До бани мы доехали в такси.
Это было обычное одноэтажное здание с зелёными стенами, без окон, с вывеской у дверей. Городская баня № 1. Понятно — общественное такое заведение. Дима пошёл впереди меня, но у дверей задержался и пропустил меня внутрь первым. В холле никого не было, только молодой парень играл на автомате в углу. Он покосился в нашу сторону, но занятия своего не прервал. Дима решительно направился к двери, ведущей вглубь, я за ним, там нам навстречу вышел низкорослый старик в полузастёгнутом белом халате, Дима что-то сказал, мы пошли дальше недлинным коридором. На самом деле всё, что я сейчас описываю, мне запомнилось очень смутно — я шёл за Димой, опустив глаза и особо не глядя по сторонам. Не знаю, почему. Так получилось. Такое состояние у меня было. Я вёл себя как скромная, порядочная женщина, следующая за своим мужчиной, куда он ведёт.
Перед обитой деревом дверью Дима остановился, открыл дверь и снова пропустил меня вперёд, сам зашёл следом и закрыл дверь.
— Привет, мы пришли, — сказал он. В комнате сидели шестеро голых, прикрытых только простынями мужчин.
*****
Что я ощущал потом, довольно трудно пересказать. Что я делал — легко. Дима пошёл умыться, а я принёс ему чистое полотенце, которое нашёл на дальней полке шкафа, принёс — потому что то полотенце, которое было, я кинул в кучу грязного белья, предназначенного мной же для стирки. Потом Дима сидел в кресле, курил и смотрел телевизор, а я пожарил быстренько яичницу с помидорами, сделал бутерброды, накрыл на стол… Ничего особенного я не делал, НО! Но я хлопотал для мужчины и в присутствии мужчины. Мужчины, который трахал меня сегодня ночью, который подарил мне цветок. Мужчины, который — и я знал это, и он знал это — мог захотеть взять меня и мог взять меня… Странное, непривычное ощущение. Непривычное, несмотря на все мои фантазии до того.
Это сексуальное самоощущение дающегося было главным. Позднее, переживая и пережёвывая те свои ощущения, я понял, в чём тут фокус. Женщиной я не был — на самом деле не был. Но я определил для себя такую роль. Но иной формы, кроме как быть готовым дать мужчине, подставить попу для удовлетворения похоти самца, иного способа определиться как женщина для меня не существовало на тот момент. Он активный, я пассивный, он самец, я самка, но в чём это могло выражаться? Только в том, что если он захочет, то возьмёт. Он захочет, а я раздвину ноги. Прирождённым женщинам в этом смысле, наверное, наверняка проще. Они изначально таковы и, как ни странно, именно это обстоятельство избавляет их от необходимости давать, отдаваться непременно. Они могут пококетничать, пофлиртовать, а потом обломать и при этом они останутся женщинами. Я же в данном контексте и в данной ситуации, в данном моём физическом теле мог быть и считаться женщиной только посредством секса. Только посредством признания права самца овладеть мной.
Потом уже, когда избранная мной роль за мной закрепится, когда мужчины, самцы будут видеть во мне самку уже априори, без того, чтобы сразу же завалить меня, потом уже может быть иначе… А пока, первоначально, изначально главенствующее значение играло это, совершенно животное распределение ролей.
Впрочем, на данный момент, в данный момент времени этого оказалось вполне достаточно.
Дима поел и я немножко тоже перекусил. Я спросил, как прошёл день, он сказал, что нормально, сказал, что стало заметно чище… Мне показалось, что в этот момент он тяготился необходимостью разговаривать. Я, в принципе, тоже не знал, о чём говорить. Потом я убрал со стола, сразу вымыл посуду, потому что не люблю оставлять грязную посуду, она имеет свойство накапливаться. Потом я вернулся в комнату и… в нерешительности остановился, не зная, что делать. А в самом деле — что я должен был делать?
Но мне и не нужно было знать. Мужчина уже всё решил — наверное, заранее обдумал, пришёл к выводу и сделал. Дима встал, потянулся, сделал шаг ко мне (комната, всё-таки была очень маленькая) , положил руки на плечи и… Надавил, так что я опустился на колени. Не знаю, чего больше ему хотелось — ощущить свою власть надо мной или действительно кончить. Как я уже сказал, минет делать я не умел, этой ночью у меня был самый первый опыт, но когда мы знакомились с Димой по переписке я как-то обмолвился, что хотел бы почувствовать себя рабыней… Фантазия у меня такая была.
