Мы с Кайге разошлись, беря воина в клещи. Пока мой соратник отвлекал внимание слегка оглушённого недруга, я подскочил с фланга и одним скользящим ударом глубоко рассёк правую руку негра ниже локтя. Не слишком честный по здешним меркам удар, но я наёмник, и на чужие кодексы мне плевать.
Парень, как ни странно, сумел удержать меч. Впрочем, ненадолго — дубинка одного из наших уродцев выбила оружие из ослабевших пальцев. В следующее мгновение чако навались всем скопом — в таких делах они сильны — и мгновенно скрутили посланника.
Пока мы занимались воином, девчонка постаралась улизнуть. Это было проявлением мудрости, а не трусости — выбрав нужный момент, она могла обратиться к магии и доставить нам серьёзные неприятности. Но я не забывал о ней ни на секунду.
— Живой! Живой берите!
Впрочем, чако и сами не стали бы убивать такую симпатичную пленницу: сразу. Они ведь были когда-то людьми, пока тёмные сущности не превратили их народ в то, чем он является сейчас. И человеческая плоть привлекает безволосых уродцев до сих пор, причём, не только с точки зрения гастрономии.
Всё сражение заняло не больше пары минут. Мы потеряли двоих, и ещё одного сильно помял удар кромкой щита. Зато послы лежали перед нами — воин, с кровоточащим предплечьем, весь в синяках и царапинах, колдунья — целая и невредимая.
— Славно. Кайге усмехнулся. Вот теперь нас встретят с почестями. Знаю я этого молодца, это же Нсинда! Рубака известный — нам здорово повезло, что мы смогли его взять. Малой кровью.
— Пока он сам кровью не истёк, перевяжи ему руку.
— Верно.
— А потом займёмся красоткой.
Двое чако удерживали стоящую на коленях колдунью за руки, третий, когда я подошёл, запустил лапу в густые спутанные волосы пленницы и поднял ей голову.
— Как тебя зовут?
Языки у Вагаду и Исамба разные, но все в обоих королевствах знают общий жаргон Гинена.
Он злобно посмотрела на меня и сплюнула. Отлично, характер есть.
Впрочем, другие и не посвящают себя магии.
— А её ты знаешь? Обернулся я к Кайге.
— Нет, но готов узнать поближе.
— Слышишь? Лучше не ссориться с нами.
В ответ — лишь труднопроизносимое ругательство.
— Связать их? Кайге, облизнулся, рассматривая полные, с острыми коричневыми сосками, груди пленницы. Кожа её блестела от пота, словно натёртая маслом, и отливала особым тёмным блеском древней бронзы, словно у статуй в заброшенных святилищах юга. А в глазах горела ненависть.
— Только этого: Нсинду. А ведьма: не хочу, чтобы нам что-либо мешало.
— Как скажешь.
Через несколько минут мы надёжно спеленали воина толстыми верёвками, специально прихваченными для такого случая, и вернулись к колдунье.
— Ну что, будешь нежной с победителями, или нам придётся заставить тебя?
Оскалился мой напарник.
На этот раз мы получили ясный ответ:
— Пусть ваши члены прорастут сквозь ваши глотки!
На наречии Исамба это звучит короче и гораздо обидней. Улыбка Кайге стала зловещей.
*****
— Моему больше нравится твоя глотка.
— Попробуй. Она зло усмехнулась. Зубы у колдуньи были белые и крупные, а челюсти, наверняка, сильные. Только попробуй!
Да, похоже, риск не оправдан: Кайге отступил на шаг и замахнулся. Я придержал его за плечо. Не люблю избиений. Может, кому и нравиться, когда у его наложницы заплывшие глаза и распухший сломанный нос, но мои эстетические чувства такая картина оскорбляет.
— Оставь.
Он не стал возражать, и сделал повелительный жест. Чако мигом опрокинули пленницу на спину, один сорвал с неё набедренную повязку.
Колдунья взвизгнула и стала отчаянно брыкаться. Но её голос утонул в свирепом рычании воина. Тот рванулся, и, несмотря на путы, сумел отпихнуть сторожащих его монстров. Впрочем, остальные тут же подоспели и прижали извивающееся тело к земле.
— Не трогайте её!
— Ого, он тоже умеет говорить. Я покачал головой.
Сейчас не время ставить условия.
— Убью!
— Ну, это мне обещали многие.
Кайге всё поглядывал на меня с затаённой надеждой, но я сделал вид, что ничего не замечаю. Хотя чако командовал он, старшим в отряде назначили всё же колдуна, то есть меня. А, значит, ему придётся подождать. Я поддёрнул кильт и приблизился к чернокожей ведьме.
Под покрывшейся испариной атласной кожей пленницы играли крепкие мышцы, и пришлось немало потрудиться прежде чем удалось раздвинуть золотисто-смуглые бёдра. Сцепив лодыжки чародейка изо всех сил старалась отпихнуть меня прочь, и если бы двое чако не притиснули её запястья к земле, не знаю, сумел бы я управиться с ней не покалечив. Впрочем, оно и к лучшему, борьба разгорячила не меньше, чем одиннадцать дней воздержания, и когда дошло до дела, меня уже не могла остановить сухость в тайном месте нашей красотки.