Частные уроки

День предшествующийПервые звезды проявились в сгущающихся сумерках. Но для собравшихся в этот вечер в доме мистера Винсента, на празднование окончания школы его дочерью Джойс, это обстоятельство не имело ровным счетом никакого значения. Ночь впереди длинная, спиртных напитков, теперь разрешенных для вчерашних учащихся, вполне достаточно, места в саду сколько угодно. Самое веселье сейчас царило у бассейна, где молодые люди танцевали под ритмичную быструю музыку или сидели парами за уютными столиками.

Двое мальчишек — брат Джойс Шерман и его закадычный друг Фили — лежали на траве в кустах неподалеку от места основных событий. В руках они держали оптические приборы, Фили — морской бинокль, а Шерман большую подзорную трубу, и в строжайшей конспирации наблюдали за весельем.

— Слушай, Шерман, — удивился Фили, — а чего мы сюда забрались? Сидели бы вместе со всеми, доедали бы торт.

— Дурак ты, романтики не понимаешь! — огрызнулся Шерман. — Там учителя, родители… Ну их! Здесь наведешь трубу на раздвинутые ножки и любуйся сколько влезет!

Слова не расходились у него с делом и Шерман, лежа на брюхе, не отрывал подзорную трубу от глаза, ловя объективом стройные загорелые ножки сидящих за столиками молодых девушек. Был он необычайно толстым, низеньким, с комичным пластичным лицом, носил круглые очки с толстыми линзами и отличался скверным характером. Он неизменно стремился быть лидером, но не всегда у него это получалось.

Его лучший друг Фили был полной противоположностью Шерману, как внешне, так и по характеру — поэтому они и являлись друзьями не-разлей-вода. Фили, в отличие от остальных одноклассников, терпеливо сносил выходки Шермана, не упуская, впрочем, случая в свою очередь поддеть его. Фили был высоким, черноволосым, с красивыми крупными чертами лица, спортивного вида юношей. Правда, он постоянно сутулился, отчего выглядел не очень уверенным в себе.

— Вон мой отец с твоим о чем-то разговаривает, — отметил Фили с безразличием в голосе. — Сейчас, наверное, опять пойдут в карты резаться.

— Не туда смотришь, болван! Гляди-ка, как этот Тэд лапает мою дуру-сестру за сиськи — пропищал своим тонким голоском Шерман.

— Сигару, Дик? — предложил мистер Винсент, хозяин дома. — Настоящая кубинская сигара, а?

— Нет, нет, Роберт. Я бросил. Уж месяц как бросил — надо держать себя в форме. Годы. — Мистер Филмор хлопнул себя рукой по начинающему расти животику.

Он был высок, строен для своих сорока пяти лет, с красивым ухоженным лицом, солидными каштановыми усами и серебряными на висках, буйными курчавыми волосами. Безукоризненного покроя дорогой строгий костюм, тщательно подобранный под цвет костюма галстук, золотой перстень с бриллиантом на среднем пальце левой руки — все в нем соответствовало высокому положению, которое он занимал в обществе.

— Как время бежит, однако, — вздохнул Мистер Филмор. — Давно ли твоя Джойс вот такой бегала, — он показал ладонью где-то на уровне пояса, — а уже закончила школу! Веселятся….

— Время им сегодня веселиться, — поддакнул хозяин дома и закурил свою хваленую сигару. С наслаждением выпустил струйку дыма. — Я ощущаю себя даже как бы лишним сейчас… Пусть веселятся, пойдем сыграем в бридж, все уже готово. Нас, наверно, заждались.

— Да, не стоит смотреть в нашем возрасте на этих стройных соблазнительных фурий, — оторвался мистер Филмор от созерцания весело танцующих молодых людей (главным образом, естественно, он рассматривал танцующих девушек на которых, по причине прекрасной погоды было не шибко много одежды).

Мистер Филмор лукавил: на возраст в отношениях с женщинами он пока не жаловался. Но ему скучно было стоять на ярко освещенной разноцветными мельтешащими огнями площадке, оглушаемым заводной музыкой. Он чувствовал себя здесь как епископ, который в полном облачении, попал в стриптиз-клуб.

— Пойдем, — сказал он своему старому соседу. — Только не допоздна, как в прошлый раз. Завтра мне лететь в Вашингтон, и у меня еще много дел по дому.

— Ты говоришь о своей новой экономке? — блеснули глаза у мистера Винсента. — Видел, видел сегодня утром — ягодка в соку, мне бы такую экономку, да жена…

Мистер Винсент был черноволосый, маленький, полный человек с ранней лысиной и масляными глазами. Обычно он ходил в пестрой, распахнутой на пузе рубахе и свободных брюках, но сегодня по случаю торжественного вечера в своем доме вынужден был вырядиться в парадный костюм. Но он давно уже снял пиджак, узел галстука сейчас был ослаблен, а пуговичка на рубашке расстегнута, что придавало ему домашний, радушный вид. Да мистер Винсент и сам по себе был воплощением радушия — пока дело не касалось его финансов.

— Я никогда не нарушаю свои принципы. — Мистер Филмор взял со стола бокал с коктейлем и отпил. — Хороший коктейль. А один из моих основных принципов — не иметь интимных дел со своими служащими. Кстати, а где Фили? — Он стал осматривать танцующих и сидящих за столиками людей.

— Бегает, наверно, где-нибудь с моим Шерманом, — пожал плечами мистер Винсент и взял старого приятеля под локоть. — Пялятся, наверно, на подружек Джойс — вспомни каким сам был в его годы…. — Мистер Винсент расплылся в мечтательной улыбке, видно что-то вспомнив.

— Да, — подтвердил мистер Филмор и сделал еще глоток.

— Трудно, наверное, управляться одному с пятнадцатилетним сорванцом? — посочувствовал Винсент.

— Да нет, — ответил Филмор. Они пошли в дом, где все было было подготовлено для традиционной вечерней игры, в тишине, без этой ослепляющей пляски разноцветных огней. — Фили — хороший мальчик, я горжусь им, — сказал он. — Хотя, наверное, мне следует уделять ему чуть больше внимания. Но встань сейчас Лилиан из могилы, она ни в чем не смогла бы упрекнуть меня.

Они вошли в дом. Если бы веселящиеся в саду возле большого бассейна молодые люди обратили на это внимание, они, может быть, и вздохнули с облегчением. Но вечер переходил уже в ту фазу, когда такие пустяки, как присутствие родителей и учителей уже перестают сковывать все возрастающее веселье.

Огромное фарфоровое блюдо с остатками праздничного торта горделиво возвышалось на большом столе. На торте бережно сохранили надпись "Поздравляем с окончанием школы!".

Настроение у недавних школьников, само собой, было примерно где-то на высоте птичьего полета. Вчерашние трудности позади, завтрашние — только завтра. Веселись и не думай ни о чем!

Джойс и не собиралась ни о чем думать, кроме как о стискивающих ее руках и тянущихся к ней губах обнимающего ее страстно и нетерпеливо Тэда. Они стояли на краю бассейна, в прозрачной зеленоватой воде которого, отражались яркие тропические звезды и блики светомузыки. Глаза застилала пьянящая розоватая пелена и их пришлось закрыть — чтобы не видеть никого и представлять, что они лишь вдвоем в сладкой сказочной стране. Руки их жадно ощущали через ткань одежды жаркие молодые тела друг друга, дыхание слилось в унисон — о чем еще сейчас думать?

В пламенном порыве слиться воедино молодые люди пошатнулись, не удержали шаткого равновесия и, смеясь, плюхнулись в воду. Фонтан брызг, вызванный их совместным падением, привлек взгляды отдыхающих гостей — казалось в бассейне резвиться сказочный левиафан.

Тэд выбрался из бассейна, встряхнулся, разбрызгивая капли воды, как лохматый пес, и подал руку своей девушке. Джойс подплыла к поребрику — счастливая, довольная, радостно смеющаяся, и выпрямилась в воде во весь рост.

Мокрые светлые волосы прилипли к голове, обрамляя прелестное личико и подчеркивая молодость и чистоту. Белое праздничное платье облепило стройное плотное тело, мокрая ткань стала прозрачной и грудь девушки отчетливо выделялась — лифчика она не носила. Взгляды почти всех молодых парней оказались прикованными к двум небольшим, багровым, как гвоздики, бутонам ее сосков, прожигающим, казалось, прозрачный материал воздушного платья.

Джойс вылезла из воды и вновь впилась долгим страстным поцелуями в горячие губы ее Тэда. Весь окружающий мир вновь перестал для них существовать.

Но это только для них — присутствующие, любуясь зрелищем влюбленной пары, не забывали о изысканных сладостях и фруктах, о разрешенных теперь официально, и таких вкусных, пьянящих коктейлях в их взрослых уже руках, отпускали остроты и втайне завидовали.

Идиллию эту прервал строгий голос их учительницы. Теперь, славу богу, бывшей их учительницы!

— Вы не могли бы заняться этим в другом месте? — строго спросила она.

Нет, учительница ничего не имела против чистых юношеских поцелуев. Но она отнюдь не жаждала быть окруженной, последовавшими примеру Джойс и Тэда парами.

Джойс вернулась в реальный мир и уставилась взглядом в симпатичную женщину, что-то сказавшую ей. Потом смысл слов дошел до девушки и она чуть устыдилась охватившего ее страстного порыва. Конечно же учительница права, хотя…

— Но это мой дом, мисс Фиппс, — сказала Джойс по многолетней привычке пререкаться с учителями. — Мой дом! — упрямо повторила она.

Тэд тянул ее прочь отсюда, чтобы заняться по совету учительницы тем же самым, но в другом, более укромном месте.

Мисс Фиппс с видом человека, выполнившего свой нелегкий долг, вернулась к собеседнику — инструктору Шермана и Фили по теннису.

— Ну, эта мисс Фиппс… — разочарованно протянул Шерман. Толстяк почти не дыша наблюдал за увлекательной сценой у бассейна. — Зачем она влезла в самый неподходящий момент?!

— Точно, — согласился Фили и оторвался от бинокля, в который разглядывал стройные ножки сидящих за столиками девушек. — А твоя Джойс чертовски сексуальна! — объявил он приятелю.

— Она выглядела гораздо лучше, пока волосы не покрасила, — ответил Шерман, и поерзал толстым пузом по земле, устраиваясь поудобней.

— Все равно она очень сексуальна.

— А по моему, она уродка! — Шерман сел и поправил круглые очки, за которые его постоянно дразнили в школе. Маленький, толстый, черноволосый он отличался от своего отца, мистера Винсента, только по-детски наивным выражением лица и отсутствием лысины. — Эх, если бы не мисс Фиппс, — расстроенно стукнул он пухлой ладошкой по коленке. — Ну и что, что она самая сексуальная учительница в школе?

*****
— Ты уже уходишь? — удивилась она, широко раскрыв глаза. — Ты не хочешь остаться?

— Не-ет, — еле выговорил Фили. Устыдился своего безволия, взял себя в руки и сказал твердо: — Извините, наверно, нет.

— Какая жалость, — печально вздохнула она и улыбнулась. Весь вид ее говорил: а может останешься? — Ну ладно. Тогда спокойной ночи, Фили.

— Спокойной ночи, — облегченно улыбаясь, сказал он. В больших дозах он пока вынести это не в состоянии — к новым впечатлениям привыкают маленькими дозами. — И спасибо, мне очень понравилось.

— Спасибо тебе. — Доброжелательная улыбка не сходила с ее красивого лица с тщательно наложенной косметикой (для кого она здесь прихорашивается — неужели для него, для Фили? Ну не для Лестера же!). Она томно вздохнула и добавила: — Нужно будет как-нибудь еще разок попробовать.

— Да, спасибо. — Фили развернулся резко, чтобы выйти из комнаты и с размаху врезался в закрытую дверь.

Она едва сдержала смешок.

Он неловко приложил руку к ушибленному месту, смутившись окончательно, глупо хихикнул и выскользнул наконец за дверь.

Оставшись одна, Николь подняла очи к небу и вздохнула с облегчением, сбрасывая с себя огромное напряжение.

Фили был переполнен бурными эмоциями, и сам не понял, как оказался на велосипеде, бешено крутя педалями и мчась по направлению к дому Шермана. Ему просто необходимо было выплеснуть эти самые свои эмоции и, несмотря на поздний час, Шерман казался наиболее подходящей кандидатурой для этого.

Бросив велосипед у дверей (до велосипеда ли сейчас!), он спешно и громко постучался.

Открыла экономка Винсентов.

— А, Фили, это ты… — Она ничуть не удивилась его позднему визиту.

Да и не такой уж поздний — десять часов вечера.

— Здравствуйте, миссис Флоренс, — вежливо приветствовал ее Фили, проходя в дом.

— Шерман, это к тебе, — крикнула экономка в кухню.

— Не поздновато ли в гости ходить, а? — поинтересовался ехидно Шерман, появляясь в прихожей.

— Пойдем, пойдем. — Нетерпеливо увлек его на кухню Фили. — Знаешь, что сейчас со мной произошло?

— Что? — для вежливости спросил Шерман.

— Хочешь попробовать угадать? — Фили хотел заинтриговать приятеля.

— Нет, — сказал Шерман, выразительно покосившись на стоявших на кухне с бигудями в волосах в одних трусиках и маечках Джойс с подругой.

— А, ребята, вы хотите о делах поговорить… Тогда простите нас, — издевательски сказала Джойс и вышла из кухни, высокомерно задрав голову. Подруга, хмыкнув, последовала за ней.