Как бы то ни было, я опустился на колени, а Дима расстегнул ширинку и освободил свой член. Я взял в рот и некоторое время старательно сосал. Я натянул губы на зубы и старался ласкать ободок его члена — помня, что, когда я мастурбировал сегодня, именно это место мне было приятно гладить. Хотя сосал я старательно и даже причмокивал, вспомнив, как это делали девицы в немецкой порнухе (я не виноват, что все вспоминают именно эти сцены… наверное, первое, что приходит на ум тем, кто в жизни слабо знаком с девушками) , Дима не выказал своего удовлетворения. Он оторвал мою голову от себя, прихватив руками за голову потянул теперь вверх, я встал. Он сжал мои щёки пальцами так, что я открыл рот и плюнул в него. Потом подтолкнул к тахте.
Я скинул халатик и хотел было лечь на тахту, но Дима удержал меня, повернул к себе спиной и заставил нагнуться. После этого раздвинул мои ягодицы, плюнул промеж них и… Ткнулся в меня членом. Я вскрикнул от боли. Он остановился. Я не поворачивал головы и покорно ждал, и уже через секунду почувствовал как он смазывает мне попу — по комнате снова распространился всё тот же сладковатый запах цветочного крема. И я снова, уже третий раз за эти сутки почувствовал в себе другого мужчину… Или лучше сказать: я почувствовал в себе мужчину, в меня вошёл мужчина? Потому что сам-то я… Мог ли я называть мужчиной себя? Меня — трахали! Я — давал! Да и хотел ли я называть себя, считать себя мужчиной? Когда я собирался ехать в этот Ачинск, когда ехал… Впрочем, сейчас уже было даже неважно, чего хотел я — меня трахал мужчина, к которому я приехал в качестве самки.
Дима двигался во мне сильно и уверенно, я стоял раком, расставив пошире и чуть согнув ноги, упершись руками в тахту, подняв повыше зад и поэтому низко опустив голову — потому что Дима был выше меня. Я так стоял и только поахивал и поохивал в такт его движениям. В такт тому, как он меня трахал. Наконец его пальцы впились в мои бёдра, он замер. И резко вышел, отпустив. Я не удержал равновесия и упал на тахту животом. Он тут же прилёг рядом, несколько раз погладил по спине и попе… попке. Я повернулся к нему. На этот раз я был умнее — спрашивать, кончил ли мужчина, я не стал. Уже догадывался (правда, правда, не знал, а именно догадывался!) , что если самец больше не трахает самку, значит, он своё получил. Своё взял.
— Принеси полотенце, — сказал Дима.
Я улыбнулся, чмокнул его в грудь — мы так лежали, что до лица его мне было не дотянуться, поднялся и пошёл в ванную за полотенцем. Новые ощущения продолжались! — я шёл за полотенцем для мужчины, который только что меня отымел! Я чувствовал, что он на меня смотрит… Может быть, он на меня и не смотрел, но мне казалось, что он на меня смотрит, смотрит на меня обнажённого, на самку, которую он только что имел, я чувствовал это и… И совершенно инстинктивно — я это тоже вдруг осознал — я шёл, покачивая попкой, вертя хвостом как самочка. Я шёл так, чтобы моему мужчине нравилась его самка!!! На этой мысли я поймал себя, когда ужё зашёл в ванную. Вот нифига себе. Интересно, а это был точно я или та пресловутая, глубоко законспирированная в каждом мужчине (но в каждом ли?) женщина? Или это была та самка, на роль которой я назначил сам себя и она уже начала овладевать моим телом помимо моего сознания? Я взглянул в зеркало — там был вроде бы я и… Нет, это всё равно был я!
Однако долго задерживаться самке не следует, если мужчина послал её за полотенцем. Я взял полотенце, вернулся в комнату. Дима лежал на тахте, на спине, заложив руки за голову, широко раскинув ноги, и смотрел на меня, ничего не говоря. Как будто я сам должен был догадаться, что требуется. Хотя догадаться было несложно, а разместился на коленках на тахте и аккуратно, осторожно отёр Димин член. Дима протянул руку, потрепал меня по голове.