен, лет пять назад, он, решив, что семья и дети его стесняют, развёлся с мамой и укатил в столицу нашей Родины, а нас с тех пор почти знать не желает. Правда, купил нам большой дом, машину и выделил такое содержание, что матери до конца жизни работать не надо. Она и не работает, а "следит за нашим воспитанием", а проще говоря, отравляет нам всячески жизнь.
Мама вышла за отца замуж всего в шестнадцать лет. Сейчас ей тридцать два, но все дают ей не больше двадцати шести, несмотря на две беременности, так хорошо она сохранилась, а когда мы вместе, то принимают за нашу старшую сестру, что матери льстит. Красотка мама — обалдеть, что лицо, что фигура, мечта маньяка, но… Нравов мать очень строгих, можно подумать, что воспитывалась она не в советской семье, а в каком-нибудь монастыре, где умерщвляли плоть. Нам с сестрой точно известно, что с момента расставания с отцом, у матери не было ни одного любовника, да и с отцом сексом она не уже точно несколько лет не занималась. Когда отец уезжал от нас, он обозвал её фригидной стервой, которая любого мужчину сделает импотентом. И был недалёк от истины.
Как я уже говорила, основным занятием нашей мамы было воспитывать нас сестрой. У нас не было ни брюк, ни шорт. "Женщины должны носить лишь юбки и платья!" — провозгласила мама. Само собой, ни о каких майках, топах и прочих подобных одеяниях речи быть не могло. Образцом мама выбрала сороковые годы и так одевала. Если бы мамочка могла, она держала нас дома, не выпуская на улицу, да ещё на цепи, одевала лишь в рубища. Но нам надо было ходить в школу, поэтому она нас отвозила и забирала. Если кто-то освобождался раньше, то был обязан дождаться сестры и вместе дожидаться мамочки. Ни о каких мальчиках и речи не могло быть. "В вашем возрасте и речи не может быть о мальчиках!" — заявила нам мама. Мы с мамулькой не спорили, мы с ней вообще не спорили, она нам не позволяла. В школе нас считали ужасно старомодными, но очень привлекательными. Но не спорили мы с мамой по простой причине… нас мальчики не интересовали в принципе, потому что мы законченные лесбиянки. Нет, у нас есть знакомые парни, мы шутим, даже немножко флиртуем, но не более. Ни обниматься, ни целоваться, ни тем более трахаться мы не желаем в принципе. Раньше что-то подобное было, но мы открыли, что их объятья и поцелуи у нас вызывают лишь отвращение. Гораздо большее впечатление у нас с сестрой вызвали наши собственные объятья и поцелуи. Это было так не похоже на мужскую грубость…
Мы одновременно начали мастурбировать, потом ласкать друг друга. И теперь не проходит дня, чтобы мы не занимались любовью. Кстати, в школе мы соблазнили пару подруг и теперь у нас такой маленький лесбиклуб. Однажды, когда мы уединились во время свободного урока в пустом классе, нас накрыла завуч, на вид очень чопорная дама лет под сорок, очень неплохо сохранившаяся. Сначала глаза у ней стали квадратными, когда она увидела, чем мы занимаемся, но спустя пару минут, ко-гда столбняк у ней прошёл, завуч с восторгом присоединилась к нам и оказалась весьма опытной лесбиянкой. С тех пор она начала вести для нашей четвёрки дополнительные занятия по "математике". Какую коллекцию всевозможных приспособлений для лесбийской любви она нам показала!! Было решено, что новых членов в "математический кружок" принимать не будем, последствия могут быть весьма неприятными, особенно для нашей руководительницы. Но это всё было больше факультативно, любили мы с Наташкой только друг друга, и никого, по большому счёту, нам больше не было нужно.
А дома нам приходилось соблюдать необычайную осторожность. Как известно, в Советском Союзе секса не было, не было его и в нашем доме, на эту тему был наложен строжайший запрет. Об однополой любви мама думала ещё хуже, чем об инцесте. Поэтому она кривилась всякий раз, когда мы обнимались и целовались. А мы сгорали от любви к друг другу, и таиться от мамы нам было всё трудней и трудней. Последней каплей стал момент, когда мы с сестрой несколько увлеклись в обниманиях, злая мама отстегала нас веником. Мы с Натахой ломали головы, что делать, не находя выхода.