— Да пошли вы… Уродки, — бросил им вслед Шерман. Дождался, когда они удалились и повернулся к Фили. — Ну. Так в чем дело?

— Ладно. — Фили не терпелось все рассказать. — Примерно десять минут назад я был недалеко от спальни мисс Меллоу. Она говорит: "Ты не хочешь зайти, Фили?".

— Ну, — подначил друга Шерман, сбивая себе коктейль в миксере.

— А я говорю: "конечно". И захожу. И она спрашивает не хочу ли я посмотреть, как она раздевается догола.

Толстое лицо Шермана расползлось в любопытной улыбке:

— Догола? — не веря, переспросил толстяк.

— Да, — подтвердил Фили и продолжил: — Я сказал: "конечно", и она разделась. Она сняла с себя все! Вообще все…

— Ну, а дальше что?

— Что значит "дальше что?". — Не понял Фили. — Дальше я приехал к тебе рассказать об этом.

— Ты что, шутишь что ли? — возмущенно поразился Шерман глупости своего друга.

Поразился искренне — он был абсолютно уверен, что если бы оказался на месте Фили, то он бы не убежал. Блажен кто верует.

— Нет, я не шучу. Я серьезно! — Фили разозлился. — Ты, небось, со своей экономкой трахаешься каждую ночь, да?

— Нет, не каждую ночь, — ехидно заявил Шерман.

— Зря… Ты бы прекрасно смотрелся со старой Флоренс, — парировал Фили.

День четвертый

Так прекрасно начинался день — и на тебе! Мистер Трэвис зашел в помещение, когда Фили с Шерманом подглядывали в щели в девчоночью раздевалку. Сколько ребят подглядывало в эти специально проделанные отверстия в стене — и никогда ничего! А тут попробовали разок (ну не разок, ну и что?) и сразу попались. Да честно говоря, там и подглядывать-то не за чем было — разве сравниться этим тощим фигуркам с едва обозначенными бугорками груди с точеными плотными формами мисс Меллоу?

Мистер Трэвис подманил их пальцем, хотел что-то сказать, но посмотрев на сконфуженные физиономии друзей воздержался.

— Пора вам поработать хорошенько на корте, — только и сказал инструктор по теннису, взял их за плечи и повел по вестибюлю.

Совершенно случайно взгляд Фили остановился на сидящей на большом кожаном диване девушке (ноги ее были неприлично раздвинуты — она так увлеклась беседой с тощим высоким прыщавым парнем, что перестала следить за своей позой и хошь не хошь взгляд остановится!). На беду мистер Трэвис перехватил взгляд Фили.

— Э-эй, — предостерегающе сказал он. — Будем считать на первый раз, что сегодня я ничего не видел, но вы прекращайте подглядывать в женскую раздевалку. Понятно?

Оба поспешно закивали утвердительно. Они уже подошли к выходу на улицу.

— Давайте идите, — инструктор подшлепнул их легонько по ягодицам. — И работать как следует! Я потом подойду.

Друзья по дорожке пошли к корту, на котором всегда занимались.

— Странный он какой-то, — тонким своим голоском проверещал Шерман.

— Да уж, — согласился Фили. — Они бы с Лестером составили идеальную пару тронутых по фазе. — Фили остановился, любуясь проходящими мимо тремя пышнотелыми девицами в спортивной форме, пропустил их и развернулся, глядя им вслед и вспоминая о мисс Меллоу со спины. — А вообще он хороший парень, этот мистер Трэвис. Мог бы нас и выгнать!

Они стали спускаться по узкой каменной лестнице к кортам.

— Выгнать? — возмущенно пропищал Шерман. — За что? За то что мы подглядывали в раздевалке? В таком случае за то, что было у тебя вчера с мисс Меллоу, вас обоих нужно арестовать!

— Да заткнись ты, давай играть! — огрызнулся Фили. Ему вдруг стало неприятно, что Шерман заговорил о том, о чем он сам думал постоянно.

Когда он торопился с зачехленной ракеткой на занятия и спускался по черной лестнице (к велосипеду ближе), то у лестницы он увидел Николь, которая на специальной доске гладила джинсы. Сбоку на доске возвышалась стопка выглаженных рубашек.

— Фили! — окликнула она его.

— Да. — Он остановился и повернулся к ней в ожидании… В ожидании чего?

— Что-нибудь не так? — спросила она, и Фили вдруг понял, что она сама смущается вчерашнего.

Фили неожиданно вспомнил о предупреждении Лестера, что у мисс Меллоу больное сердце, что ее нельзя расстраивать.

— Нет, нет, — поспешил заверить ее Фили. — А что? Почему…

Хлопнула дверь, Николь повернулась. В комнату вошел Лестер с сигаретой в губах и рубашками на вешалке в руках. Он заметил Фили и пронзительно посмотрел на него.

Тот смущенно улыбнулся, словно застигнутый за чем-то очень неприличным.

Лестер перевел взгляд на экономку. Мисс Меллоу уставилась на него выжидающе-вопросительно. Он хотел что-то сказать ей, но вновь посмотрел на Фили, ухмыльнулся столь ненавидимой Фили мефистофелевской усмешкой и ушел, ничего не сказав и с рубашками в руках.

Экономка вновь принялась гладить и спросила у Фили:

— Ты стесняешься вспоминать о вчерашнем вечере?

— Нет, почему?

— Ты уверен? Что ты не стесняешься, что я вчера была голая перед тобой?

— Нет, — простодушно сказал Фили. — А почему вы спрашиваете?

— Тогда, может быть, придешь ко мне, когда я вымою посуду вечером? — стараясь говорить как можно тактичнее спросила она.

Фили скромно потупил глаза в знак согласия и кивнул.

— Мы сможем поговорить, — добавила Николь, многозначительно и выразительно расстегнув и опять застегнув ширинку на джинсах, что гладила.

Глаза Фили аж засветились от счастья, душа словно обрела крылья и воспарила в небеса. Но вынуждена была вернуться на грешную землю, ибо он опаздывал на встречу с Шерманом.

— Да, приду, — подтвердил словами Фили, хотя его ответ был вполне ясен и без слов. — Извините, я должен бежать.

Воспоминания об этом разговоре порождали в Фили сладкие предвкушения сегодняшнего вечера. Чем же таким он понравился мисс Меллоу, что она его добивается столь настойчиво?

Шерман распаковал свою сумку, достал ракетку и мячи. Мячи вывались из его неловких, толстых как сардельки пальцев и запрыгали по корту.

— О, черт! — выругался толстяк, махнув с досадой рукой.

— Шерман, поднимай шары, давай начинать в конце концов! — нетерпеливо подпрыгивал, разминаясь, Фили с другой стороны сетки.

— Не шары, а мячи! — заявил справедливо толстяк, заправляя в короткие шорты свою свободную футболку с широкими красными и синими горизонтальными полосами. — О’кэй, ты готов?

— Готов! — Подпрыгивал Фили в ожидании удара.

— Держи! — Шерман размахнулся и ввел мяч в игру.

Фили резко отбил мяч и тот попал Шерману прямо в плечо. Шерман уронил от боли ракетку.

— Ты урод! — схватившись за ушибленное место запищал толстяк. — Ты урод, идиот! Больно же!

— Ладно, сам виноват — не будешь зевать! Подавай, — оборвал его Фили.

— Эй, Фили, — растянулся в улыбке Шерман, готовясь к удару. — А у мисс Меллоу сиськи такие же? — Он показал на теннисный мячик.

— Что? — Фили отвлекся и прозевал подачу. — Слушай, это нечестно! Это не честно!

— Что ж, ты проиграл, — констатировал Шерман.

— Ладно, — разозлился Фили, — подавай!

Шерман подал, Фили ловко парировал, и толстяк не успел к мячу. Кряхтя, он нагнулся за отскочившим от стены мячиком.

— А что ж ты не потрогал их? — спросил Шерман, чтобы хоть как-то подначить приятеля.

— Не знаю… — честно ответил Фили.

— Надо было вот так сжать их, — соскорчив гримасу показал на мячике Шерман.

— А тебе откуда знать? — отбивая мяч крикнул Фили. — Когда ты в последний раз сиськи голые видел? Да и вообще видел ли?

Они с минуту отбивали мячик. Затем Шерман пропустил.

— Эй, Фили, — сказал он отправляясь за мячиком, — а ты знаешь, Джина Рейдал разрешала трогать свои сиськи за доллар.

*****
— А что ж ты не пощупал их?

Наверху лестницы появился мистер Трэвис, но спускаться не стал, облокотился обеими руками о перила, и смотрел на игру.

— Ну-у, у меня не было настроения, — нашелся Шерман. — И к тому же, я больше люблю ноги у женщин.

— Ты сумасшедший!

— Готов, значит?

— Да, подавай!

— Слева, слева бей, Фили, — крикнул вдруг учитель.

— Да, хорошо, мистер Трэвис, — весело откликнулся Фили, посмотрев в сторону инструктора.

Он вновь повернулся к сетке и вдруг взгляд его уткнулся на девушку на соседнем корте. Она стояла к нему задом в коротенькой теннисной юбочке и, нагнувшись, так что полностью были видны белые трусики, зашнуровывала кроссовку. Фили остолбенел и пропустил удар. Повернулся к учителю и неловко улыбаясь, развел руками.

— Маньяк какой-то, — буркнул мистер Трэвис и ушел.

— Ну давай, давай, — крикнул Фили приятелю, чтобы скрыть смущение.

Толстяк подтянул свои шорты.

— Расскажи мне, что будет сегодня, любовничек, — с ноткой зависти поддразнил его Шерман, подавая мяч.

Николь мылась в полной пены ванне мистера Филмора, задумчиво-мечтательно натирая себя мочалкой. Раздался стук.

— Открыто, — сказала она.

— Добрый день, — приветствовал ее Фили, войдя. — Я зашел в вашу комнату, но там никого не было. Вы сказали, что хотите поговорить…

— Заходи, Фили, заходи.

Из мыльный пены просвечивал огромный бордовый сосок, сразу приковавший к себе взгляд Фили.

— А что вы делаете в ванне моего отца? — спросил он не придумав ничего лучшего для начала разговора.

— Я думаю, он будет не против. Как по-твоему?

— Да, наверное, не против, — согласился Фили.

На долгую минуту наступила тягостная пауза. Наконец мисс Меллоу прервала ее, спросив с очаровывающей улыбкой:

— Ты не хочешь потереть мне спину?

— Ну… — Фили развел руками: мол, раз дама просит…

Стараясь сдерживать себя, Фили не спеша подошел к краю огромной ванны, встал на ступеньку коленом.

Николь подставила спину. Фили взял мочалку и начал, еле касаясь ее нежной кожи, стесняясь, водить ей по спине. Аромат ее волос кружил ему голову.

Она поймала его руку и повлекла ее к своей груди. Фили не в силах был противиться, разинув рот от счастья.

Николь повернулась к нему, не выпуская его руку.

— Ты не хочешь ко мне присоединиться? — спросила она.

— Что сделать? — совершенно искренне растерялся Фили.

— Со мной принять ванну, — терпеливо повторила она.

— То есть здесь с вами… прямо сейчас?

— Попробуй, может тебе понравится?

— Ну… — замялся Фили, — я наверное не помещусь сюда…

— Поместишься, — уверенно сказала она. — Это я тебе могу обещать.

— То есть вы хотите, чтобы я разделся… и вообще… — продолжал сомневаться Фили.

— А ты обычно в одежде принимаешь ванну? — улыбнулась она, обнажив ослепительно ровные ряды зубов.

— Нет. Обычно нет.

— Ну, Фили, давай. Я даже не буду смотреть. — Она сладострастно закрыла глаза.

— Я даже не знаю…

— Ну давай, — уговаривала она его. — Это же будет такое приключение! — она закатила к потолку и сладко причмокнула, показывая таким образом, какое это будет блаженство.

Фили дрогнул. Только воспитание не позволяло ему сразу же залезть к ней, когда она только предложила. Ох уж эти предрассудки…

— Хорошо, — он встал. В конце концов он современный парень без комплексов. — Ладно. — Он решительно направился к двери.

— Эй, ты куда? — удивленно воскликнула Николь.

— Я пойду разденусь.

Он вышел.

Ей ничего не оставалось, как терпеливо ожидать его возвращения. Отражаясь в многочисленных зеркалах комнаты, Николь задрала к потолку свою стройную ногу, напоминая спортсменку по фигурному водному плаванию, и рассматривала свои маленькие пальчики. На ноготках уже начал облезать лак, надо будет обязательно подновить — отметила она.

Через некоторое время Фили вернулся в своем любимом светло-коричневом халате. Николь ждала его, играя с пеной.

— Ну привет, — сказал Фили, не зная, что еще сказать.

— Привет, — улыбнулась Николь. — Ты не хочешь снять халат и залезть ко мне?

— Хорошо, сейчас.

Фили нерешительно распахнул халат, она увидела огромные, до колен, зеленые спортивные трусы с белыми полосками по бокам.

— Плавки — это же замечательно, — с едва заметной иронией восхитилась она. — Ты не хочешь их снять?

— Нет, — твердо сказал Фили.

— Ну ладно, — мягко согласилась она, как талантливый дрессировщик соглашается с рычанием тигра не желающим выполнять какое-то задание. — Залезай, — пригласила Николь и добавила иронически, в надежде, что он передумает: — В плавках.

Он полез в ванну, сжав зубы, чтобы не выдать, что его трясет от возбуждения. Чуть не оступился на скользком дне бронзовой ванны.

— Осторожней, — сказала она. — Осторожней!

