Тоське, наконец-то, повезло: после двух с половиной лет мытарств она устроилась на хорошую работу. Теперь не нужно было скакивать в пять утра, быстро собираться и ехать два часа на пригородной электричке, чтобы успеть к началу смены на завод, где она упаковывала готовую продукцию. Завод Тося ненавидела. Но еще больше она ненавидела дело, которым занималась ДО поступления на завод — полгода Тося ошивалась на Ленинградке. По просту говоря, зарабатывала телом.
Фигурой Тоську бог не обидел, так что, сутенер, к которому она попала, сказал: "Пойдет к тебе клиент, я чую! Выгорит у нас с тобою!". Не ошибся Макс — клиент попёр: на Тоськину попку, на длинные волосы, на нестрашную мордашку. Сиськи, правда, могли бы уродиться и побольше, но в чем-то должна быть компенсация! Нельзя, чтоб везде баба выглядела на "пять с плюсом"! Конечно, попадаются и такие, но… таких не берут в космонав… , тьфу! — в проститутки: таким прямая дорога в элитное агентство — обучаться этикету, балету и минету. И дожидаться, пока какой-нить богатенький олигарх захочет сменить старую пиzду на новую.
Однажды Тося случайно повстречала на улице землячку, приехавшую в столицу задолго до Тоси. Поначалу Мария тоже мыкалась по разным углам в поисках теплого местечка — отирала голой спиной замызганные диваны, полировала задницей кухонные табуретки, раздвигала ноги и открывала по команде рот. Заработок был говенный, но стабильный — и Маша стала складывать "тыщенку" к "тыщенке". В рублях, разумеется.
Через некоторое время она попалась на глаза одному кенту — так, прощелыге средней руки, но с определенными связями. Тот говорит бабе:
"Понравишься мне — устрою в фирму, занимающуюся наймом прислуги. Будешь бизнес-вумен. Вникла, чё от тебя требуется?".
Чего ж непонятного? И Маша принялась усердно отрабатывать будущую должность — по первому зову мчалась через весь город — хоть в ночь, хоть утром, хоть днем. Кент с ней не лютовал, не имел вредных привычек (в смысле, всякого садо-мазо) , но ёб Машку часто. Наигравшись, месяца через два, сказал:
— Завтра приезжай с паспортом вот по этому адресу, тебя примут.
На радостях Мария устроила мужику такой Праздник Секса, что к концу тот засомневался — "А стоит ли отпускать ТАКУЮ бабу?!". Но слово сдержал.
Короче… Мария устроила Тосю горничной в очень приличный дом.
— Будешь получать "штуку" баксов. Первые полгода половину станешь отдавать мне. Если продержишься у хозяина дольше, потом отстегивать не надо — всё твоё.
"Ёбт! Да сказка, бля!".
Когда Тоську привезли к новому месту работы, та опупела — двухэтажный особняк, в подвале гараж на три машины, двадцать соток земли вокруг!
"Хоромы, мать моя женщина!".
Тося решила, что вытащила счастливый лотерейный билет.
Новую горничную привели в кабинет хозяина — мужчины лет пятидесяти, платина на висках, очки. Не толстый. А, главное, не говнюк оказался, не предераст (каких полным-полно!) . Внимательно оглядел Тосю и спокойно сказал:
— Я просил, чтобы мне подобрали не просто горничную, а девушку, которая могла бы, время от времени, оказывать мне знаки внимания. Тебе сообщили условия?
Тосе ничего не сообщали, но она и так въехала, что такие бабки за простую уборку помещения не дают — и кивнула головой: типа, я в курсе.
— У тебя будет униформа. Ну, потом сама увидишь… Ходить по дому только в ней. Поняла?
Кивок головы.
— Сейчас тебе покажут твою комнату…
"Оеbенеть!".
— … жить станешь здесь. Шесть дней в неделю — рабочие, в воскресенье у тебя выходной. Можешь поехать куда-нибудь отохнуть, развлечься. Но если мне доложат, что видели тебя с мужиками — выгоню в пять минут. Усекла? . . Кстати, как тебя зовут?
— Тося.
— Хорошее имя, приятное… Ну, что? Договорились, Тося?
Снова кивок — "Да согласная я! Согласная!!".
Прошло два месяца…
Сегодня, как обычно, Тося начала уборку с верхнего этажа — протирала пыль и чистила ковры. Мурлыкая под нос прилипший мотивчик, она не заметила, как в комнату вошел Петро — хозяйский шофер — и тихо подкрался к Тосе сзади. Шофера Тося не любила — он неприкрыто пялился на ее ноги и попку. Пару раз хотел поприставать, но Антонина его отшила: не раздумывая, съездила кулачком по роже. Петро затаил обиду.
