Даже когда я пыталась этому противиться и взять собственное тело под контроль, это не помогало. Всё шло по-старому, оргазм шёл за оргазмом. Моё тело напрягалось и корчилось так, что работали все мышцы сразу, и пот лил с меня ручьём. Всё это время я продолжала усердно сосать пенис-кляп у себя во рту. Меня разрывало на части между приятной стимуляцией, унижением и усталостью во всём своём сверхчувствительном, сексуально наэлектризованном, переутомлённом теле, и всё это складывалось лишь в новые и новые волны сексуальной стимуляции.
Я не могла остановиться. Меня уносило всё дальше и дальше. Как только мне казалось, что я наконец могу сесть и отдохнуть, я снова ощущала приближение очередной волны, и так много раз подряд. Я мычала и бубнила что-то в свой кляп, мотая головой. Я чувствовала на себе высокий ошейник, слышала звяканье пристёгнутой к чему-то цепи поводка, и даже это возбуждало меня с новой силой. Я не знала, что делать. Я могла лишь принимать в себя всё новые и новые оргазмы, извиваясь в своих путах и мыча на самые разные лады.
Прошло, наверно, больше часа, прежде чем батарейки начали садиться и я смогла хотя бы немного передохнуть. Я перестала так яростно сосать свой пенис кляп и немного собралась с силами. Тело моё покрывали капли пота. Слабой вибрации уже не хватало, чтобы доставить мне новый оргазм, и я вдруг поняла, что не представляю, чем сейчас занята Лиза. Она на время прекратила меня оскорблять, и я осознала, что не ощущаю её присутствия рядом с собой. Затем я услышала, как она позади меня входит в комнату.
— Не волнуйся, потаскуха, принесла тебе ещё батареек. Эти покрепче будут. Написано, что три часа по меньшей мере гарантировано!
Я умоляюще замычала в кляп, надеясь, что она смилостивится и не станет менять батарейки. Сколько же злобы в ней было. Она знала, что я не хочу больше, но делала вид, что принимает мои стоны за нетерпеливое понукание. Она снова начала смеяться, будто имела дело с маленьким ребёнком.
— Да не волнуйся ты так, шлюшка, прямо сейчас и поменяю. Уже и пары минут подождать не можешь, потаскуха? Видимо, не можешь. — Я поняла, что она остановилась и смотрит сейчас на меня. — Всё-таки ты действительно грязная проблядь, тебе не кажется? Ну и зрелище.
Затем я почувствовала, как она расстёгивает ремень у меня между ног, и я снова, расплакавшись, принялась умоляюще мычать в кляп. Она продолжала вести себя так, будто я -сгорающий от нетерпения ребёнок, не оставляя мне ни крохи собственного достоинства. Как только она закончила менять батарейки и снова пристегнула ремень обратно к поясу, я начала злиться и несколько раз крутанулась всем телом, что-то гневно мыча. Она наклонилась ко мне и тихо, но угрожающе произнесла мне на ухо:
— Я могу сделать так, сучка, что тебе будет намного хуже, чем сейчас. Моя игрушка должна радоваться, что я разрешаю ей маленькие наслаждения.
И затем снова включила оба вибратора. Снова непередаваемое удовольствие захлестнуло меня с головой, и я продолжала стоять там на коленях, скованная по рукам и ногам, рядом со своей сумасшедшей похитительницей-садисткой, пока она продолжала оскорблять и унижать меня, одновременно совершая покупки в интернет-магазине, и пока меня накрывал один насильный оргазм за другим. Это был чудовищно длинный день, в течение которого я растеряла почти все свои силы, чтобы внутри себя всему этому сопротивляться.
*****
Я сидела у себя дома в кабинете, разглядывая сайт, посвящённый садо-мазо. Я смотрела на фотографии обнажённой женщины — её прекрасное тело было связано "кабанчиком" , верёвки почти полностью опутывали руки и ноги, и на голове у неё был кожаный шлем. Длинные, роскошные, волнистые русые волосы фонтаном выбивались из отверстия наверху шлема, и тело было стройным и мускулистым.