Фили вступил в пену у нее между ног. Николь уверенно подхватила его руками за талию и направила, так, чтобы он сел к ней спиной и прижался плотно к ее груди.

— Я потру тебе спину, — сказала она.

Экономка стала осторожно гладить его умелыми пальцами по спине, прокралась под мышкой на живот, провела по груди… Фили наслаждался.

— Ну как, тебе нравится?

Он повернул к ней голову.

Она его поцеловала в щеку — осторожно, так как мать целует ребенка на ночь. На его лице было написано почти детско-безмятежное счастье.

Она поцеловала его в волосы, в шею, снова в щеку. Он повернул голову и неумело вытянул к ней губы. Она чмокнула в них. Он отвернулся и прикрыл глаза от удовольствия.

Она лаская наткнулась руками на трусы.

— Ты уверен, что не хочешь их снять? — спросила она так, что невозможно было отказаться от выполнения ее просьбы.

— Ну хорошо, — очень неохотно уступил Фили. Он ее все равно стеснялся. — С одним условием.

— С каким? — стараясь неосторожным словом не спугнуть его, спросила Николь.

— Мы погасим свет.

Не услышав возражений он полез к выключателю.

— Осторожней, — сказала она, поддерживая его руками. Он щелкнул тумблером, погас свет. — Осторожней, — повторила она.

Он с плеском уселся на то же место и стал стаскивать в воде свои огромные трусы.

— Тебе помочь?

— Нет, нет… — испугался Фили.

Он страстно желал ее, как желает мужчина женщину. Одна загвоздка: он еще не был мужчиной в полном смысле слова и понимал это. Он знал что станет таковым рано или поздно (и скорее рано, чем поздно), но и боялся этого момента и безумно хотел приблизить его одновременно. А еще он подумал как расскажет Шерману, о том, что мылся с ней голой в ванне — пусть лопнет от зависти!

Она гладила его умелыми руками, плотно прижавшись к его спине восхитительно упругой грудью. Он сидел сладко закрыв глаза — хотя и с открытыми абсолютно ничего бы не увидел.

Она добралась своими волнующими пальцами до его причинного места. Он сразу ахнул, вздрогнул, распахнул широко глаза, выгнулся дугой и выскочил из ванны, словно там сидела не обворожительная девушка, а зубастый аллигатор.

— Наверное мне пора идти, — пытаясь в темноте нащупать брошенный халат и разбрасывая вокруг клочья пены, сказал Фили.

— Фили, подожди секундочку, — воскликнула Николь.

Он наконец нашел халат, в волнении влез него задом наперед обеими руками. Поняв ошибку, он поморщился и запахнул его на спине, придерживая сзади рукой.

Николь, замотавшись в огромное махровое полотенце, догнала его в следующей, ярко освещенной комнате.

— Подожди секундочку! — повторила она, схватив его за руку.

— Что? — его всего трясло. Он сердился на нее, сердился на себя (другой на его месте не выскочил бы как последний трус и идиот, когда желанное яблоко само валилось в руки, да практически еще и умоляло слезно "Съешь меня!"), сердился на весь мир, устроенный столь дурацким образом.

— Прости, — попросила она.

Он молчал.

— Ты простишь меня? — спросила она с мольбой в голосе, придерживая на груди мгновенно промокшее красное махровое полотенце, на волосах ее скопились маленькие жемчужные капельки воды, на груди и шее висели хлопья пены.

— Хорошо, — ответил он, чтобы побыстрее прекратить начинающую тяготить его сцену и хотел уйти.

Она вновь остановила его.

— Докажи.

— Как?

— Ты сегодня согласен остаться на ночь в моей постели?

— Нет, спасибо, — Фили решительно направился прочь, хотя понимал, что совершает сейчас непростительную глупость, за которую будет укорять себя уже, наверное, минут через пять, когда успокоится и начнет вспоминать все это (каждый жест ее, каждое сказанное ею слово) в тишине и уединении.

— Фили! — Она двинулась следом, держа левой рукой концы полотенца у груди, понимая, что дразнить его видом своего обнаженного тела больше пока не следует, чтобы не перегнуть палку. Догнала у двери, развернула и требовательно спросила: — Почему нет?

Фили, глядя ей в глаза, честно ответил:

— Я однажды пробовал в летнем лагере. И я понял: если спишь с кем-то на одной койке — то выспаться совершенно невозможно!

Она молча укоризненно смотрела на него (с огромным усилием подавив где-то глубоко в груди зародившийся было смешок). Он потупил глаза и сказал, чтобы как-то разрядить гнетущую обстановку:

— Но спасибо. Было очень приятно провести с вами вечер.

Он снова повернулся к двери.

Она снова развернула его лицом к себе, понимая, что отпускать его сейчас нельзя.

— Фили! — с мольбой в голосе произнесла Николь. — Докажи мне, что ты не сердишься на меня! Поцелуй меня на прощанье.

— Хорошо.

Она закрыла глаза и потянулась к нему. Он привстал на цыпочки и по-братски чмокнул ее в щеку.

— А можно мне тебя поцеловать? — спросила она с нежностью и даже уважением в голосе.

— Да, наверно.

Она склонилась к нему, впилась опытно в его губы, и стала гладить его плечи.

Фили пытался нащупать ручку двери, чтобы бежать, хотя и ощущал пьянящее наслаждение. Она касалась губами его шеи, руки ее опускались все ниже под его халатом…

Фили понял, что больше не выдержит, сорвется и наделает глупостей (совсем не тех, которые наделал бы нормальный возбужденный мужчина, а детски-мальчишечьих), вырвался и убежал.

*****
Николь с неудовлетворенной страстью во взгляде глубоко вздохнула и пошла вытираться.

Шерман сидел в резиновом костюме на дне своего бассейна и дышал через длинную специальную трубу.

Фили лег на доску трамплина и пытался дотянуться до трубы, чтобы закрыть ему доступ воздуха — невинная дружеская шутка.

Но не дотянулся. Пришлось хлопнуть ладошкой по воде — мол, вылезай, дело есть, нечего пузыри в воде считать.

Шерман всплыл на поверхность.

— Ну что еще случилось? — очень недовольно пропищал толстяк, выплюнув загубник дыхательной трубки.

Фили не стал мурыжить приятеля. Его прямо распирало, так хотелось быстрее поделиться случившемся:

— Я только что принимал ванну вместе с мисс Меллоу, нашей экономкой! — выпалил он восторженно.

Шерман подплыл к трамплину и взялся за край доски. Фили протянул ему руку.

— Ванна? Вместе? Да ты что, шутишь? — недоверчивым тоном спросил Шерман, вылезая при помощи Фили из бассейна.

— Нет, не шучу, — ответил Фили серьезно. Он взял с поребрика очки друга и полотенце и подошел к нему.

— Слушай, а ты знаешь, что некоторые семьи все вместе принимают ванну, — чтобы как-то сдержать охватившую его жгучую зависть, пытался сделать Шерман вид, что ничего особенного не произошло. — В Японии, например. В Японии есть традиция — вся семья вместе принимает ванну.

— Почему? — удивился Фили. Он впервые слышал об этом.

— Откуда я знаю почему! — ушел от ответа Шерман. Не выдержал все-таки и спросил, проявляя свою крайнюю заинтересованность: — А ты потрогал?

— Что? — не понял Фили, принимая в свои руку подводную маску приятеля.

— Сиськи ее потрогал? — удивляясь, что друг не понимает, что больше всего интересует его, переспросил Шерман.

— Ну… В общем, да. — Фили надел Шерману его очки, что держал до этого в руках и подал полотенце.

— Что значит "в общем, да"? Потрогал или нет?

— Ну, не руками… — замялся Фили. Но ведь он же не солгал — трогал же ведь, трогал! И честно пояснил: — Локтями.

— Ну как она? — спросил Шерман, вытирая мокрые волосы поданным заботливо полотенцем. — Тоже возбудилась, когда ты ее локтями?

— Я не знаю.

— О, господи! — страдальчески возвел к небу глаза Шерман.

Они пошли по краю бассейна.

— Ты знаешь, приличные девушки позволяют свои сиськи трогать, когда они в тебя влюбляются, — изрек Шерман мудрость, берущую истоки в полупрочитанном Евангелии. — Иначе они — шлюхи! — Он секунду подумал над своей мыслью и кивнул согласно: — Это точно.

Они поравнялись с шезлонгом, на котором распласталась с неизменным ярко-глянцевым журналом Джойс. Фили остановился, залюбовавшись ее телом, и ответил Шерману невпопад:

— Не знаю.

Джойс оторвалась от журнала и заявила капризно:

— Эй, Фили, отойди. Ты мне солнце заслоняешь!

Фили пожал плечами — подумаешь! Шерман хотел в очередной раз оценить умственные способности своей сестры, но они уже миновали ее, да и другой вопрос занимал его сейчас гораздо больше.

— Знаешь, Фили, что я думаю? — после некоторых размышлений решился Шерман.

— Что?

— Что мисс Меллоу — шлюха.

— Нет, не шлюха, — обиделся Фили.

— Нет, шлюха! — Чем еще он мог объяснить свалившееся на друга счастье?

— Нет, не шлюха. Если она пригласила меня в ванну, это еще не значит, что она шлюха. — Оправдывал мисс Меллоу Фили. — Многие люди вместе принимают ванну!

— Ну кто, например? — ядовито улыбнулся Шерман.

— Ну, японцы. Ты ж сам говорил! Может, она наполовину японка?

Крыть Шерману было нечем и он решил зайти с другой стороны.

— Фили, знаешь, что я думаю? — снова повторил Шерман. Солнце отражалось в его очках, скрывая от Фили выражение его глаз.

— Что? — Ничего хорошего Фили не ожидал от плода его раздумий.

— Я думаю, что ты влюбляешься в нее! — И Шерман пошел вперед не дожидаясь ответа закадычного друга.

— Ты сумасшедший! — крикнул ему в догонку Фили.

— Нет, не сумасшедший! — огрызнулся толстяк.

— Шерман! — окликнул Фили. Ему очень не хотелось ссориться с приятелем (обычно их ссоры носят затяжной характер, а сейчас Фили остаться без моральной поддержки Шермана отнюдь не улыбалось). К тому же, где-то в глубине души он допускал, что доля истины может присутствовать в обоих предположениях толстяка.

— Что! — обернулся тот.

— Послушай, Шерман, — Фили подошел к другу, — Если парень дотрагивается до сисек женщины, но не на свиданке, а так… дома… Как это считается? Что он плохо себя вел?

— Руками или локтями? — важно уточнил Шерман.

— Руками.

— Нет, по-моему, нормально себя вел, — улыбнулся Шерман.

— Не делай ничего такого, что я бы не стал делать, — весело повторил слова отца Фили и ладонью ткнул друга в правое плечо.

Фили понял, что если он сейчас не предпримет каких-то решительных действий, то не решится уже никогда. И останется на всю жизнь закомплексованным неполноценным человеком. Он приблизился как можно ближе к ней (в любую секунду готовый услышать "не надо") и робко, неуверенно поцеловал ее в щеку. Поднял сразу глаза: как отреагирует?

Николь улыбнулась ему нежно, взяла его руку в свою, другую положила ему на плечо и нашла своими нежными алыми губками его рот. Волна непередаваемого счастья окатила Фили.

Они сидели на заднем сиденье Кадиллака. И возвращались из кинотеатра.

Фили даже под угрозой казни не смог бы сейчас пересказать содержание фильма — настолько мало кинокартина интересовал его. Совсем другие мысли терзали Фили весь вечер. Он помнил лишь, что весь зал хохотал — видно шла кинокомедия.

Слова Шермана весь день не давали ему покоя. Он пытался осмыслить происходящее с ним, понять поведение и мысли мисс Меллоу. Ни к чему определенному в итоге не пришел — женская душа, это уж точно потемки — и решил, что он ей просто нравится. А она ему? Нравится ли она ему как человек, а не как женщина, которая сама идет ему навстречу. И решил, как отрезал — нравится!

За ужином, лениво ковыряя вилкой в тарелке, дождался ее появления в столовой и пригласил в кинотеатр.

— На какой фильм? — поинтересовалась она.

— А это для вас имеет какое-нибудь значение? — удивился Фили.

Она одарила его своей обычной дружелюбно-очаровывающей улыбкой и согласилась. Правда, она намекнула, что в ресторан сходить куда приятнее, но настаивать не стала.

Лестер пробубнил что-то невразумительное, когда Фили велел (именно велел — хозяин он здесь или кто?) отвезти его с Николь в кинотеатр. Но спорить не стал, хотя Фили уже настроил себя на битву с шофером, из которой твердо намеревался выйти победителем.

Фили сидел в темном зале и не видел ничего, кроме ее профиля. Волосы ее были совсем близко, он ощущал их аромат. На лице ее играли цветные отсветы с экрана. В их свете она казалась фантастической красавицей с иной планеты, или сказочной волшебницей, всецело поглощенной сложным магическим ритуалом.

Фили занес было руку, чтобы как бы невзначай положить ей на плечо, но постеснялся. Она заметила это каким-то боковым зрением и, не сводя глаз с экрана, властно положила его руку себе на плечо. Так он и просидел весь фильм, замерев, будто каменная статуя в позе собственника, вольготно обнимающего свое сокровище.

Таким его случайно заметила Джойс, пробирающаяся со своим Тэдом по рядам.

— О, Фили?! — пораженно уставилась она на него и мисс Меллоу. — Привет!