Когда Тося обернулась на шорох и увидела шофера, ее передернуло:
"Щас опять лапать полезет, сволочь!".
Угадала.
— Отстань!
— Тихо-тихо, мышка!
— Какая я тебе мышка, мудила?! Пошел вон, я сказала!
— Закрой хлебало, сука! Посылать будешь папу своего!
— Отвали!!
— Не рыпайся, не рыпайся! Чё взъерошилась?
— Да отстань, кому говорю!
Но Петро продолжал шарить руками по Тосиному телу — схватил одной рукой за грудь, вторую запустил между ног.
— Бляdь! — зашипела Тося (хозяин терпеть не мог любого шума, у него даже во время футбольных матчей телевизор работал на треть громкости) . -Пошел на hуй!
— Тихо-тихо, сучара… Не надо ерепениться… Мы щас с тобой перепихнемся — и все дела.
— Еbи выхлопную трубу, урод! Пшёл отсюда!
— Не-е, я тебя трахнуть хочу…
— Заеbешься трахать, скотина!
Тося вырывалась, пихалась и толкалась. Но Петро держал ее крепко. Она хотела смазать ему по лицу, но он вовремя увернулся и снова полез к Тоськиным трусикам.
— Да отвали ты, гад! Я буду кричать!
— Не будешь!
— Бу-ду!!
— Выгонят тебя…
— С какого хера меня выгонят?!
Представьте: идет борьба — один лезет под юбку и старается добраться до ляжек, вторая отпихивается и всячески пытается выскользнуть. И они еще разговаривают: -)
— Выгонят… выгонят тебя, сука!
— Тебя выгонят, падаль! Я Эдуарду Палычу скажу, что ты приставал! Он тебя… Ой, пусти! Бля-я-я! Больно!
— Да говори!
— Выгонит!! Узнает, что лапал меня — и вышвырнет! . . А-а-а, хватит!
— Ни hуя!
— Сволочь! Убери грабли, козел!
— Не-е, ты мне по полной программе дашь…
— Облезешь!
— Дашь-дашь!
— Помечтай! Ой-й, сука!! Мне же больно-о-о!
— Ты у меня и раком станешь, и в рот возьмешь!
— Ага! Щас!!
— Точно!
Петро добрался до Тосиной груди и почти вытащил наружу одну сиську.
— Бля-я-я! Пошел на хер, козел!! Уйди по хорошему!!!
— Я и по плохому не уйду…
"Вот прилип, тварь! Никак не оторвусь! , — кипела Антонина. -Надо огреть его чем-нить по голове… До вазы бы дотянуться… Не, нельзя! Ваза дорогая!".
— Тось, ты зря брыкаешься! — сменил тон Петро. Теперь его голос звучал без угроз, убаюкивал, успокаивал. -Все одно по-моему выйдет…
— С какого рожна?? !
— Потому, что я прав…
— Да иди ты! Прав он!! Что хочешь взять меня силой?!
— Ты сама дашь…
— А то б тебе!
— Дашь-дашь…
Мужские пальцы уже щупали ткань трусиков, теребя Тоськин лобок, и пытаясь забраться за кромку.
Конечно, горничная выглядела соблазнительно: коротенькая юбочка с рюшечками, белые чулки с подтяжками, выпирающая из глубокого выреза грудь — всё это не могло не заводить мужчину. Вид у Тоси был потрясный — тут ни убавить, ни прибавить…
— Отста-а-ань!!!!
— Скажу Эдуар-ду Палы-чу… что ты… ой! бля!! он тебя… ай-й!!! узнает, что лез… ко мне… ай-й!!! Ой-й-й! — почти завопила Тося. Она резко села на корточки, пытаясь этим приемом вырваться из объятий, но сделал только хуже — Петро заломил ее руку. Теперь любое Тосино движение причиняло нестерпимую боль в суставе.
— Па-адла-а-а!
— Сиди тихо, сучка! — и шофер стал другой рукой расстегивать ширинку.
"Не дамся! Ни за что не дамся! — решила Тося. -Пусть хоть руку сломает, сволочь! . . Чем же его напугать?!".
И она зашипела, превозмогая боль:
— Эдуард Палыч грохнет тебя! Понял?? Грохнет!
— Дура! Он мне сам разрешил…
— Врешь, сволочь!