Способ решить наши проблемы, невольно подсказала Зойка, участница нашего лесбиклуба. Она пригласила всех девчонок и завуча к себе на день рождения, а там мы залезли в её компьютер, и попали на сайты БДСМ. Нет, компьютеры у нас сестрой были, вот только не подключённые к интернету, а тот, который был подключён, стоял в мамином кабинете, куда нам строго настрого запрещён доступ. Посмотрев фотографии, я и Натка переглянулись… вот оно решение проблемы!! Сделаем из мамы секс-рабыню! Но не простую, а только нашу, лесбийскую. От мужиков она, по нашему замыслу, должна была шарахаться. Обстановка нам благоприятствовала. Жили мы, как я говорила, в собственном доме элитном посёлке в пригороде, наш дом стоял немного в отдалении и был огорожен высоченной, метра три, стеной, по верху которой шла колючая проволока с одними единственными воротами. Никто из чужих доступа к нам почти не имел, разве что сантехник. Всё остальное мама делала сама, любила это занятие. Как раз наступали летние каникулы, которые по замыслу мамы, мы с сестрой должны были провести в нашем саду и небольшом ремонте дома. Как следует обсудив нашу идею, мы решили внести в эти планы кардинальные изменения. Оставалось всего две недели, мы решили вести себя как паиньки.
2
Это был первый день летних каникул. Мама, как всегда, по раз и навсегда установленному распорядку, подняла нас сестрой в шесть утра. Зарядка, душ, потом завтрак. Я волновалась всё сильней и сильней. Время действовать наступило, когда Наташа попросила принести вишнёвый джем из холодильника. Это был сигнал.
Встав из-за стола, я пошла к холодильнику, обходя стул с мамой, как вдруг повернулась и, схватив её за руки, закрутила ей их за спину. Вскочившая сестра схватила заранее приготовленный скотч и замотала руки. Мама была настолько ошеломлена нашими действиями, что первый членораздельный звук издала лишь тогда, когда мы поставили её на ноги.
— Девочки, что это значит? — пролепетала она.
— Что это значит? — переспросила я и повторила… — Что это значит? Объясню.
Сестра держала маму, а я взяла кухонный нож и принялась резать на маме одежду.
— Нам надоели твои глупые запреты, мама, твои нравоучения и всё такое. Сколько можно нас держать взаперти, отгораживая от жизни? А совсем нас достали твои представления о сексе. Мы с Наташей любим друг друга, но ты не даёшь нам её проявить. Оглушённая происходящим мама лишь мычала, потому что Натка заклеила ей скотчем рот. Тем временем я разрезала на ней платье и лифчик. Освободились груди совершенной формы. Сестрёнка потянулась было потискать их, но я шлёпнула её по рукам… успеешь, мол. Настала очередь трусиков. Сорвав, я отбросила их отошла в сторону. Сестра присоединилась ко мне. Это было нечто! До этого нам никогда не приходилось видеть маму обнажённой, она всегда тщательно остерегалась хоть на мгновение оголяться вне герметически закрытых помещений. Мы и так знали, что у мамы хорошая фигура, но действительность превзошла все ожидания. Длинные ноги, плоский живот, тонкая талия, идеальной формы грудь, которая так и просилась поласкать пальцами и языком.
Переглянувшись, мы с Натахой поняли друг друга. Но поняла нас и мама. Сопротивляться она не могла с завязанными сзади руками, но попыталась сбежать. Что-то замычав, она кинулась прочь, но мы её почти сразу поймали. Я повела маму в ванную, уговаривая как маленькую девочку…
— Ну чего ты ведёшь себя как ребёнок? Вот куда ты голая с завязанными руками и заклеенным ртом побежала? А? И сама не знаешь.
— Мамочка, — перебила меня Натка, — я хочу сообщить о твоей дальнейшей судьбе. Отныне ты будешь нашей рабыней, и простой, и сексуальной. Ты не только будешь выполнять всю работу по дому, но и удовлетворять наши сексуальные фантазии. За каждую провинность тебя будут наказывать. Это и порка, минимум — двадцать пять ударов. О других наказаниях мы тебе сообщим в своё время.
— Так что чуть позже мы накажем тебя, — опять вступила я. — А в ознаменовании начала твоей карьеры рабыни мы тебе делаем подарок. — Из кармана платья я вытащила купленный по моей просьбе подружкой кожаный собачий ошейник коричневого цвета и нацепила маме на шею. — Глянь-ка, как раз под цвет твоих глаз!
