8.
Сашка с сомнением полистал на столе толстенную тетрадь с конспектами. Да-да, конечно, надо: Безусловно необходимо, ведь завтра эта ненавистная, нудная "Фонетика". Семинар, к тому же:
Накладные ногти царапнули по шершавой обложке, и Сашка вытянул руку перед собой. Лампочка блеснула на лаковых пластмассовых гранях красноватым светлячком. Лекции по "Фонетике" сами собой отодвинулись куда-то в глубину стола, а из стопки книг появилась другая тетрадь, более потрепанная, с выцветшей обложкой, но желанная и любимая как ни одна другая. С бьющимся сердцем Сашка раскрыл ее и тут же наткнулся на свой незаконченный рисунок. Немного угловатая женщина точным жестом снимала с себя трусики: Сашка напрягся, и внизу живота сладко заломило. Под трусиками этой угловато нарисованной женщины толстой сосиской висел самый настоящий член.
Сашка взял ручку и принялся аккуратно дорисовывать густые курчавые волосики. Полюбовавшись рисунком, студент перевернул страничку и погрузился в мир, сочиненный им самим. В мир, где невероятное переплелось с обыденным. В тот самый мир, где все человеческие морально-социальные устои превращаются в прах под натиском вечного:
9.
Анна Евгеньевна захлопнула за собой дверь, содрогнувшись от неуместно громкого звука в темном коридоре. Учительница с сомнением посмотрела в пустоту уходящих вдаль стен, а потом нерешительно вставила ключ в замок кабинета и дважды повернула его. Корявое металлическое щелканье вновь покоробило женщину, а потом она замерла.
В классе раздались шаги. Кто-то двигался по направлению к дверям.
Руки Анны Евгеньевны мелко затряслись. "Такого не может быть!" — эта мысль, как заезженная пластинка завертелась в голове. Богатое воображение мгновенно нарисовало яркую картину: пластмассовый скелет недовольно выбирается из-за учительского стола и неуклюже ковыляет к двери, чуть поскальзываясь на деревянном полу.
А потом она заметила девочку.
Девочка стояла посередине длинного пятна лунного света, и в скрещенных руках держала темный портфель. Школьное платьице едва доходило до колен, и голые коленки белели, словно суставы, лишенные плоти. Лицо было в тени, но женщине показалось, что она узнала девочку.
— Катя? — неуверенно сказала Анна Евгеньевна.
Девочка не ответила. Даже не пошевелилась. "Если она сейчас же что-нибудь не скажет, я просто заору! …" , мысленно распсиховалась учительница.
— Катя, — молящий голос, голос забитого, испуганного щенка. — Катя, что ты тут делаешь? . .
Звенящая тишина была ей ответом. И когда Катя заговорила, женщина невольно вскрикнула.
— Вы, Анна Евгеньевна, выгнали меня с урока. И велели подождать за дверью. Я жду.
Учительница мысленно заскулила. Головная боль вернулась и тяжелым мешком затолкалась под густые волосы. Все складывалось как-то по-дурацки, словно Анна Евгеньевна никак не могла проснуться.
Внезапно женщина с силой хлестнула рукой по крашеной стенке. Пальцы громко шлепнули по штукатурке и немедленно заныли.
— Видишь? — сквозь зубы радостно хихикнула учительница. — Я не сплю…
Катя невозмутимо смотрела на нее и не двигалась. Она ждала.
— Катя, — женщина с трудом подбирала слова. — Ты можешь идти домой…
— Хорошо, Анна Евгеньевна, — коротко ответила девочка и направилась к выходу.
*****
— А то родители будут волноваться… — автоматически закончила учительница.
И тогда Катя обернулась.
Лицо девочки исказила злобная гримаса, блеснули зубы и она истошно завопила:
— У меня нет родителей! Слышишь, ты, сука драная! . . У меня никогда не было родителей!! . Такие, как ты, не хотят детей! Такие хотят только трахаться…
Анна Евгеньевна онемела. Катя помолчала и добавила:
— Б… ь!
Потом она спокойно повернулась, дошла до лестницы и исчезла за стеклянной дверью. Эхо ее каблучков быстро затихло, и женщина вновь осталась одна. Ноющими пальцами она стерла со лба пот, а потом посмотрела на дверь класса. Она прислушалась, но внутри кабинета было тихо. Ей просто могло показаться…
Или тот, кто был там внутри, уже дошел до двери и так же тихо стоял и прислушивался.
Нервы Анны Евгеньевны не выдержали, и она быстро засеменила по скользкому линолеуму к выходу, негромко и яростно подвывая от страха.