Льщу себе надеждой, что я примерно в такой же форме. Глядя на упакованную таким образом женщину, я начала мастурбировать, попутно воображая себе сцены из нового рассказа. Указательным пальцем правой руки начала потирать себе клитор, сильно, потом ещё сильнее.
Левой рукой мяла грудь, пощипывая себя за соски. Я почти уже дошла до оргазма, когда заметила на ягодице женщины татуировку. Совсем маленькую, поэтому я и не разглядела её сразу, но когда разглядела, то страшная догадка вдруг осенила меня. Это было имя моего парня, с которым я гуляла ещё в школе, написанное по-японски. Та самая татуировка, которую я свела сама с себя три года назад, когда мне было 23! Женщиной на этой фотографии была я сама! Я закричала и вдруг оказалась в ошейнике, стоя на полу на четвереньках — Лиза трепала меня по голове, держа за поводок, а в комнату входил Том.
Вслед за этим я поняла, что уже не сплю и лежу в клетке Тома и Лизы, в их тёмном подвале. Я вспотела, меня била дрожь. Руки снова были скованы за спиной, во рту торчал пенис-кляп, и я ещё чувствовала на нём вкус соков от собственных оргазмов, к которым меня вынудили, засунув кляп мне в пизду — как раз перед тем, как Том "уложил меня спать". Какая же сволочь. На лодыжках, разумеется, по-прежнему красовались кожаные браслеты, но сегодня ночью — без цепи между ними. Зажимов на сосках также не было, поэтому я чувствовала себя хоть чуть-чуть, но удобнее.
Том, оставаясь подонком, видимо, всё же сжалился надо мной из-за того, сколько мне сегодня пришлось пережить — хотя он не выказал особой жалости, когда перед тем, как запереть меня в клетке, надевал на меня одноразовый взрослый подгузник. Я была вне себя от унижения, пока он смеялся над моей "проблемой недержания". При этом малоприятном воспоминании я шевельнулась, и цепь, соединявшая мой ошейник с дверцей клетки, тихонько звякнула. Я понимала, что в ближайшее время точно не усну, поэтому стала мысленно перебирать события минувшего дня.
Я пришла в себя после того, как потеряла сознание от жестокой порки, которую устроила мне Лиза, назвав её моим "наказанием". Не так вздохнула, видимо. Хотя нет, это же я не так на неё посмотрела. В буквальном смысле. Смех, да и только. А ещё, наверно, она разозлилась, когда я назвала её сукой — после того, как она содрала с моего соска зажим, который пробыл там часов 12, не меньше. Уж простите мне такую невежливую реакцию на боль, "госпожа" — или, как я с любовью называла её про себя, "психичка ёбнутая". Иногда до меня доходил весь абсурд моего положения, и я бы рассмеялась в голос, если бы это всё не было настолько трагично.
Я услышала звук отпираемой и открываемой двери. Наверно, поэтому я и пришла в себя, хотя кто знает. Понятия не имею, сколько времени я провела в отключке. Знаю только, что когда очнулась, тело всё горело огнём от порки, я всё ещё висела на цепи под потолком с распоркой меж лодыжек, рот мне распирал жуткий надувной кляп, в заду всё ещё торчала затычка, а в пизде снова находился жокейский стек.
Затем я услышала, как кто-то вошёл, и закрыла глаза, ожидая, когда мучитель подойдёт ближе. Меня переполняло желание отомстить, и затем я вдруг с удивлением поймала себя на том, что хочу, чтобы в комнате сейчас оказался Том. Надеялась, наверно, что он меня спасёт или типа того. Наверно, Лиза до того меня замордовала, что даже Том сейчас был бы мне в радость — по крайней мере, так мне казалось. Затем я поняла, что слышу цокот каблучков Лизы.
Крепко зажмурившись, я ощутила, как прекрасно наманикюренные пальцы взяли меня за левый сосок и начали выкручивать.
— ОТКРЫВАЙ ГЛАЗА!
Я разочарованно простонала.
— Открывай. Глаза, — сквозь зубы повторила Лиза, выкручивая сосок ещё сильнее.