Заведя маму в ванную, мы усадили её на край ванной и тщательно выбрили лобок. Похлопав мамочку по голой пиздёнке, я с удивлением обнаружила, что она истекает влагой. Оторвав скотч, я намочила пальцы в её соках и сунула пальцы маме в рот…
— Ну-ка, попробуй на вкус!
— Как ты смеешь… — завизжала мама.
— Молчать, сука! — оборвала я её и отвесила хорошую затрещину. — Молчи! Рабыня не смеет говорить первой! Только с разрешения хозяина!! Натка, трахнуть мы её всегда успеем, надо сначала немного подучить.
— Одно другому не помешает, — ответила сестра. — Пошли в подвал.
— Вы что придумали, сучки?! — завопила мама.
На этот раз мы решили хорошенько проучить нашу рабыню, не ограничиваясь пощёчинами. Наклонив маму головой в ванную, чтобы торчала задница, мы взяли полотенца и принялись стегать её по очереди. Сначала было вроде терпимо, но потом, видимо, припекло. Сначала мама постанывала, потом стала орать, а потом вообще верещать. Сколько мы ей всыпали — не знаю, но за три сотни — точно. Шикарная мамина попка стала сине-багровой и опухла.
— Девочки, — бормотала мама, — не надо больше, я буду слушаться…
— Мы тебе не девочки! — подняв маму за волосы, сказала я. — Отныне мы для тебя госпожи! Я — госпожа Марина, а она — госпожа Наталья. Тебе ясно, рабыня?
*****
— Да, госпожа Марина, — сумела без запинки выговорить мама.
— Делаешь успехи, сучка! — похвалила маму Натка.
Мы отвели маму в подвал, связали руки спереди и, перебросив верёвку через трубу под потолком, подтянули её вверх, так, чтобы пола касалась лишь кончиками пальцев. Неудовлетворённая этим Наташка взяла бельевые прищепки и прищемила соски. Рабыня начала стонать, на мой взгляд, чересчур громко и раздражительно. Я взяла кусок тряпки, засунула ей в рот, а другим куском, чтобы не выплюнула, я замотала сверху. Ещё немного подумав, я завязала маме глаза, заткнула ватой уши, а потом надела на голову мешок. Последним штрихом стал кусок поливального шланга, засунутого Наткой маме во влагалище. Чтобы он не вывалился, она примотала шланг скотчем.
— Ладно, шлюха, отдыхай пока, — сказала я маме, хоть она меня и не слышала, и спросила сестру… — Ната, как мы назовём нашу рабыню?
— А стоит ли? — спросила та. — Пока она нас только злила. Вот когда заработает, тогда и дадим имя.
— Правильно! — согласилась я.
Мы решили проехать по магазинам, обновить свой гардероб. Теперь можно было не бояться мамы. Да плюс ещё коекакие задумки были. Оставив мамочку висеть, мы уселись в серебристый "мерин" и поехали. Права были и у меня, и у Натки. Это единственное, что мама согласилась сделать, поскольку в наше время ни в чём нельзя быть заранее уверенным. Это, кстати, отлично показала сама мама. До завтрака непререкаемая госпожа, после завтрака — беспомощная рабыня, беспощадно выпоротая своими дочерьми и подвешенная в подвале.
Нас провожали любопытными взглядами, потому что привыкли, что за рулём машины находилась мама, а теперь сидела я. Сестра хотела сама сесть, но я предложила ей сесть за руль на обратном пути. Какой русский не любит быстрой езды? Наша мама, потому как ездила всегда меньше разрешённого минимума. Можно сказать, как в том анекдоте кралась. Зато мы прокатились с ветерком в город. Проторчали в магазинах до вечера, накупили гору одежды, сделали много покупок в сексшопе, потом навестили местечко, где делают татуировки, — другая подружка подсказала, — кое-что там приобрели.
Под конец нашего насыщенного дня мы навестили небольшую строительную контору, договорились о кое-какой перепланировке в подвале, тут же на компьютере прикинули план и смету. Если хозяин рассчитывал найти наивных дурочек, то жестоко просчитался… мы с сестрой торговались до последней копейки и заключили договор с нашим плюсом.
— Ну стервы, — в конце разговора сказал хозяин, оттирая пот с лысины, — ну ушлые, таким палец в рот не клади!! Сами кого хочешь разденут!
