Анна Михайловна Зотова, рано потеряла отца и одиннадцати лет мать. Отец погиб на фронте за красных, а мать умерла от холеры. Переболела холерой и Анна, но чудом выжила и попала в детдом. Вот там то она и хлебнула. Это вам не республика ШКИД. Там пороли и секли за всё. Особенно ей помнился случай, когда девчонка, соседка по палате стибрила в столовке хлеб, а Анне в постель спящей крошки насыпала. Ой как её пороли. А потом, когда открылось, что это не она, а та самая девчонка, выпороли и её и пороть доверили Анне. Та её и засекла до обморочного состояния. После этого случая, ей стали доверять пороть и других детей. После выпуска она так и осталась работать в этом же детдоме, воспитателем. Она проявляла инициативу. И это не её конечно изобретение, но её нововведение в этом конкретном учебно- воспитательном учреждении ввести новый порядок, коллективную ответственность за нарушение дисциплины и неуспеваемость, а также разбить учащихся детей на звенья. Где за проступок одного, расплачивалось всё звено. Это было очень действенно. Уже потом, по комсомольской путёвке она попала на работу в органы. Подходило и поведение и происхождение.
На следующий день Анна снова с утра вызвала на допрос Подвойского. Но начала не с допроса. А со слов:
— Андрей Николаевич, как вы себя чувствуете? Я с вами переусердствовала вчера с яблоками, не надо было столько и сразу давать. Вы уж извините пожалуйста. Мне конвойный сказал, что вы всё время в туалет бегали. Ну ничего, снимайте штаны, я вам сейчас клизму с марганцовкой поставлю-
— Анна Михайловна, да я сам взрослый человек и сам виноват. Уже всё в порядке, не надо клизму. —
— Значит так Андрей Николаевич, я больше повторять не буду или клизму или розги, идите на топчан и ложитесь, нет, сначала подмойтесь. —
Он подошёл к умывальнику, хоть и смущаясь, но сняв штаны и намылив себе задницу, стал смывать мыло, потом подошел и лёг на топчан. Анна растворив марганцовку в банке и набрав из неё в грушу воды подошла к нему.
— Ну вот и молодец, будете делать всё как я говорю и вам и мне легче будет. Ой, а рубец от розги вчерашней какой хороший краснеет, очевидно, что вам на пользу пошёл, раздвиньте ягодицы ладошками. —
Говорила она, тем временем вставляя ему кончик клизмы в проход. -Ой-не удержался от возгласа он почувствовав как внутрь пошла вода.
— Ничего, ничего, не больно ведь. — Сказала она закачивая ему остатки клизмы.
— Сейчас ещё наберу и хватит-
— Да и так хватит Анна Михална, я вообще долго не вытерплю. —
— А вот потерпеть придётся, Андрей Николаевич-, сказала Анна, подходя к нему с новой порцией воды.
— Раздвигайте- он повиновался, Анна нажала на грушу.
Он полежал на животе ещё минуты две после процедуры и стал проситься в туалет. Анна его удерживала до последнего, но понимая, что от него зависит не многое, в конце концов отпустила. Он стремглав на очко. И издавая характерные звуки стал опорожняться, попросив её выйти или хотя бы отвернуться. На что она ответила отказом с интересом глядя на него. . Вытершись и подмывшись он был готов к допросу. Анна спрашивала его изменял ли он жене, он поморщившись сказал, что да.
— А с кем? —
— С гувернанткой-
— Жене известно? —
— Да-
— Как она узнала? —
— -Её не должно было дома быть, но она приехала, вошла в дом, мы не слышали, а она вошла в спальню и увидела-
— Развод взяла?
— Хотела сначала, но потом простила. —
— Вот так и простила просто? —
— Нет. Ну ругалась сначала, а потом простила-
— И всё? — Анна испытывающе смотрела на него.
— И всё, ну вспоминает иногда до сих пор, когда сердится-
— Знаете Андрей Николаевич идите ка сюда, — она встала и подошла к одному из приспособлений.
— Зачем? —
— Высеку розгами, чтобы правду говорили и ничего скрывали от меня. Видимо вчера мало было одного раза. Я с вами по честному а вы со мной никак не хотите откровенным быть-
— Не надо Анна Михайловна, ну да уходила она от меня, полгода не жила со мной, потом всё таки я её уговорил-
— Андрей Николаевич, правду надо говорить сразу, а не под угрозой розог-
— Анна Михайловна, клянусь не буду больше-
— Андрей Николаевич, вам конвойных позвать? Так. Сто розог. —