— Привет! — напряженно улыбнулся он, не меняя позы — все тело как свинцом налилось. Да и ему ужасно не хотелось снимать руку с такого восхитительного на ощупь плеча мисс Меллоу.

Джойс посмотрела на Фили совершенно другим взглядом, и он почувствовал, что резко вырос в ее глазах. Что приятно польстило его самолюбию. Он осторожно, чтобы не потревожить неловким движением Николь, распрямил спину. И до конца фильма с удовольствием ловил потом на себе удивленные взгляды Джойс и ее парня.

Когда он помогал Николь сесть в автомобиль, то снова заметил Джойс и ее парня, но мысли Фили уже были заняты тем, что ему надо наконец отважиться и поцеловать Николь, когда в машине они останутся наедине. Он собрал все мужество в кулак, готовясь к решающему его дальнейшую судьбу поцелую.

И ответный поцелуй Николь заставил его поверить в собственные силы.

Фили чуть отстранился от Николь, чтобы перевести дух и заметил в зеркальце заднего обзора ироничный взгляд Лестера, устремленный на них. Шофер усмехнулся своей сатанинской улыбкой, догадавшись, что Фили перехватил его взгляд. Лестер глянул на дорогу и снова посмотрел в зеркальце.

Фили был вынужден отпустить на мгновение руку Николь и подобраться к спинке переднего сиденья, чтобы нажать кнопку. Черное стекло мгновенно отгородило салон от любопытных нескромных взглядов шофера.

Фили улыбнулся Николь. Она ответила тем же и закрыла глаза. Губы их потянулись навстречу друг другу.

Фили неумело целовал эту прекрасную женщину, ощущая тепло и трепетность ее тела под эфемерной преградой одежды, и терзался вопросом: почему она предпочла именно его. Почему эта цветущая красавица оделила своим вниманием именно его — пятнадцатилетнего мальчишку? Значит есть в нем что-то такое… что-то, что могло прельстить ее, даже если это что-то и пришлось разглядывать зорким взором.

Фили еще крепче обнял ее.

Войдя в дом, Фили, держа ее за руку, сказал:

— Вы мне понравились больше, чем фильм.

— Да? — притворно удивилась она.

Неожиданно зазвонил телефон, стоящий на белом мраморном столике.

— Сейчас, секундочку, — сказал Фили. Он поднял трубку, намереваясь как можно быстрее закончить разговор, пока ей не наскучило и она не ушла спать. — Алле.

— Привет, сынок, — услышал он далекий голос отца.

Фили радостно оживился:

— О-о, привет, папа.

— Как дела, Фили?

— Нормально… Великолепно. — Глазами он указал Николь на скамеечку рядом с телефоном, давая таким образом понять, что это важный для него разговор, но он не хочет выпускать ее из поля зрения ни на мгновение.

— Ну и прекрасно, прекрасно… — ответил из своего далека отец. — У меня тоже дела неплохо. Я тебе все расскажу, когда вернусь. Как там новый велосипед — нормально? Никаких проблем?

*****
(Мистер Филмор в роскошном номере недешевого отеля, в майке и брюках сел на обширную, почти квадратную кровать, где под одеялом лежала страстная блондинка Нэлли. Она, обнаженная — одеяло прикрывало ее лишь до пояса и мистер Филмор с удовольствием лицезрел ее высокую грудь, ждущую ласку, — не сводила глаз с богатого седеющего возлюбленного. Рабочий день завершается, приближается рабочая ночь).

— Нет, никаких проблем, папа, — весело ответил Фили, послав воздушный поцелуй мисс Меллоу. — Велосипед нормальный.

— Ну что ж, я очень рад. А новая экономкам? Как она там работает?

— Кто, мисс Меллоу? — Фили улыбнулся ей. — Работает очень хорошо.

Николь подошла к Фили и села рядом, взяв его руку.

(Блондинка села на кровати, обняла игриво мистера Филмора, прижалась к нему обнаженной грудью).

— Ну и прекрасно, — сказал отец. — Дай-ка ей трубку.

— Ты хочешь поговорить с мисс Меллоу? — Фили посмотрел на экономку.

Николь приложила палец к губам и помотала головой. Засунула свою тонкую изящную руку с черным браслетом на запястье под выходной коричневый пиджак Фили, положила ладонь ему на бедро.

— А ее сейчас здесь нет, — сказал Фили в трубку. — Она в сортире. — Фили хохотнул — то ли от своей грубо-смешной фразы, то ли от щекочущей ласки Николь. Она тоже озорно улыбнулась.

— Ты чего смеешься? — спросил отец.

(Блондинка Нэлли, балуясь, выдернула ремень из брюк мистера Филмора).

— Да ничего, папа.

— Ну ладно, — сказал отец. — Фили, мне пора заканчивать разговор, у меня еще много дел. — Он стрельнул глазами в сторону Нэлли — подожди, мол, чуть-чуть, дай с сыном разговор закончу. — Передай привет экономке от моего имени.

Николь ласково принялась кусать свободную руку Фили.

(Нэлли гладила мистера Филмора по груди, и целовала в плечо).

— Ладно, — весело сказал Фили. — Хорошо. Я передам ей привет от твоего имени. А ты когда вернешься? Или еще не знаешь?

— Вот черт, — выругался в трубку отец. — Молодец, Фили, а то я чуть не забыл. Я прилетаю в воскресенье, во второй половине дня. Скажи Лестеру, чтобы встретил меня.

— Обязательно передам, — с готовностью ответил Фили.

— И береги себя.

— Да, папа.

— Ладно, сынок, пока. Спокойной ночи.

(Отец повесил трубку и впился жарким поцелуем в желанную и покорную ему блондинку).

Фили положил трубку на аппарат и прижался к Николь. Они, нежно обнявшись, пошли к лестнице, за которой шел коридор, ведущий в комнату экономки.

В этот момент в дом вошел Лестер в своем черном костюме и с неизменным дурацким белым цветком в петлице.

Заметив его, Фили остановился и демонстративно стал целовать Николь. Мисс Меллоу многозначительно посмотрела на шофера. Фили тоже бросил в его сторону торжествующий взгляд.

Лестер вздохнул, пожал плечами и пошел к себе.

Фили и Николь, держась за руки, посмотрели ему вслед, потом друг на друга. Весело рассмеялись и направились в комнату Николь. Как-то само собой подразумевалось, что так славно начатый вечер необходимо продолжить наедине. В спокойной, интимной обстановке.

Они вошли в комнату Николь и она включила свет. Фили встал у двери, не зная, как себя вести.

— Я помогу тебе, можно, — сказала Николь, и стала снимать с Фили его нарядный, коричневый пиджак.

— Спасибо.

Она улыбнулась ему и поцеловала в губы. Он ответил.

— Послушайте, — через силу начал Фили. — И мы сейчас будем… ну… вообще… все?

— А ты хочешь? — Она улыбнулась так, что если бы он и не хотел, то сразу бы изменил свою точку зрения на этот вопрос.

Но Фили и без того хотел! Еще как хотел, только какой-то тупой страх исподтишка грыз его, портя все впечатление от вечера.

Он кивнул головой: да, мол, хочет, хочет! Но сказал:

— Вот только одно…

— Что "одно"?

— Ну… я… — Фили не знал как сказать, то что мучило его, не ударя перед ней лицом в грязь. — Я в общем-то не умею… Не знаю что как делать…

— Я, наверное, смогу тебя научить, — уверенно успокоила она его, расстегивая свою воздушную розовую блузку.

— Хорошо… И… Я хочу еще кое-что сказать… Пока мы не начали. — Фили попятился от нее к зеркалу, чтобы она не заткнула ему рот поцелуем.

— Что? — она расстегнула блузку и подошла к нему.

— Что я вас очень уважаю. Я не думаю, что вы шлюха, или что-нибудь там такое…

— Большое спасибо, Фили… — Она подошла к нему и стала расстегивать ширинку его брюк.

— И… И еще я хочу сказать, что готов жениться на вас, когда вы скажете!

Глаза ее расширились от удивления, но она тут же взяла себя в руки и улыбнулась мягко, чуть ли не по-матерински:

— Ну, совсем не обязательно это говорить.

— Нет, нет. Я не просто так говорю. Я ж не собираюсь потом вас бросить! Я хочу жениться на вас!

Николь взяла проникновенно его за руку и сказала, стараясь тщательно подбирать слова:

— Фили, послушай меня. — Она подвела его к кровати и присела, он примостился рядышком, глядя ей в лицо. — Мужчина и женщина должны жениться лишь в том случае, если они хотят жить вместе, семьей.

— А что в этом плохого? — подивился он.

— Они должны любить друг друга — только в этом случае они должны жениться,терпеливо сказала она.

— Но я же люблю вас! — воскликнул Фили. И вдруг ужасная мысль поразила его. Он спросил: — А вы меня любите?

— Наверно… — растерялась она.

— Но вы не хотите за меня замуж выходить! — Фили встал и направился к двери, застегивая ширинку, которую она расстегнула. Ему было невыносимо стыдно.

— Я этого не говорила! — Попыталась она остановить его.

— Да, вы этого не говорили, но вы об этом подумали! — в отчаянии сказал Фили.

— Правда? — подняла она брови.

— Конечно! Какой-то дурак, идиот, засранец сказал, что любит вас, а! Вы, небось, смеетесь в душе.

Он распахнул дверь. Николь встала с кровати.

— Фили! Ты ошибаешься!

— Нет, я не ошибаюсь, — выпалил он. — Нужно было мне не болтать, черт!

Фили вышел и с силой захлопнул дверь.

Николь расстроенно села обратно на кровать, возвела очи к небу и тяжело вздохнула.

День пятый

Ночь Фили провел просто ужасно. Разозленный неудачным окончанием вечера, столь многое ему обещавшего, и своей поистине дурацкой детской выходкой, он долго не мог заснуть. Не помог унять бешено колотящееся сердце даже Джо Вильямс, так здорово успокоивший его в прошлый раз.

"И, в сердце сдавленном скрывая
Любовь свою,
Погибну я, не называя,
Кого люблю."

Фили выключил магнитофон, разделся и лег. Может, Шерман прав и она всего-навсего шлюха, решившая просто позабавиться с ним?

Но он тут же в страхе отогнал от себя эту крамольную мысль — так можно всех женщин заподозрить в том, что они шлюхи.

А может так оно и есть?

Фили перевернулся на другой бок. Нет, скорее всего причина именно в нем самом. Очень хочется познать женщину, на собственном опыте убедиться в том что это "самое большое удовольствие, дарованное Господом мужчине", как выразился однажды один из его знакомых старшеклассников, теперь уже закончивший школу.

Но нет ни знания, ни опыта, ни терпения — а ведь отец часто повторял, что каждому овощу свое время. И Фили ничуть не сомневался, что у него в жизни все будет…

Но хочется ведь поскорее.

Почему мисс Меллоу заинтересовалась им, пятнадцатилетним (хотя, собственно, уже почти шестнадцатилетним) мальчишкой. Ведь видно же даже невооруженным глазом, что она сама добивается его. Не Лестера, не, скажем, мистера Грина, а именно его — Фили.

Может потому, что он сын хозяина? — одолела Фили тяжкая мысль. Вряд ли — тогда уж лучше было охмурять самого отца.

Но почему она выбрала именно его? — не давал покоя злосчастный вопрос, мешая забыться спасительным сном. Она — молодая, красивая…

А может она, как там это называется? — а, геронтофилка? Нет, это, вроде как раз наоборот. Но тогда получается, что именно он геронтофил, извращенец — раз его влечет, непреодолимо влечет, не к какой-либо сверстнице, а к женщине лет на десять его старше?

Фили в ужасе вскочил с кровати, включил свет и торопливо подбежал к книжному шкафу. А, вот он, краткий энциклопедический словарь. Надо надеяться, что здесь есть это слово, а то придется тащиться через весь дом в отцовскую библиотеку, рискуя повстречаться на ней. Или, еще хуже, с Лестером. А успокоить или подтвердить свои сомнения ему было необходимо как можно скорее.

Он лихорадочно листал справочник.

Так… Геронтофилия… Извращение, половое влечение к лицам старческого возраста.

Фили облегченно вздохнул. Не старшего, а старческого… Хоть Шерман и обозвал мисс Меллоу старухой, истине это явно не соответствовало. Фили поставил увесистый том на место, выключил свет и снова лег.

А он тоже хорош — ну надо же было вести себя так по детски! Что она теперь о нем подумает?! Обидел ее ни за что ни про что — жениться предлагал… Чем, интересно, она сейчас занимается?

Фили представилась безрадостная картина, что Николь сидит сейчас на своей огромной, аккуратно заправленной кровати и плачет. Из-за него, из-за Фили!

Он остро ощутил свою вину. И вдруг ужасная мысль прожгла его с ног до головы — у нее же больное сердце! Ее нельзя расстраивать!

Какой же он все-таки негодяй!

Фили хотел спуститься к ней и… И что? Просить извинений?! Сейчас это было выше его сил.

Лучше подождать до утра. А то сегодня лишь опять сорвется, вновь наговорит глупостей и грубостей. И действительно доведет Николь до инфаркта…

С этой мыслью Фили и заснул.

Ему приснилась мисс Меллоу, но почему-то с головой Лестера, потом Шерман, прелюбодействующий со старой Флоренс. Затем ему приснилось, что он моется в бронзовой ванне отца с… обнаженной мисс Фиппс.

Утром Фили, взволнованный ночными кошмарами, примчался в столовую.