Мы вернулись в прекрасном настроении. Рабыня всё так же висела на своём месте, судя по всему, она сучила ногами, не то пытаясь избавиться от шланга, не то пыталась трахаться. Я опустила её на землю, мама без сил легла и тут же получила по спине свежекупленной в сексшопе плёткой от Натали…
— Гадина! Ты должна при нас стоять на коленях!!
Потребовалось ещё пять ударов, чтобы рабыня встала на колени. Мы развязали ей руки, заставили подойти к машине, нагрузили покупками и погнали впереди себя. Рабыне потребовалось четыре ходки, чтобы перенести всё купленное нами. Мы всё время подгоняли её ударами плети и хлыста. Мама была слишком измучена, чтобы сопротивляться. А чтобы она не могла стонать и протестовать, я засунула ей в рот кляп в виде члена, ремешки которого закрепила на затылке замочком. Если мама думала, что ей дадут отдохнуть, то жестоко просчиталась. Мы заставили её перебрать и переложить все вещи сначала в Наткином, а потом моём шкафах. А потом ещё всыпали за то, что медленно двигалась и плохо слушалась. Убедившись, что в комнатах полный порядок, мы отправились в гостиную пить кофе. Под нашим надзором мама сварила кофе, налила в чашечки и отнесла на подносе. Отдельно она принесла небольшие заварные пирожные, купленные нами в городе, а потом стала рядом на колени и стояла так всё время, пока мы пили кофе. Плёть и плётка лежали рядом, поэтому мама пикнуть боялась. Чтобы ещё больше подчеркнуть её положение, Наташка надела ей кандалы, а я пристегнула поводок и приказала держать на вытянутых руках. Мы отлично знали, что мама голодная, кроме чашки кофе с утра ничего не ела, но специально затягивали ужин и отлично видели, как она смотрела на пирожные. Но ещё в городе мы решили её сегодня не кормить… так мама будет сговорчивее. Заставив её вымыть посуду, мы привязали маму к лестнице на второй этаж, и решили заняться собой. Ну сколько можно терпеть? Не знаю, какие чувства будили в маме наши наряды, когда мы приехали из города. На мне были тогда небольшие синие шортики и алый топ, а Натка была одета в чёрную мини-юбку и зелёную маечку. А сейчас мы на маминых глазах слились в поцелуе.
Как долго мы ждали этого момента! Одежда сама слетела с нас, мы рухнули на пол, лаская друг дружку. Развернувшись, Натка впилась в мою пипиську, я не отстала от неё. Кончили мы одновременно, но, разумеется, на этом останавливаться не собирались. Натка достала каучуковый член и принялась трахать меня. Я вскоре забилась в оргазме. Тщательно облизав самотык от своих соков, я ввела его в киску Натки. И опять мы вместе кончили. Сегодня у нас был праздник. Мы вылизывали друг друга от ушей до кончиков пальцев, трахались в пизду и анус, тёрлись кисками и… и… сходили с ума от вседозволенности и того, что делаем это на глазах у матери.
В перерыве я, качаясь, подошла к мама и пощупала между ног. Она была вся мокрая, внизу натекла целая лужа её выделений. Похоже, мамочка кончала лишь от того, что следила за нами. Я посмотрела матери в глаза. Мама опустила глазки и покраснела, как маков цвет. Ей самой было стыдно, что она так реагирует на происходящее, но поделать она ничего не могла. Успокоились мы лишь в третьем часу ночи. Ничуть не стесняясь своей наготы, мы развязали нашу маму, заставили её вылизать всё, что она налила, ("Твоё собственное! — подбадривала мать Натка лёгкими ударами хлыста. — Быстрей, нечего стесняться!"), потом убраться в гостиной, и лишь потом разрешили отдыхать. Мы бросили в подвале матрасик, приковали маму к трубе за руку и, пожелав ей приятных снов, ушли спать. Кляп я не вынула специально.
— Как тебе сегодняшний денёк? — спросила я сестру, лёжа с ней в материнской постели.
У мамы была такая удобная трёхспальная кровать, писатель Тополь обозвал её ещё "Ленин с нами". Сладко зевнув, Натка ответила…
— Честно говоря, я думала, что проблем будет больше.
— Подожди, до завтра, — сказала я. — Сегодня она была ошеломлена, за ночь она отойдёт и попытается взбрыкнуть. Однако я кое-что придумала, чтобы пресечь это в корне.
— Что именно? — прижалась ко мне Натаха. — Мариш, я от любопытства не усну.
