Вечерело. Рабочий день давно уже закончился, и последние покупатели потянулись к выходу с продовольственного рынка. То тут, то там показывались редкие покупатели, но и они спешили к выходу. До закрытия оставалось минут пятнадцать. Маша, молодая продавщица лет двадцати трёх, уныло посмотрела на прилавок перед собой: горы помидоров, огурцов, яблок, груш остались почти что нетронутыми. День прошёл почти – что впустую, продано было мало, прибыли почти что нет.
– Эх, неудачно то как, – проговорила баба Глаша, торговавшая семечками, – такой неудачный день, всё ходят и ходят и не покупают.
– А ты тут недавно работаешь? – спросила она, повернувшись в сторону Маши.
– Да вот, первый день, – отозвалась Мария, – сегодня только начала, вот, дали весь этот товар и сказали "Продавай", только продала я мало, несколько килограмм.
– А, вот оно что, – протянула бабка Глаша, – значит не избежать тебе крещения. . .
– Чего не избежать? – переспросила Маша.
– Да так, есть у директора рынка такой обычай. . . ну да ладно. . .
– Нет уж, продолжайте – настойчиво попросила Мария.
– Если новенькие продавщицы плохо справляются со своими рабочими обязанностями в первый день работы, – под пристальным взглядом Марии начала говорить бабка Глаша, – тогда директор рынка устраивает им "рабочее крещение", ну, он так это называет. . .
– Уводит их к себе и подсобку и развлекается там с ними, дружков своих приводит. . ну что они там делают я точно не знаю.
– Как же так!?, – вспыхнула Маша, – это же противоречит трудовому кодексу, это же противозаконно! Дикость, первобытность какая – то!
– А что делать?, – спокойно ответила бабка, – это его рынок, его законы, да и к кому ты пойдешь жаловаться?
Маша обвела взглядом торговые ряды, покупателей почти не было, подул холодный ветер.
– Ну я пойду наверное, – проговорила бабка Глаша, пересыпая семечки в сумку, – я тут торгую сама по себе, плачу ему только и всё, а вот ты же под его начальством работаешь. . ну до завтра.
– Да завтра – как во сне проговорила Маша, уйти, как она, Мария не могла, прежде чем уйти необходимо здать товар и выручку, за этим придёт сам директор рынка, кавказец Имир.
Покупателей уже не было. Продавцы приготовились сдавать товар. Маша стояла и нервно перебирала в руках несколько мятых десяток. Что будет?
– Много продала, красавица? – на ломанном русском спросил подошедший Имир, высокий статный кавказец.
– Да вот, – ответила Маша, отдавая ему деньги, – три килограмма огурцов и два килограмма яблок.
– Не густо, – ответил он, – плохо работаешь?
– Не покупают ничего, ходят только да выбирают.
– Э, так не бывает, покупателя завлечь надо, приманить. Пойди – ка сюда – поманил он Машу пальцем.
Мария вышла из – за прилавка и подошла к нему.
– Пойдём – ка со мной, я тебе объясню.
Чувствуя неладное, девушка направилась вслед за Имиром. Они подошли к небольшому домику, Маша знала, что в нём во время рабочего дня находится Имир.
– Входи – пригласил он и открыл перед Марией дверь.
Она вошла, огляделась. Небольшая комнатка, занавешенное окно, стол, несколько стульев. В углу маленький диванчик. Имир прикрыл дверь.
– Раздевайся – проговорил он.
– Что? – переспросила девушка.
– Раздевайся – грозно повторил он и сделал шаг навстречу Маши.
Мария стояла как вкопанная, словно ноги приросли к полу. Приехала, называется, на заработки.
– Ты не поняла, помочь?! – рявкнул кавказец и с силой тряхнул её за плечи.
У Марии к горлу подступил ком, на глазах навернулись слёзы. Трясущимися руками она сняла курточку и положила её на пол.
– Дальше, – поторопил её Имир, – или я сам. .
Он состроил страшную гримасу.
– Я сама – со слезами в голосе прошептала Маша и сняла кофту. Под кофтой у неё была кружевная футболка, глаза Имира загорелись.
– Красавица – проговорил он, делая шаг назад.
Открылась входная дверь, на пороге показались два человека, двое мужчин, тоже кавказской национальности. Один из них был толстый и невысокого роста, звали его Махмед, другой худой и высокий – Гандил. Имир приветственно обнялся с ними и заговорил на своём языке. Мария ничего не понимала, только ловила взгляды, обращённые на неё. Она продолжала стоять посередине комнаты. Мужчины уселись на стулья, и Имир произнёс:
– Ну – ка, покажи что ты умеешь.
Маша не поняла, что он имеет ввиду.
– Ну, – проговорил Махмед, – развлеки нас.
– РАЗДЕВАЙСЯ!, – рявкнул Имир, – не заставляй ждать моих гостей!
Маша была в шоке. Раздеться при мужчинах, да ещё такое принуждение! Но они явно не шутили, это она прочитала по ихним взглядам. Мария сняла лифчик и положила его на пол рядом с курткой. Мужчины зацокали языками, разглядывая её бюст.
Две груди аккуратной правильной формы были направлены чуть в стороны, розовые соски выделялись на белой коже подобно ягодам.
Маша расстегнула ширинку джинсов и спустила их до колен. Мужчины уставились на её трусики, белые, к красными полосочками.
– Отпустите, а? – жалобно протянула Маша, прикрывая руками грудь.
– Э, нет, – проговорил Махмед, не произносивший до этого ни слова, – как мы можем вот так отпустить такую красавицу?
– Садись с нами, поешь, выпей, – проговорил он, доставая из – под стола бутылку вина и кастрюльку с какой – то едой, – не обижай хозяев.
– Мне правда пора, время позднее, темно уж – начала было говорить Мария.
– Чтож ты меня то перед людьми позоришь, дрянь? – зло прошептал Имир.
Подошёл и толкнул Машу на диван. Она запуталась в джинсах и повалилась назад. Придя в себя, девушка первым делом услышала смех мужчин, затем что – то обожгло ей щёку. Это Имир влепил ей пощёчину.
Она так и продолжала лежать на диване с синяком на щеке, Имир же вернулся к своей компании. Боль прошла, осталось лишь злость и чувство страха. За что они её, что она им сделала? Мужчины тем временем выпивали и закусывали, время от времени бросая взгляд на диван, на котором лежала полуголая Маша. Смех становился всё громче, взгляды развязанее. И вот Махмед налил полный стакан вина, встал и со стаканом в руку подошёл к дивану.
– Выпей, золотко – проговорил он.
Маша испуганно вжалась в спинку дивана.