Его встретила у дверей столовой улыбающаяся и цветущая Николь, тщательно подкрашенная, в своем коротком соблазнительном халатике…

Необъяснимая ярость вдруг охватила Фили. Он всю ночь мучился и терзался из-за нее, а она… Улыбается, как ни в чем ни бывало. Что он для нее? Игрушка! Забавное приключение!

*****
Фили сжал кулаки и сел на место отца во главе огромного стола.

— Как спалось, Фили? — приветливо спросила Николь.

Он целиком сосредоточился на крепком ароматном бодрящем утреннем кофе, всем своим видом показывая, что не желает с ней разговаривать.

Она пожала плечами: мол, как хочешь. Улыбнулась своеобычной обворожительной улыбкой и вышла.

Все утро Фили прошлялся по дому в томлении. Оставлять все так как есть было невыносимо, но первым идти на примирение, проявляя слабость характера, он не желал. И куда бы он не пошел, мисс Меллоу как нарочно попадалась ему на пути. Едва завидев его она улыбалась — мягко, без слов. Одними глазами спрашивала: может быть помиримся, забудем о глупом вчерашнем инциденте?

Фили поспешно отводил взгляд.

Наконец, он не выдержал, сел на велосипед и выехал за ворота — все равно куда лишь бы подальше от собственного дома.

Но уж коль встала проблема "куда", то решалась она однозначно — к Шерману, куда же еще! Ему сейчас необходимо поделиться с кем-то своими сомнениями, и писклявый голос толстяка быстро приведет его в чувство. Хотя вряд ли прогонит его сомнения, лишь породит новые…

Шерман купался в бассейне. Фили даже подумал про себя: "Он, что и спит в воде? Как ни придешь, самое верное место, где его искать — бассейн!"

Но солнце палило нещадно и броситься в прозрачную холодную воду было очень заманчиво. Что Фили и не преминул сделать. Сбросил мгновенно одежду, разбежался и нырнул.

— Привет, Фили! — заметив приятеля, обрадованно закричал Шерман. — Как дела, а?

— Да… так… — неопределенно ответил Фили.

Они подплыли к краю бассейна.

— Чего там у тебя еще случилось? — своим тонким голоском вопросил Шерман, вылезая по лесенке из воды.

— Ты знаешь… — нерешительно начал Фили, но потом подумал, что все равно рассказать придется. За этим ведь и приехал. — Я пригласил Николь вчера в кино.

— Знаю, — вставил Шерман. — Джойс доложилась уже. А дальше-то что?

— Что дальше? В машине я ее начал целовать…

— Ну? — Шерман аж вперед подался, рот открылся в ожидании сенсации, глаза поблескивали искорками любопытства.

— А потом мы прошли в ее комнату и она сказала, что мы сейчас будем заниматься… вообще всем… И что она меня научит всему, если я не умею…

— Ты же говорил, что давно умеешь! — подкольнул Шерман.

— Естественно, — не остался в долгу Фили, — так же как и ты! В общем, я сказал, что ни в коем случае не считаю ее шлюхой и что готов жениться на ней в любой момент, когда она захочет.

У Шермана отвисла челюсть от услышанного. Он не глядя поправил сползшие на самый нос очки с круглыми стеклами.

— Жениться на ней? Ты с ума сошел? — пропищал он в искреннем изумлении и праведном негодовании на потрясающую глупость своего друга.

— Да знаю я. Не так нужно было, по-другому, — виновато ответил Фили. — Но сделанного-то уже не поправишь!

Шерман поднялся и пошлепал к трамплину.

— Ну расскажи, — спросил Шерман, — вы с ней всем занимались?

— Всем, — соврал Фили, свято веря, что говорит правду. Или почти правду. Они ведь на самом деле целовались и обнимались, он до сих пор помнит запах ее волос и какие восхитительные на ощупь ее груди. И если бы не его идиотская вспышка вчера, то наверняка ВСЕ вчера у них и было бы.

— И как, весело было? — с ноткой зависти в голосе спросил Шерман.

— Ну конечно — ты же по собственному опыту знаешь, как это здорово! — Фили подошел к Шерману, стоявшему на краю трамплина.

Шерман проглотил шпильку товарища. Прикусил свою по-девчоночьи яркую пухлую губу. Затем спросил язвительно:

— А почему ты не спросил ее раньше, не хочет ли она за тебя замуж выйти? Она наверняка шлюха! Ей, небось, все равно с кем трахаться!

— Нет! Мисс Меллоу не шлюха! — обиделся Фили.

— А я говорю: шлюха! — как можно более обидно и совершенно безаппеляционно заявил Шерман.

Его грызла черная зависть к Фили: ну почему на дураков сваливается такое счастье? Фили и может-то лишь о дурацком замужестве лепетать. Вот он бы, Шерман, на его месте… эх!

И Шерман закричал, кривляясь:

— Шлюха! Шлюха! Шлюха!

Вместо словесного диспута Фили не нашел ничего лучшего, как столкнуть толстяка с трамплина. Тот плюхнулся плашмя спиной в воду, окатив Фили мириадами брызг. Фили сел в задумчивости на край трамплина, свесив ноги к воде, и вздохнул: проблема, ребром стоящая перед ним, никуда не исчезла.

Фили долго мялся у дверей родного дома. Подходил, разворачивался, шел обратно в сад. Он знал, что экономка возится на кухне: видел ее в окно.

В какой-то момент он даже решил поставить большой и жирный крест на этой завязавшейся интрижке с прислугой, не достойной сына такого почтенного и уважаемого человека, как мистер Филмор.

В конце концов вожделение победило, но он оформил свое желание идти мириться с Николь примерно так: "Прерогатива сильных мужчин признавать свои ошибки и просить извинения".

Мисс Меллоу сосредоточенно раскатывала огромной скалкой тесто на столе. Фили подошел к открытой двери и встал, прислонившись к косяку. Она наверняка почувствовала его присутствие, но не обернулась.

Фили постучал по дереву косяка. Она повернула голову в его сторону, увидела робеющего Фили и вновь поспешно вернулась к своему занятию, чтобы скрыть от него торжествующую улыбку.

Фили подошел к ней, собрался духом и сказал:

— Мисс Меллоу, я хотел бы извиниться за то, как я себя вел вчера. Я вел себя очень по детски. Я прошу прощения. — Он положил свою руку на ее ладонь.

Она посмотрела на него и подарила ему свою околдовывающую улыбку.

— Мисс Меллоу, — повторила она его обращение к ней. И спросила: — Почему так официально? Или тебе не нравится мое имя?

— Да нет, что вы, нравится, — понял Фили свою очередную оплошность и попытался исправиться. — Так вы прощаете меня, Николь?

— А ты пригласишь меня сегодня в ресторан? — вопросом на вопрос ответила она, лучезарно улыбаясь. В глазах ее играли шальные искорки, сразу приведшие Фили в великолепное настроение.

— Конечно, — поспешил согласиться он. — С удовольствием. Приглашаю.

— Тогда я буду с нетерпением ожидать сегодняшнего вечера,- томно сказала она и, опустив свои подкрашенные веки с огромными черными ресницами, провела язычком по алой верхней губке.

— Так это же просто здорово! — воскликнул Фили и на радостях поцеловал ее в губы.

Николь ответила на его невинный поцелуй своими жаркими и жадными губами и страстно обняла Фили своими запачканными в муке руками.

К предстоящему походу с Николь в ресторан, Фили отнесся как к одному из самых ответственных экзаменов, от которого зависит вся его последующая жизнь. В какой-то мере это было справедливо — если сегодня его превращение из мальчика в мужчину опять по каким-либо причинам сорвется, то оно отложится на весьма неопределенный период и наложит ощутимый отпечаток на его поведение с лицами противоположного пола. Не тот, который бы ему хотелось.

И поэтому Фили настраивал себя на сегодняшний вечер (и ночь, разумеется) соответствующим образом. Никаких ошибок, никаких детских глупостей — он же считает себя взрослым (почти шестнадцать как-никак!), значит, должен быть им.

Так тщательно он еще никогда не намывался. Не пожалел лишних полчаса, чтобы высушить волосы феном и аккуратно уложить их, скрепив лаком (он еще подивился зачем лак для волос в ванной комнате отца). Подумал немного, провел рукой по щеке — и решил побриться. Никакой необходимости в этом, конечно, не было, но раз он мужчина, то должен выполнить все мужские процедуры приведения себя в подобающий вид. И решительно выдавил на шею и щеки отцовский крем из баллончика. Взял станочек для бритья, поставил новое лезвие. Естественно по неопытности порезался. И неоднократно.

Николь тоже прекрасно понимала всю важность момента. Она знала, что послезавтра возвращается из Вашингтона мистер Филмор, и тогда никаких шансов у нее не останется. И забросив свои служебные обязанности, она также приводила себя в порядок.

Стоя обнаженная перед огромным зеркалом, она долго и с удовольствием расчесывала свои густые черные волосы, придирчиво рассматривая себя. Потом выбрила под мышками, попрыскала дезодорантом. Удовлетворенная видом своего тела, накинула просторный халат с изображениями огромных бутонов роз и прошла в свою комнату. Она-то великолепно знала, что мелочей в этом деле нет. И с особой скрупулезностью рассматривала разложенное на кровати нижнее белье. Долго не могла решить что же лучше и остановилась наконец на тех красных трусиках, в которых была, когда устроила Фили сеанс стриптиза. Если раз подействовало безотказно — подействует еще раз. Хотя есть риск, что он посчитает, что у нее нет другого белья. Но это вряд ли. Не до того ему будет.

Решив проблему с нижним бельем, она тотчас столкнулась почти с такой же — какое платье надеть, какие украшения. Одеваться Николь любила и умела, гардероб у нее был весьма богатый. Она вывалила все свои платья, юбки, кофточки на широкую двуспальную кровать и встала в раздумии, улыбаясь своим воспоминаниям, связанным с тем или иным нарядом. Потом махнула рукой и решила отвлечься. Села и принялась педикюрить перламутровым лаком аккуратно подстриженные ногти на ногах.

У Фили не было подобной проблемы, ибо он сразу решил, что наденет костюм цвета мокрого асфальта, сшитый полгода назад в самом дорогом ателье города и предназначенный для особо торжественных случаев. Облачаться в этот костюм Фили еще не приходилось, и он понял, что особо важный момент в его жизни, подходящий для этого костюма наступил.

Зато рубашку и галстук подобрать к костюму оказалось не так легко. А уж завязать самостоятельно галстук, который он надевал всего третий раз в жизни, тем более он был не способен.

Пришлось спускаться и искать по всему дому Лестера, стараясь не встретиться раньше времени с Николь.

Лестер посмотрел на Фили снисходительно, но просьбу удовлетворил, повязав галстук на его шее. На сообщение Фили, что шоферу предстоит везти его сегодня в ресторан и дожидаться там весь вечер, как ни странно Лестер отреагировал совершенно спокойно, ухмыльнувшись своей мефистофелевской улыбкой.

*****
Фили подумал, что Лестер не такой уж плохой, каким хочет казаться. У Фили было превосходное настроение и все сегодня представлялись ему милыми и замечательными людьми. И самой лучшей, само собой разумеется, была мисс Меллоу.

Фили оценил состояние своих финансов — на поход в ресторан его средств вполне достаточно. Тем лучше — не придется забираться в сейф отца, к которому он имел доступ. Хотя отец все равно бы сердится на такую мелкую (по его масштабам) трату не стал — были прецеденты. Но все равно хорошо, что он обойдется своими силами. Тут Фили сообразил, что поход в ресторан от отца все равно скрыть не удастся и задумался — а стоит ли скрывать? Не делай ничего такого, что я бы не стал делать, — любит повторять отец. Пошел бы отец в ресторан с красивой женщиной? Нет сомнений! Так что никаких барьеров Фили не видел — он не посрамит своего отца.

Фили не поленился найти мистера Грина и они вместе подобрали и срезали замечательную орхидею. Фили попросил садовника запаковать цветок в подобающую коробочку и вложил туда записку "С любовью от Фили". Мистер Грин отнес цветок в комнату экономки.

Она сидела перед зеркалом в последний раз окидывая себя придирчивым, критическим взглядом. Все, вроде, соответствовало ее желаниям — что должно быть скрыто, то талантливо подчеркивалось черным вечерним платьем, которое оставляло руки и плечи открытыми.

Николь раскрыла коробочку и с удовольствием вынула цветок. Понюхала. Удовлетворенно улыбнулась. И основательно помучилась, прикрепляя его к платью.

Пора выходить, Фили, наверное, уже ждет ее.

Он дожидался ее в холле, терпеливо разглядывая узоры на лепном потолке. Увидев ее он встал с диванчика.

— Мне очень нравится ваше платье, — искренне сказал Фили, с радостью отметив, что на платье красуется цветок, подаренный им.

— Спасибо, — улыбнулась она. — Куда ты хочешь отвести мня сегодня?

— Я знаю одно местечко, — загадочно сказал Фили. — Вам понравится.

Они подошли к блестящему в свете садового фонаря Кадиллаку. Лестер терпеливо ожидал около машины. Завидев Фили с Николь, он услужливо, как и подобает добропорядочному шоферу, распахнул дверь салона.

— О, у Лестера, кажется, сегодня хорошее настроение, — прощебетала Николь Фили на ухо.

— У меня тоже, — констатировал тот, присаживаясь рядом с ней.

— Спасибо за цветок, — сказала Николь и положила руку на его колено, — он очень красив.

Лестер уселся на свое место, зажег фары и повел машину к воротам поместья. Выехав на шоссе он оглянулся.