— Спи! — поцеловала я её. — Завтра увидишь.
Усталость взяла своё, мы уснули обнимая друг друга.
3
Проспали мы не долго, в шесть утра вскочили как по будильнику. Натка хотела завалиться обратно, но я дела… дел сегодня было много. Первым делом мы спустились в подвал и пиками разбудили маму. Сон на матрасике без одеяла с прикованной рукой явно не восстановил её сил. Но нам это было лишь на руку… бунтовать не будет.
— Вставай, дрянь! — приказала, пнув рабыню в бок. — Чего разлеглась? Дел по горло!
Со сна рабыня не вспомнила, как именно надо встречать госпожу, а неуклюже задёргалась. Несколько ударов хлыстом поправили дело… мама встала на колени и прикоснулась лбом к нашим ногам, потому что рот всё ещё был занят кляпом. Надев только обувь, мы отправились на зарядку. Ножные кандалы с мамы сняли, но одели ручные. А потом началась зарядка. Мы мамочку не жалели, гоняли хуже, чем кобыл на ипподроме. Она бегала, отжималась, подтягивалась и прочее, а мы подбадривали её ударами хлыста и плётки. Через час рабыня едва не падала с ног, да и мы тоже, так как почти не отставали. Потом решили наградить мамочку за усердие… поставили её перед нами на колени и приказали вылизать ноги и киски. Покосившись на хлыст и плеть, мама пробормотала… "Как прикажите, хозяйки" — и послушно принялась за дело. С непривычки это у неё получилось плохо. Я вставила кляп назад и мы её высекли. Досталось ей хорошо, на зад и спину было страшно смотреть. Как мы ей приказали накануне, мама, с трудом согнувшись, коснулась лбом наших ног, что означало поцелуи и благодарность за науку. Отказ грозил ей новой поркой, чего маме очень не хотелось.
Последовали водные процедуры. В ванной мама нас тщательно намылила и вымыла, а потом насухо вытерла. Самой ей пришлось обойтись ледяным душем. На завтрак у нас были омлет и кофе. Надо было видеть, как смотрела мама на нас, спокойно евших и обсуждавших дела на сегодня, а неё за сутки не было и маковой росинки. Наконец, сжалившись, я спросила…
— Хочешь есть?
Мама кивнула. Достав пакет "вискаса", я насыпала в миску, в другую налила воды и вынула кляп. Мама посмотрела на меня, на кошачий корм, потом снова на нас и отчаянно замотала головой, отказываясь, хотя справедливо ожидала порку за отказ. Однако мы с сестрой были полны великодушия, бить не стали, просто засунули назад кляп и убрали еду.
— Значит, не голодная, — подвёл я итог.
После того, как мама вымыла посуду и убралась на кухне, мы отвели её наверх в её бывшую спальню. Кандалы с ног сняли, а приковали за ногу длинной цепью к ножке кровати. Натка открыла шкафы…
— Это тряпьё ни ты, ни мы носить не будем. Всё аккуратно уложи в чемоданы. Действуй сука!!
Остолбеневшая от неожиданности мама, поспешила к шкафу, когда плеть впилась ей в спину, что-то промычав от боли. Тут раздался телефонный звонок. Звонили с проходной, сообщали, что к нам привезли заказ и приехали строители.
— Ты следи за ней, — сказала я, — а я пойду встречу.
Одевшись, я поспешила к воротам. Сначала я впустила машину с заказом. Трое небритых работяг в мятых комбинезонах, дышащих вчерашним перегаром и сегодняшним пивом, сгрузили здоровенный ящик, оставили его в гараже и отбыли, получив на чай и бутылку водки, мгновенно просияв. Людям так мало надо для счастья, зачем лишать их этой малости? Следом заехали строители… жигуль-шестёрка и грузовая с кирпичом и цементом. Я их предупредила, что согласно договору, они должны уложиться в три дня. Но, чем раньше они закончат, чем больше премия будет персонально им.
*****
— Так что, парни, — закончила я, — сами решайте.
— А сколько эта премия? — спросил бригадир, тоже небритый и поддатый.
— Закончите завтра к вечеру — по сотни зелени на рыло, — пообещала я. — Завтра к обеду — по сто пятьдесят. Сегодня к вечеру — по двести.