Я открыла глаза и тут же перевела взгляд на пол перед собой. Заметив это, Лиза усмехнулась.
— Кажется, наказание подействовало на нашу рабыню. — Затем подумала и произнесла: — Как рабыня считает, за дело её наказали или нет?
Она уже не выкручивала мне сосок после того, как я открыла глаза, но всё ещё держалась за него. Бегая глазами по сторонам, я соображала, что же ответить. Я не хотела говорить "да" , но понимала, что только так могу избежать наказания. Оставаться верной самой себе, или же поддаться этой садистке и сделать вид, что я ей подчиняюсь? В конце концов, после того, как меня ещё раз крутанули за сосок что есть силы, и я вспомнила, отчего так горит всё моё тело, я с силой закивала, соглашаясь, что наказали меня ещё как за дело. Видимо, её это устроило.
— Отлично. Будем надеяться, рабыня об этом не забудет, так как наказания будут становиться только строже. Ты ещё совсем неопытная рабынька, и я многое спускаю тебе с рук, но я буду вести себя строже, когда решу, что определённые вещи ты должна усвоить накрепко. — Скорчив гримасу, она взглянула на меня. — Подумай об этом.
Она отошла к шкафу за чем-то. Цоканье её высоких, до бедра, чёрных латексных сапожек эхом отдавалось по комнате. От каждого шага этой ебанутой психички меня пробирала дрожь. Я ненавидела её за всё, что она со мной делала. За всё, что она заставляла меня делать и говорить. За то, каково мне после этого приходилось. За то, что на ней не было ничего, кроме этих блядских сапожек. За всё, что только было можно, я ненавидела её изо всех сил.
Она вернулась с какой-то баночкой и поставила её на пыточный столик, который до этого подкатила ко мне. Она осторожно вытащила стек из моего влагалища, полизала его немного, соблазнительно улыбаясь, и положила на столик. Взяв в руки баночку, она принялась натирать содержимым всё моё тело. Загадочная мазь сперва обожгла мои рубцы, но затем им стало так хорошо, что я невольно застонала. Я быстро осеклась, но было уже поздно — она услышала. Хихикнув, она продолжала втирать мазь там, где до этого порола меня. Было так хорошо, что я даже расслабилась немного.
— Эта шлюха будет моей преданной служанкой раньше, чем думает. Жду не дождусь, когда же я наконец тебя поломаю. — Она страстно выдохнула эти слова мне в ухо. — Конечно, до той поры я уж точно себя не обижу. — Затем она лизнула меня в губы поверх кляпа. — Мазь впитается, через пару минут я приведу эту потаскушечку в порядок и намажу ещё. Надо, чтобы наша шлюшка пришла в себя, чтобы её снова можно было наказывать.
Я смотрела прямо перед собой, обдумывая своё положение и разрываясь надвое. Я хотела быть где угодно, только не здесь. Где угодно, только не во власти этой бабы. Она отстегнула мои запястья и быстро сковала их у меня за спиной. Сняв распорку между ног, снова поместила там коротенькую цепочку. Затем отстегнула поводок от цепи и повела меня к туалету и душевой кабинке рядом с моей клеткой.
Когда мы подошли туда, она ухватилась за затычку в моём заду и выдернула её оттуда. Я взвизгнула от боли, согнулась и присела, напрягая ягодицы, чтобы хоть как-то унять её. Она лишь рассмеялась надо мной и, развернув, усадила на унитаз. Стоя там, она держала поводок и выжидающе смотрела на меня, пока я сделаю свои дела. Наконец я их сделала, хотя без помощи рук привести себя в порядок никак не могла. Это ничуть её не встревожился, так как нашей следующей остановкой, к счастью, был душ.
— Давай-ка отмоем с этой вонючей пизды всё её вонючее ссаньё. Судя по всему, такой грязной шлюхе нужно теперь одевать подгузники на ночь. — С этими словами она злобно рассмеялась.