Фили сидел, обняв Николь левой рукой за талию, а правой держа ее руку, и примеривался, чтобы попасть поцелуем прямо ей в губы. Она томно опустила талантливо подкрашенные веки. Глаза Фили сверкали от счастья и восторга.

Лестер пожал плечами и отвернулся. На его лице появилась обычная неуместная сатанинская улыбка.

Точно так же он улыбался через несколько часов на обратном пути, бросая быстрые внимательные взгляды в зеркальце заднего обзора.

Фили уже отнюдь не робко касался губ Николь своими, а целовал ее жадно, страстно и уверенно, словно собственник. Рука его мяла тонкую черную материю платья на ее высокой упругой груди, так и норовя залезть в это манящее декольте. Запах ее дорогих изысканных духов, смешанный с ароматом ее тела и чуть терпким, но таким пьянящим запахом волос кружили ему голову гораздо сильнее, чем выпитый за ужином бокал красного вина.

Жизнь прекрасна — впереди вся ночь, полная волшебной близости с ней.

Но Фили, однако, не торопил события, и не смотрел в окно — когда же наконец доедут до дома. Нет. Он дорожил и наслаждался каждым мгновением, проведенным с Николь. Он знал, что теперь она от него не уйдет — сегодня (обязательно сегодня!) он будет обладать этой восхитительной женщиной.

Фили не заметил даже как машина остановилась и Лестер вышел, чтобы открыть им дверь. Он почувствовал свежее дуновение ветерка в салоне и открыл глаза, с трудом возвращаясь из сладкой неги в мир реальный.

— Спасибо, Лестер, — сказал он вылезая из машины и подал руку своей даме сердца.

Николь вышла и взяла его под руку.

— Спасибо за прекрасный вечер, — нежно проворковала она.

Фили оторопел:

— А мы уже прощаемся? — с тревогой спросил он.

— А ты хочешь покинуть меня? — в свою очередь удивленно подняла она брови.

Они дружно рассмеялись, посмотрели друг другу в глаза и слились в едином порыве в долгом поцелуе, стоя посреди аккуратной дорожки, обсаженной кустами белых благоухающих роз. Где-то на крыше дома щебетала птаха. После знойного дня прохлада ночи казалась счастьем.

— Этот официант в ресторане, — сказала весело Николь, когда они входили в дом, — у него такой смешной акцент! Господи, я так гордилась тобой сегодня — ты был настоящим джентльменом!

Да, Фили постарался не ударить лицом в грязь. И на все тонкие попытки официанта, делающего ударение на слове "месье", чтобы подчеркнуть несолидный возраст клиента и свое превосходство над ним, Фили отвечал с достоинством, зная, что хозяин тот, кто платит. Слава богу, он сын мистера Филмора и у него хорошая школа.

Но Николь его поведение искренне и приятно удивило.

— Мисс Меллоу, — начал Фили, когда они вошли в ее комнату.

— Николь! — ласково-укоризненно поправила она его, закрывая дверь на запор.

— Да, конечно, — сказал Фили, но не смутился, взял ее ладони в свои и посмотрел в светящиеся в темноте искорки ее глаз. — Николь, я люблю тебя.

Она ответила ему страстным поцелуем.

— Фили, включи пожалуйста свет, — сказала она, когда они утомились от поцелуя и наступила тягостная пауза.

Он покорно нащупал выключатель.

Она повернулась к нему спиной, расстегивая свою бирюзовую кофту из тончайшей шерсти. Он помог ей снять ее и повесил кофту на спинку стула. Она повернулась к нему, и улыбаясь загадочно-чарующее, принялась развязывать ему галстук.

Фили хотелось кричать от восторга. Рассказать всему миру о своем счастье и о своей любви к ней. Он до конца еще не верил, что эта восхитительная женщина будет принадлежать ему. И он очень слабо представлял, как это будет происходит практически. Одно дело сладкие мечты, где он мог все… И совсем другое, пусть и замечательная сегодня, но действительность, потребующая от него не воображаемых, а реальных поступков.

Но здесь он рассчитывал на обещание Николь, что она научит.

Краем сознания Фили понимал, что пожирающее его сейчас хмельное чувство любви к ней является любовью плотской. Не более. Не той возвышенной любовью, которая достойна пера талантливых поэтов и одаренных прозаиков. Не той любовью, что заставляет людей творить чудеса.

Но это его не смущало, ибо он все равно ЛЮБИЛ ее, и если бы мог, написал бы в ее честь поэму. Ему хотелось сказать ей об этом своем огромном чувстве. Но знал, что слова сейчас абсолютно не нужны. Словами только все снова испортишь.

И он молча позволил снять с себя пиджак и рубашку. Молча спустил бретельки ее платья и оно с тихим шорохом упало на пол. Николь, все так же мягко улыбаясь, вышла из черного круга материи и повлекла его к кровати. Он остановил ее и снова поцеловал, руками нащупывая застежки лифчика.

Ее горячая грудь обожгла ему кожу, Фили весь дрожал. Он отступил чуть, любуясь ее великолепными холмиками груди, пораженный видом огромных возбужденных бордовых сосков. Медленно, растягивая удовольствие, коснулся правого соска губами, удивляясь какой он шероховатый и нежный одновременно. Она молча теребила его черные волосы. Издала едва слышный стон.

Фили встал перед ней на колени и посмотрел ей в лицо. Она улыбкой подбодрила его. Он расстегнул застежку пояса и стал медленно скручивать с ее ноги белый капроновый чулок. Скручивать в колечко, как делала это она совсем недавно.

Но как будто вечность прошла с того дня. Тогда Фили смотрел на ее безукоризненную смуглую фигуру, как на экспонат в музее, которым можно лишь восхищаться. Сейчас он проводил пальцем по ее загорелой и тугой икре стройной ноги, ноздри его раздувались ловя пьянящий запах ее тела.

Он уткнулся головой в низ ее живота и обхватил Николь руками за ягодицы. Он мог бы стоять так вечно, ощущая биение ее сердца сквозь кожу живота. Но она нежно оттолкнула его, намекая, что на ней осталось еще много всего надето.

Так же не торопясь Фили скрутил колечком второй чулок и снял с нее пояс. Затем, робея, и наслаждаясь этой своей робостью, стащил с нее красные узкие трусики, окаймленные кружевом. Увидел жесткие черные колечки волос, прикрывающие то место, которое, пожалуй, манило его сейчас сильнее всего на свете.

Она взяла его руками за плечи и властно поставила на ноги. Он покорно встал, рука помимо его воли потянулась к черным колечкам волос.

Фили испугался, что она сейчас отпрянет, что он своей нетерпеливостью может оскорбить ее. Что в конце концов все это может надоесть ей и она сейчас прогонит его. Вдруг она опять только дразнит его, чтобы в последний момент перекрыть ему дорогу к счастью стальным барьером отказа?!

Фили аж зажмурился от подобной перспективы.

Но она не отстранилась. Наоборот — приникла к нему своим горячим телом. Губы ее покрывали его лицо жаркими поцелуями, опытная рука торопливо расстегнула ремень его серых брюк, тонкие пальцы проникли под плавки…

Он стоял перед ней обнаженный, но уже не стеснялся своей наготы, а гордился тем, что его тело привлекает ее. Сам он не уставал любоваться ею.

Наконец она села на кровать, увлекая его за собой.

Продвинулась спиной по постели и нашла головой подушку. Как-то незаметно для себя Фили продвигался с ней вместе, покрывая грудь ее и плечи пламенными поцелуями, старательно фиксируя в памяти каждое мгновение, чтобы просмаковать потом в уединении.

Ох, как Шерман ему позавидует!

Николь не обманула его сказав, что сможет научить.

Поглощенный мыслью, что самая красивая женщина на земле принадлежит сейчас ему, Фили не мог думать больше ни о чем другом. И, если честно, почти и не чувствовал ничего — всепоглощающий восторг от того, что СВЕРШИЛОСЬ отодвигал сам процесс как бы на второй план…

*****

Она застонала громко и сладко, стон как-то плавно перешел в крик и вдруг резко оборвался. Фили замер.

— Я делаю тебе больно, Николь? — тревожно спросил он.

Она не отвечала. Фили открыл глаза. Голова ее безжизненно лежала на подушке.

Слова Лестера о ее больном сердце мгновенно всплыли в памяти, бесследно вытеснив ощущение безумного счастья.

Фили моментально скатился с ее тела, встал на постели рядом на колени, потряс возлюбленную за плечо.

— Николь, с тобой все в порядке? Николь?! Николь!!! — крик его вознесся к потолку и лишь тяжелая ватная тишина была ему ответом. Все звуки замерли, словно время остановилось. Она не шелохнулась. — Николь!!!

— О, нет! — в ужасе проговорил Фили, слезая с кровати. — Только не это!

Ощущение было такое, словно из райского благоухающего сада он в мгновение ока сверзился в зловонный кипящий котел преисподней.

— О, господи боже! Она умерла!

Сам не сознавая, что делает, Фили нервно нацепил свои брюки, едва попав ногой в штанину. Собственно, он абсолютно не представлял, что необходимо делать. Ему требовалась помощь. Помощь взрослого человека, способного оценить ситуацию и разобраться с ней.

Но в доме никого, кроме Лестера, нет!

— Лестер!!!

Фили в одних брюках рванулся из комнаты на его поиски.

Черт, дверь закрыта на запор.

Руки не хотели его слушаться.

— Лестер! — разрывая легкие орал Фили. — Лестер!!!

Ничего не соображая, весь в слезах, он метался по дому.

Наконец на его крик в коридор вышел Лестер, в белой своей рубашке, расстегнутой до брюк — явно натянул в спешке.

— Фили! В чем дело?

Фили подбежал к Лестеру и уткнулся ему в грудь, замочив слезами его пропотелую рубаху.

— В чем дело? — еще раз спросил Лестер жестко. — Что случилось?

— Я убил ее, убил! — рыдая выдавил из себя Фили. Сейчас он считал, что жизнь кончилась.

Лестер врезал ему пощечину — несильно, чтобы тот пришел в себя.

— Успокойся, Фили. О чем ты говоришь?

— Я убил мисс Меллоу!

Лестер решительно направился к комнате экономки, повелительно крикнув Фили:

— Пошли!

Фили поспешил за ним. Они вбежали в комнату Николь. Лестер остановился и обвел помещение внимательным взглядом.

Обнаженная Николь лежала на кровати не подавая никаких признаков жизни. Одеяло прикрывало лишь ее ноги и самый низ живота. Простыни вокруг были смяты и скручены.

Фили всхлипнул, увидев ее неподвижное тело.

Лестер подошел к кровати и взял пальцами ее руку, чтобы пощупать пульс. Левую руку свою, с часами на волосатом запястье, поднес к глазам.

Досадливо поморщился и пробормотал что-то в сердцах — Фили не разобрал что именно. Лестер отпустил руку Николь, она упала на кровать.

Лестер хотел приложиться к ней, чтобы послушать сердце. Но остановился, наткнувшись взглядом на тугой бугор груди. Бросил на Фили ледяной осуждающий взгляд, но приложил ухо к ее груди, встав на колени.

Фили с едва теплившейся надеждой на чудо смотрел на него и потерянно надевал свою праздничную светлую рубашку.

Лестер поднялся с колен и повернулся к Фили.

— Она умерла, — жестко сказал Лестер, как будто зачитал суровый приговор.

Фили зажмурился от горя и буквально упал на стул.

— Этого бы не случилось, Фили, если бы вы… — Лестер кинул быстрый взгляд на кровать. — Господи, какой грязью вы здесь занимались? — Он воздел руки к потолку. — Расскажи мне!

— У нее сердце, наверное, не выдержало, — рыдая начал оправдываться Фили. — Ты же сам говорил, что у нее больное сердце.

Лестер подошел к телефону, стоящему на тумбочке перед ночником, сел на краешек кровати и снял трубку:

— Девушка, дайте мне пожалуйста полицию!

— Нет! — взмолился Фили, вскочив со стула.

Подбежал к Лестеру и упал перед ним на колени.

— Пожалуйста, не говори им, что я это сделал!

— Подождите минутку! — сказал Лестер в трубку и прикрыл ее ладонью. Повернулся к Фили и спросил язвительно: — А что я должен сказать, по-твоему, а? Что я это сделал? Или что она сама это сделала? Они в это не поверят!

— Не нужно ничего говорить! Пожалуйста! Я для тебя что угодно сделаю, Лестер! Пожалуйста! — Фили почти не соображал, что говорит. Он в самом кошмарном сне не мог представить, что попадет в такую ситуацию. Его вновь передернуло и он взмолился: — Помоги мне, Лестер!

Лестер подумал секунду, словно в нем боролись законопослушие и симпатия к Фили. Наконец, к огромному облегчению Фили, положил трубку на аппарат.

— Хорошо, — сказал Лестер и встал, непроизвольно бросив взгляд на обнаженное тело. — Тогда, может быть, мы для начала ее прикроем? — Он подошел и закрыл Николь покрывалом. — Я думаю, ее нужно в какое-нибудь холодное место положить, — жестоко и бессердечно заявил он, буравя Фили пронзительным взглядом. И добавил, словно заколотил последний гвоздь в крышку гроба: — Чтобы она не начала гнить.

Фили судорожно проглотил подкативший к горлу ком и кивнул.

— Иди, вытащи все из морозильника, — приказал Лестер. — А я найду что-нибудь, чтобы завернуть тело.

Фили обреченно направился на кухню.

— Да, Фили! — вдруг окликнул его Лестер.

— Что? — обернулся тот.