У ребят аж глаза разгорелись. Как они забегали, как засуетились!!! Да и делов-то… поставить две стенки из кирпича и оштукатурить, да свет провести. Можно было и два дня подождать, но очень мне не хотелось терпеть посторонних, пока мы воспитываем маму. Убедившись, что всё в порядке, работа закипела, я поднялась наверх. Там мама под чутким руководством Натки заканчивала работу. Как я заметила по отметинам на руках и ногах, сестре приходилось подгонять рабыню. Засунув последнюю стопку в чемодан, мама застегнула и устало села.
— Ты какой шкаф выбираешь? — спросила я Наташку.
— Пусть будет правый, — пожала та плечами.
— Сучка, слышала? — спросила я. — Перенесёшь вещи госпожи Натальи в правый шкаф, а мои в левый. Кстати, хочу обрадовать тебя… твоё персональное жильё прибыло. Ната, отстегни её, пусть работает. Нет, подожди, этим займёмся позже, а пока иди в ванную.
В ванной мы посадили маму в ванную, и Ната машинкой сбрила все волосы. Я намылила мамину голову и безопаской выбрила всё наголо. Погладив маму по лысой голове, я поцеловала её в щёчку и сказала…
— Ну вот, теперь ты стала очень красивой. Живо наведи здесь порядок!
Оставив Натку присматривать за рабыней, я поспешила вниз. Там работа кипела. Подстёгиваемые мыслью о неслыханной премии, работяги вкалывали так, как будто сегодня последний день работы в жизни, а потом отдых. Немного понаблюдав за процессом, я сказала…
— Орлы, не забывайте о качестве!
— Хозяйка, будь спок! Всё будет окей! — прохрипел один из рабочих, таща мешок с цементом к бадье для раствора.
— Чтож, там будет видно, — сказала я и снова поднялась наверх.
Мамулька, страшно боявшаяся побоев, старалась не хуже работяг внизу. Натка её почти что и не подгоняла. Когда рабыня закончила, я придирчиво осмотрела её работу и одобрительно кивнула. Мамочка шумно перевела дух, потому что жутко боялась порки. Улыбнувшись, я сказала…
— Чтож, теперь надо навести здесь порядок. Всё пропылесосить, помыть, надраить. — Рабыня дёрнулась выполнять, но моя плётка оказалась быстрее. — Стоять, тварь!! Что надо делать, когда отдали приказ? — Мама кинулась целовать ноги, но я сказала… — Поздно! Становись раком.
И опять многострадальной заднице мамочки досталось по полной программе.
— Считай, легко отделалась, сучка, — сказала Натка, нанося завершающий удар. — В следующий раз будет намного хуже.
Рабыню от страха передёрнуло, но она на этот раз не забыла встать на колени и поцеловать ноги, благодаря за урок. Лишь тогда мы разрешили ей отправляться делать уборку. Впрочем, Натка ей сказала, недовольно поджав губки…
— И нечего, тут пиздой сверкать, блядина, передник одень.
Поспешив выполнить приказ, мама принялась за уборку верхнего этажа. Мы молча смотрели, как она старается. Тщательно пропылесосив все комнаты и коридор, рабыня хотела начать влажную уборку, но я её остановила…
— Э, сука, а кто ванные и уборные будет убирать? Я, что ли? Давай принимайся, и чтобы всё блестело! А то заставлю языком полировать! Стой, я тебе кое-что подарю.
Эту штучку я купила в сексшопе в последний момент, представив как будет забавно выглядеть у мамы в заднице. Я подошла и вставила маме в анус конский хвост. Сестра расхохоталась, мама покраснела, но ничего сделать не посмела, прекрасно помня, чем это ей грозит. А возражать с кляпом во рту несколько затруднительно.
— Чего стала?! — от души стеганула я её по ляжкам так полюбившимся мне хлыстом. — За работу!
Это было забавно наблюдать, как рабыня драит ванные, а сзади колыхается хвост. Нам это зрелище настолько понравилось, что мы решили, что отныне хвост будет её непременной принадлежностью. Я сходила, проверила работу в подвале, потом сделала несколько бутербродов и отнесла с бутылкой воды Натке. Надо было видеть, как смотрела на нас мама, вторые сутки ничего не евшая, но мы были непреклонны… отныне её пища "вискас" и тому подобное, не хочет — её дело. Когда всё было вымыто, очищено и надраено, мы решили сделать небольшой перерыв, и повели рабыню на кухню. Там мама стала готовить обед, от запахов еды её мутило, но я не зря засунула ей в рот кляп. Я спросила…
— Так будешь "вискас"?