Услышав это, я протестующе замычала, но она, не слушая, отвела меня в душ. Поставив меня посреди кабинки, она подняла мне руки вверх и закрепила на свисавшей с потолка цепи. Она включила воду, сделав её чуть тёплой, и начала меня намыливать. Ощущения были куда лучше, чем мне этого хотелось. Затем она зачерпнула крема для бритья и намылила мне голову. При этом я вспомнила, что вчера они обрили меня налысо, и из глаз моих снова полились слёзы.
— Волосы — это роскошь, которую рабыня должна заслужить, — увидев слёзы, сообщила мне Лиза.
Я лишь вздохнула в кляп, ощутив прикосновение бритвы к своей голове. Я посмотрела на тюбик с кремом и увидела, что он мужской. Закончив бритьё, она велела закрыть глаза и начала поливать мне голову сверху. Не открывая глаз, я подняла голову и лишь отдалась на волю ощущений от тёплой воды, стекавшей с лица по телу. Это позабавило Лизу.
— А теперь здесь, — сказала она, игриво похлопав меня по киске.
Покончив с душем, она снова сковала руки мне за спиной и обернула в мягкое полотенце. Мне наконец-то было хорошо, и я ненавидела себя за это. Но удержаться было невозможно. После всех этих мук это был настоящий кайф. Повесив полотенце на дверь кабинки, она повернула меня к себе спиной, чтобы снять замок с кляпа — он был надут так, что казалось, будто челюсть моя вот-вот сломается.
— Пока не спрошу, не говори ни слова. Я даже не хочу тебя спрашивать, сучка, готова ли ты повторить то, что сказала сегодня утром. С этой минуты тебе запрещается открывать рот, пока не прикажут. Понятно?
Она помедлила, не выпуская из кляпа воздух до тех пор, пока я не отреагирую. Я жадно закивала, чтобы она поскорее вытащила это мучительное устройство. Она спустила воздух, и к новой боли в челюсти примешалось гигантское облегчение. Я пошевелила челюстью, чтобы немного привыкнуть. Затем она толкнула меня к стенке и начала лапать за грудь. Мы обе были среднего роста, но Лиза была чуть повыше и на удивление сильнее. Конечно, с виду она была подтянутой женщиной, но такую силу я бы никогда в ней не заподозрила. Когда она прижала меня к стенке, меня как будто раздавило механизмом.
— Разрешаю посмотреть мне в глаза, рабыня. — Я чувствовала ухом её дыхание.
Я не хотела смотреть на неё. Я не хотела вообще здесь находиться. Зачем ей всё это? Взяв меня за лицо, она подняла его, чтобы я посмотрела на неё. Её злые карие глаза источали похоть. Затем, держа меня за голову обеими руками, она возобновила поцелуи. Губы её постепенно спускались по моей шее. Шея -одна из моих мощнейших эрогенных зон. Наверняка она об этом знала, так как в своих садомазо-рассказах я уделяла этому немало внимания. Чувствуя её дыхание, её губы и язык у себя на шее, я невольно застонала. Она застигла меня врасплох, без вариантов. Я понятия не имела, что она затеяла, но не доверяла ей ни на грош. Правая её рука спустилась по моему телу, и её указательный и средний палец проникли мне в киску. Затем она снова посмотрела на меня и прошептала на ухо:
*****
— Скажи, понравились ли рабыне сегодняшние оргазмы?
Услышав этот вопрос, я закрыла глаза, и свободной рукой она шлёпнула меня по сиське.
— Не смей закрывать глаза, блядина.
Я открыла глаза и посмотрела на неё. Я не знала, что сказать. Да, к сожалению, мне понравились эти оргазмы, но я не хотела, чтобы полоумная сука об этом узнала.
— Я не… — неуверенно проговорила я.
— Кто? — Она снова шлёпнула меня по сиське.
Я поняла намёк.
— Эмм… рабыня не знает.
ШЛЁП!
— Рабыня не знает что?
— Как ответить на Ваш вопрос.
ШЛЁП!
— Как шлюхе полагается обращаться ко мне?
— ГОСПОЖА! — Голова у меня шла кругом.
— Скажи ещё раз, рабыня.
— Рабыня не знает, как ответить на Ваш вопрос, Госпожа!