— Это все ты натворил, — махнул Лестер в сторону кровати, где лежала Николь. — Моя помощь в сокрытии твоего злодеяния обойдется тебе в пять тысяч долларов. — Его лицо исказила мефистофелевская улыбка.

— Но у меня нет таких денег! — в ужасе произнес Фили. — Лестер, дорогой, я отдам! Конечно отдам. Но по частям, не сразу! За год обязательно отдам! Подождешь?

Оказаться сейчас без помощи ему казалось смерти подобным. А пять тысяч… Достанет как нибудь…

Лестер задумался на мгновение, но решил палку не перегибать — Фили и так был на грани нервного срыва.

— А что остается делать? — пожал он плечами. — Конечно подожду!

— Спасибо, Лестер, — с искренней благодарностью сказал Фили. — Спасибо за все, что…

— Ладно, — оборвал его излияния Лестер. — Время позднее, а у нас еще много дел. Иди, разбирай морозильник.

Было уже далеко за полночь. Но Фили потерял ощущение времени. Свалившееся на него несчастье полностью выбило его из колеи.

Лестер подошел к бару и достал бутылку бренди. Придирчиво изучил этикетку и взял другую бутылку. Налил коричневатой прозрачной жидкости в красивый бокал и подошел к дивану. Развалился вальяжно и обратился к Фили, скромно примостившемуся на краешке стула.

— Но мы не можем оставить тело мисс Меллоу в морозильнике, а? — сказал Лестер и сделал большой глоток из бокала. — Через два дня вернется твой отец… Предположим, он захочет взять себе из морозильника отбивные… Насколько я знаю твоего отца, он будет очень расстроен, когда увидит там мисс Меллоу, а не отбивные.

— Он, может быть, туда и не полезет, — сказал Фили, сам не особо веря, что ему хоть в чем-то может повезти.

Он совершенно не представлял как выкарабкаться из создавшейся ситуации. Может, все-таки, позвонить в полицию? Ведь не намеренно же он убил Николь! Он не виноват! Он любит ее!.. То есть любил… Но попробуй объясни все это полицейским… Да и что скажет отец, когда вернется? Фили вздрогнул.

— Может быть и не полезет, — подлил Лестер масла в огонь, видя состояние Фили. — Ну, а если полезет? Подумай, Фили. Ты не считаешь, что твой отец будет очень разочарован, если найдет в морозильнике мисс Меллоу, всю заледеневшую, вместо отбивных.

— И что же делать, Лестер? — с надеждой спросил Фили.

— Закопать! — Лестер сел на диване и уставился прямо в глаза Фили. — Закопать и все концы в во… то есть в землю. А твоему отцу скажем, что ей не понравилось здесь и она уехала — обычная история. Никто и не вспомнит про нее.

Лестер решительно встал и направился к выходу в сад. Фили смиренно пошел вслед за ним в пугающую черноту ночи.

В кромешной темноте Лестер еле открыл дверь сарая садовника. Фили ждал снаружи, перед глазами стояло улыбающееся лицо Николь.

В сарае что-то упало. Наконец Лестер издал победный крик и появился на пороге сарая с двумя лопатами в руках.

Они прошли на поляну перед окнами экономки (почти единственная лужайка в саду — все остальное засажено всевозможными кустами) и Лестер воткнул в землю лопату.

— Копать надо здесь, — уверенно заявил он. — Давай, Фили.

Фили принялся ковырять податливую землю. Верхний слой снялся легко, дальше дело пошло туго. Лестер достал сигарету, закурил и облокотился на свою воткнутую в землю лопату, наблюдая как Фили остервенело работает.

Фили смахнул пот с лица и посмотрел на шофера.

— Ты мне не поможешь? — спросил он устало.

— Это не мой труп! — нагло ответил Лестер.

— Ну, Лестер, помоги мне! Я один и до утра не управлюсь! — взмолился Фили, сознавая, что приказным тоном он ничего не добьется.

Лестер отшвырнул окурок и лениво воткнул лопату в землю.

Огромный черный резиновый мешок, который где-то выискал Лестер, очень напоминал настоящий покойницкий. Мешок был заиндевелый и очень тяжелый. Тащить пришлось в обход — самый короткий путь пролегал через комнату Николь, но Фили наотрез отказался входить туда.

Вынося мешок из дома Лестер больно стукнулся об угол и грязно выругался.

— Тяжелая, — сочувственно сказал Фили.

— Еще бы, — подтвердил Лестер. — Ты же слышал как говорят: замерз, как камень. — Он поддержал тяжелый, согнувшийся на середине, промерзлый мешок коленом, и вытер пот со лба. — Все это просто смешно. Давай ее перевернем, Фили. Раз, два, три…

Они перевернули мешок сгибом вверх, чтобы было удобнее тащить и понесли дальше. Лестера от тяжести повело.

— Держу, держу! — успокаивающе воскликнул он и упал.

Фили еле удержался на ногах. При других бы обстоятельствах он расхохотался бы над неловкостью шофера. Тело ныло от копания ямы, но все физические нагрузки Фили переносил стойко, в отличие от потрясений моральных, которые буквально подавили его.

— Ну ты как, нормально? — безразличным ко всему тоном спросил Фили.

— Да, — сказал вставая Лестер. — Мне очень интересно — я никогда в жизни еще не зарывал тайком трупы. Мне это очень нравится, Фили. Мне никогда в жизни не было так весело…

*****
Фили пропускал его брюзжание мимо ушей. Он шел спиной, было неудобно. Но самое ужасное — это груз. Мешок жег ему руки. Перед глазами стояло улыбающееся загадочной улыбкой лицо Николь — столь нежданно ворвавшейся в его жизнь и так катастрофически ушедшей.

Они подошли к вырытой яме.

— Ты готов? — спросил Лестер.

— Да, — тихо ответил Фили.

Они бросили мешок в яму. Он упал с глухим стуком, с неровных краев ямы посыпались на промерзлый мешок комья земли.

— О’кэй, — сказал Лестер, как бы подводя черту. Поддел лопатой ком земли и бросил в яму.

Фили последовал его примеру.

Когда работа была завершена Лестер достал сигарету и закурил, думая о чем-то своем.

Фили сходил к огромной клумбе — гордости мистера Грина — и нарвал самых красивых цветов, которые только смог разглядеть при неверном свете луны.

Со слезами на глазах возложил огромный букет на свежий холмик.

"Прощай, любимая, — про себя сказал Фили, глядя на холмик и вытирая слезы. — Я никогда не забуду тебя. Прости!"

Он вспомнил про крест, висящий на стене ее комнаты. И вдруг со стыдом осознал, что не знает ни единой молитвы. Тем более — подобающей при захоронении. В голове лишь крутилась цитата откуда-то из библии, которую любила повторять миссис Тенн, прежняя экономка: "Прах еси и в прах вернешься".

— Лестер, ты знаешь какую-нибудь молитву? — почему-то спросил он.

Лестер подошел сзади и положил по-отечески руку ему на плечо. Фили встал.

— Упокой господи, ее грешную душу, — торжественно произнес Лестер. И добавил: — Пойдем, Фили, уже поздно.

Они взяли лопаты и понуро пошли к дому.

Лестер успокаивающе похлопал Фили по плечу.

Но никакие утешения ему сейчас помочь не могли. Он себя чувствовал самым последним негодяем в мире. Убийцей и преступником.

День шестой

Спал Фили как младенец — против ожидания никаких кошмаров не было. Зато проснувшись, и вспомнив, что произошло накануне, он решил, что все еще спит. Что это лишь жуткий сон, что сейчас проснется, спустится в столовую и услышит ее мягкий, красивый голос: "Как спалось, Фили"?

Но вскоре понял, что нет, не сон. Не услышит больше ее голоса, не увидит ее чарующей улыбки. Вчерашние муки совести с новой силой нахлынули на него.

Напрасно он потерял голову и не позволил Лестеру вызвать полицию. Неприятностей, разумеется, это принесло бы массу, но не надо было бы всю жизнь страдать угрызениями совести и трястись от страха. Ведь он преступник, хотя и не убивал. Злоумышленник, хотя никакого черного замысла в голове не держал.

Так противно за самого себя ему еще никогда не было.

Он медленно совершил утренний туалет, стараясь оттянуть вступление в новый день, который ничего хорошего ему не сулил.

Но в тоже время его неудержимо тянуло на лужайку перед окнами экономки. Он сам не знал почему. Говорят, преступника всегда тянет на могилу жертвы… Но он же не преступник!

Фили спустился по лестнице, вышел через парадную дверь на улицу. Утро было в самом разгаре — солнце уже начинало припекать. Воздух был чист и свеж, пропитанный ароматами ухоженного сада. Фили обогнул дом и вышел на лужайку.

Открывшееся ему внезапно зрелище прямо подкосило его. Фили схватился рукой за сердце (хотя конечно никаких физических болей не ощущал) и остолбенел. Ноги отказывались ему повиноваться.

Импровизированная могила была разрыта. Грубо и спешно. Она выделялась на изумрудно-чистой лужайке, как гниющая отвратительная язва на ноге грязного нищего, выставившего рану на показ. Букет роз, возложенный вчера Фили, был втоптан в землю.

Фили подбежал к развершейся пред ним яме. Она была пуста.

— Лестер! — крикнул Фили вбегая в дом. — Лестер!!!

В его голосе звенел такой ужас, словно он только что видел вампира или ожившего мертвеца.

Шофер в полном своем облачении (только фуражка лежала рядом на столе) наливал в холле бренди из вчерашней бутылки в чистый фужер. Он насвистывал какой-то веселенький мотивчик и явно был доволен жизнью.

— В чем дело? — Он повернулся на крик. Увидел встревоженного Фили и добавил раздраженно: — Ну что еще?

— Мисс Меллоу… Ее нет! — Фили заметил непонимающий взгляд Лестера и пояснил: — Ее нет в могиле, она исчезла.

— О чем ты говоришь? — Лестер поставил бокал на стол.

— Ее там нет! — взволнованно повторил Фили. — Могила пустая — я сам видел.

— Предупреждаю, Фили, если ты считаешь, что это очень остроумная детская шутка…

— Лестер, мне совсем не весело! И это не шутка!

— Я не собираюсь с тобой так шутить, — погрозил пальцем Лестер.

В этот момент раздался стук в окно. Они повернулись и увидели за стеклом угрюмое лицо садовника. Привычной соломенной шляпы на нем не было, и Фили почему-то подумал, что мистер Грин совсем стал лысым, хотя еще не очень стар.

— Поди, посмотри, что ему нужно, — сказал повелительно Лестер, который не переносил садовника на дух. Впрочем, садовник отвечал ему полной взаимностью.

Фили подошел к окну.

— Доброе утро, мистер Грин. Вы что-то хотите? — спросил Фили, открывая окно.

— Доброе утро, Фили. Вот эта записка для вас, — подал садовник листок бумаги. — Она на центральной клумбе лежала…

Он отдал сложенный вчетверо листок, на котором печатными буквами было написано "Филипу Филмору. Лично." и удалился по своим делам.

Фили подумал, что Грин обязательно заметит яму на лужайке и это наверняка грозит новыми осложнениями.

Лестер требовательно протянул руку и Фили безропотно отдал ему записку.

— Ну-ка, что это, — пробормотал шофер, разворачивая листок.

Там был текст, написанный коричневым фломастером крупными печатными буквами. Лестер прочитал вслух:

— Цветок, который вы посадили, я пересадил. Положите десять тысяч долларов сегодня в полдень в восточном углу сада и час стойте на крыльце дома. Если это выполните, то скоро получите свой цветок обратно. Постскриптум: я слышал, что полиция тоже очень любит цветы.

— Это садовник, — предположил Фили.

— Фили, — положил ему руку на плечо Лестер. — Знаешь, сколько народу любит заглядывать по ночам в чужие сады? — Он поглядел ему прямо в глаза и ухмыльнулся. — Ну, что будем делать?

— Лестер, я не знаю… — Фили в растерянности развел руками.

— А я знаю, — уверенно сказал Лестер. — Надо платить.

— Но у меня нет денег. Может что-нибудь придумаем?

— Что? Если ты не заплатишь, то завтра по всему дому будут шляться полицейские. В форме. В штатском, кстати, тоже. А завтра, если не ошибаюсь, возвращается твой отец…

Фили сел на мягкий диванчик у телефона и закрыл голову руками.

— А может быть с этим похитителем мы как-нибудь договоримся? — наконец спросил с надеждой Фили.

— Если я согласился подождать, то совсем не обязательно это должен делать каждый. Мир населен отнюдь не только добрыми людьми. Шантажисты не терпят отсрочек. — Он взглянул на часы. — Скоро полдень, тебе следует поторопиться с решением.

Мефистофелевская улыбка задрала его усы, сделав его очень похожим на тощего черного кота.

— Хорошо, — решившись, сказал Фили и встал. — Я возьму деньги из сейфа отца. — Он вздохнул тяжко. — Сто бед — один ответ.

Они вместе прошли к кабинету мистера Филмора.

Фили открыл ключом дверь и остановился в нерешительности на пороге.

— Лестер, а может мы напрасно это делаем?

— Ну, Фили, — вздохнул Лестер, — Ты хочешь вернуть тело мисс Меллоу?

— Конечно.

Лестер подошел к шкафу мистера Филмор и раскрыл створки.

— Тогда открывай сейф и бери десять тысяч долларов. Кто знает, может твой отец даже не заметит этого?

— Ну как же — не заметит, — расстроенно протянул Фили и склонился над сейфом. Он положил руку на секретный замок и выжидательно посмотрел на Лестера. Наконец, видя что шофер внимательно наблюдает за ним, сказал: — Лестер, ты не обидишься, если я попрошу тебя отойти?

— Нет конечно, — ответил Лестер и тактично отошел.

Он сел на огромный письменный стол накрытый зеленым сукном и принялся разглядывать свои ногти, невольно бросая любопытные взгляды в сторону открывающего сейф Фили.

— А что мы скажем отцу, когда он увидит, что нет десяти тысяч долларов? — спросил Фили, открывая дверцу сейфа.

— А что ты скажешь ему, когда останки мисс Меллоу окажутся в полицейском участке?

Фили открыл сейф и нашел деньги. Взял десять аккуратных пачек десятидолларовых купюр в банковской упаковке.

— Лестер, смотри, — показал он их.

— Молодец, Фили. — Он снова посмотрел на часы. — Пошли отнесем их.

Они отнесли деньги куда было указано в анонимном письме. Место шантажистом было выбрано удачное — через решетчатую ограду все просматривалось, протяни руку, бери выигрыш и достойно удаляйся. Риска никакого.

И час Фили с Лестером стояли на крыльце, давая возможность шантажисту забрать деньги.

Говорить было не о чем. Да Фили и не хотел ни о чем говорить.

Наконец Лестер отшвырнул в сторону окурок и заявил:

— Я пойду посмотрю, забрали деньги или нет. Ты подожди меня здесь.

Фили не стал спорить. Вошел в холл. Подошел к бокалу с бренди, оставленному Лестером на столе. Какое-то время колебался, затем решил, что это будет для него хорошим лекарством. И залпом проглотил золотистую жидкость.

Она обожгла ему рот, от неожиданности он прыснул брызгами в разные стороны, глаза его широко раскрылись, по щеке потекла слеза.

Почему взрослые так любят спиртное? Даже вчера в ресторане великолепное красное вино он выпил через силу, чтобы не осрамиться перед Николь.

Николь… Ее больше нет. И что-то теперь будет с ним. Он все больше и больше запутывается в этой истории. Коготок увяз — всей птичке пропасть. По многочисленным детективам, которых у Фили был целый книжный шкаф, он знал, что шантажист очень редко отвязывается от своей жертвы.

Но что ему оставалось делать? И как теперь жить?

Может, открыться во всем отцу? Он умный и влиятельный, он поймет и поможет (с его-то связями!).

Однако, к этому Фили всегда успеет прибегнуть. Как к последнему средству. А пока постарается разобраться сам.

*****
— Вы были хорошей учительницей, — сказал Фили, чтобы прервать молчание.

— Но я не закончила обучения… — мило улыбнулась она. Даже кокетливо.

— Вы опять меня дразните? — сразу вспыхнул Фили. — Или вас мучают угрызения совести?

— Я тебе во все призналась — и совесть моя спокойна, — заявила она.

Какое-то время они шли молча по тихой аллее, заросшей с обеих сторон высокими красивыми зелеными деревьями, вдыхая сладкий аромат листвы.

— Фили, — сказала она останавливаясь.

— Да? — он тоже остановился и выжидающе посмотрел на нее.

— А может мы попробуем еще раз? — предложила Николь и подарила ему одну из своих замечательных улыбок. Прядь волос упала ей на глаза и она спешно поправила свои кудрявые черные волосы, наблюдая за Фили.

— Вы опять дразните меня? — снова спросил Фили.

— Совсем нет, — сказала она нежно и положила свои руки ему на плечи. — Мне было хорошо с тобой, правда. Так ты согласен еще раз попробовать?

Фили вдруг понял, что ее действительно волнует этот вопрос и она боится, что он ответит ей отказом.

"Конечно согласен, еще бы!" — мысленно возликовал он, но сказал:

— Ладно. Но сначала мы вернем деньги отца.

Она обняла его и нашла своими губами его губы.

Обниматься, целуясь с красивой женщиной, когда между ею и тобой стоит велосипед — очень неудобно. Но все равно Фили был на седьмом небе от удовольствия.

— Людей бы постеснялись. Как ни стыдно! — оборвал его счастье противный скрипучий голос.

Фили обернулся. Низенькая полноватая старуха смотрела на них осуждающе и держала за поводок омерзительного вида разжиревшую до неприличия таксу. Такса подняла заднюю ногу и справляла нужду. Но это старуху мало волновало. Была она совершенно седая — аж с желтизной — и одета в сильно поношенные кофту и юбку.

Фили уже сталкивался с такими сварливыми старухами — все всегда не по ним. Как метуко сказал как-то про них отец: "Им просто поговорить не с кем, вот и ругаются по любому поводу. Ибо ни о чем больше сказать нечего, а общения хочется".

Фили переглянулся с Николь и они рассмеялись, что еще больше возмутило старушку, которая начала распространяться, что вот в ее время…

Они поспешили поскорее уйти из поле зрения престарелой блюстительницы морали — не до ее воспоминаний сейчас.

Фили провел Николь в сад Винсентов через заднюю калитку и уверенно пошел по знакомой тропинке.

— И где же ты собираешься прятать меня? — весело спросила Николь. Ей, похоже, все это начинало нравиться. В том числе и немножко по-детски наивная (хотя и обусловленная необходимостью) игра в конспирацию.

— А вот здесь! — Фили стоял у задней стены двухэтажного особняка, сплошь покрытой вздымающейся к крыше зеленью.

Он поковырял что-то и вдруг часть стены медленно поднялась вверх, чуть не задев их. Но Фили предусмотрительно сделал жест, чтобы Николь остановилась на безопасном расстоянии. Пред ними открылось не очень большое (но и не очень маленькое помещение) — видимо, когда-то служившее гаражом. Фили вошел и включил свет.

Яркая лампа, не отягощенная излишествами вроде люстр и абажуров, ярко осветила потайную комнату. Там стоял старый огромный круглый незастеленный стол, тахта с какими-то тряпками (имевшая, впрочем, вполне опрятный вид, и несколько стульев вокруг стола. На занимавшем всю стену стеллаже располагался всякий хлам вроде изрезанных журналов, старых шин и прочей ерунды. На столе стояли две грязные тарелки и закопченный электрочайник — видно не раз хозяин забывал, что включал его в сеть.

— Никому не придет в голову искать тебя здесь, располагайся, — жестом хозяина пригласил ее Фили.

— А Шерман не будет против? — спросила Николь.

— Не будет! — уверенно успокоил ее Фили. — Об этом я позабочусь. Кстати, я приведу его сюда — нам же надо обдумать план дальнейших действий!

Она сняла свою кофту и повесила на спинку одного из стульев. Подошла к стеллажу и вытащила несколько запыленных журналов.

— Я скоро вернусь, — пообещал Фили и закрыл вход, послав ей воздушный поцелуй.

Шермана Фили нашел в его комнате. Тот сидел в своем кресле, уставившись в экран телевизора и поедал из коробки кукурузные хлопья.

— Привет, Шерман, — весело сказал Фили. — Есть важное дело.

— Привет, привет, — пропищал Шерман, не отрывая взгляда от телевизора. — Не мешай, скоро кончится. — Тем не менее почти сразу же спросил: — Где ты весь день болтался?

— Так тебе не мешать или все-таки рассказывать? — съязвил Фили.

По телевизору шла очередная, явно больше чем сотая, серия "Галактического Легиона". Когда-то Фили тоже смотрел первые серии телецикла, но потом бесконечная бессмысленная борьба четырех симпатичных, мускулистых, закованных в броню парней с совершенно прямыми мозговыми извилинами и сногсшибательной блондинкой с ними, испытывающей явный дефицит в своем гардеробе, против вселенского зла, побеждаемого в каждой серии, но не до конца, чтобы было с чем бороться дальше, быстро опротивили Фили. И вообще он не любил космические боевики с взрывами планет, кораблей и даже целых галактик, с опостылевшей однообразной стрельбой зелеными лучами и жестокими компьютерами. Куда как интереснее героическая фэнтэзи — Конан-варвар, например, которого Фили обожал.

Фили сел на свободный стул и томясь стал дожидаться окончания серии.

Блондинка навскидку палила сразу из двух бластеров в очередного инопланетного монстра, от которого уже шел неестественно густой дом, но он все продолжал крайне не метко отстреливаться из странного вида оружия, ничего, кроме усмешки не вызывающего. Наверное, скоро конец серии.

— Не надоела тебе эта бодяга? — скучающим голосом спросил Фили.

— Сам ты бодяга! — огрызнулся толстяк. — Смотри, сейчас Фаузер доберется до центрального пульта… Ух ты!

Фили принялся в который раз рассматривать коллекцию моделей автомобилей, любовно расставленных на большом стеллаже. "Тоже мне, друг называется! — вдруг с обидой подумал Фили о Шермане. — Тут такое дело, а ему эти остолопы галактические дороже!"

Наконец Шерман доел свою кукурузу и скомкал пустую пачку. Тут как раз и серия закончилась.

"Видно, у него все отработано, — догадался Фили. — Пачка кукурузы ровнехонько на серию этого дерьма".

— Ну чего там у тебя стряслось? — вздохнул Шерман, выключая телевизор.

Фили рассказал. Путаясь, сбиваясь и повторяясь. Рассказал о походе с Николь в ресторан, о том, как лишился наконец девственности, и как она сделала вид, что умерла. Рассказал о гнусном заговоре Лестера, и о своем поведении — не заглаживая острых углов и не замалчивая собственных ошибок.

Да, он не герой, но что поделаешь — что было, то было. Самое странное, что он ни о чем не жалеет.

Шерман слушал его рассказ, как захватывающий детектив. Черные глазки горели пламенем неподдельного любопытства и внимания. Он мерил комнату шагами, но не пропускал ни слова, вставляя лишь реплики: "Ну да?" или "Иди ты!". От возбуждения, которое охватило его при рассказе друга, он сам не заметил, как раскрыл вторую коробку воздушной кукурузы.

Теперь для Шермана стало многое ясно. Он-то ломал голову, мучился черной завистью и никак не мог понять: ну почему Фили привалило такое счастье. Чем Фили лучше его, Шермана? Теперь-то все ясно: чей-то хитроумный замысел и злая воля руководили мисс Меллоу в ее эротическом неравнодушии к Фили. С души Шермана словно камень свалился — жизнь снова стала простой и понятной.

Он довольно потер свои пухленькие ладошки друг о друга.

— И где сейчас эта твоя… мисс Меллоу? — спросил он, когда наконец Фили закончил свой рассказ.

— В твоем тайнике, — ответил Фили. — Куда я ее еще мог отвести? Я решил, что ты… — Фили вдруг испугался, что Шерман будет не доволен его поступком.

— Правильно решил! — хлопнул Шерман по плечу приятеля. Бурная жажда деятельности охватила его. — Пойдем туда. Поглядим, нормально ли ей там. И решим, как спасти тебя от беды! — Ему очень хотелось поддеть друга по поводу его хваленой сексуальной неотразимости, но из чувства такта он сдержался.

Николь сидела скромно за столом, подперев подбородок рукой и смотрела куда-то в стену, мимо раскрытого перед ней журнала. Увидев, что открывается вход, она встала и улыбнулась.

— Здравствуй, Шерман, — вежливо сказала она.

— Здравствуйте, мисс Меллоу, — толстяк с удовольствием оценил ее прелести в ярком свете лампы, висящей под потолком..

— Мы с Фили просим твоей помощи, — застенчиво улыбнулась она.

— Конечно, — подтвердил свою готовность удружить друзьям Шерман. — Мне Фили все рассказал. — Он отодвинул стул, сел и с видом главнокомандующего, открывающего военный совет перед решающим сражением, побарабанил пальцами по поверхности стола. — У вас есть какой нибудь план?

— У нас есть цель: вернуть деньги моего отца, — почему-то раздраженно сказал Фили. — А как? Если просто потребовать силой, скажем, попросить кого-либо из знакомых, то он выдаст Николь полиции.

— А если пригрозить, что мы расскажем все твоему отцу? — выдал предложение Шерман.

— Результат тот же — он опять же выдаст ее полиции, а Николь не хочет этого.

— Более чем не хочу, — встряла она и улыбнулась Фили. Мол, ты понимаешь, почему.

— Выдаст полиции… — задумчиво повторил Шерман. — А сам-то он, небось копов больше всего боится. И вряд ли пойдет к ним.

— Нам не хотелось бы рисковать, — веско сказал Фили. — А вдруг Лестер настолько дурак, что пойдет?

— Эх, натравить бы на него полицию так, чтобы… — Шерман ходил из угла в угол.

Фили смотрел на него с надеждой. Николь с улыбкой.

— Эврика, — вдруг воскликнул Шерман. — А что, если к нему подослать кого-нибудь, кто разыграет из себя копа и напугает его? — Толстяк окинул совет торжествующим взглядом. — У меня есть настоящий полицейский значок.

— Кого, например? — поинтересовался Фили.

— Ну… — Шерман задумался. — Тэда можем попросить… Хотя он такой же урод, как и Джойс, но я полагаю, он не откажется.

— Хлипковат он для копа — сразу по нему видно, что он еще салага.

*****
В холл вошел Лестер. Фили вопросительно посмотрел на него.

— Ну как?

— Все в порядке. — Лестер потер руки. — Денег нет. Вот записка, оставленная на том месте.

Фили взял испачканный в траве листок бумаги. Тем же фломастером там было написано: "Ночью цветок посажу обратно. Можете не беспокоиться. Завтра не забудьте полить его водичкой".

Фили аккуратно сложил листок и засунул его в нагрудный кармашек рубашки.

— Ты ел чего-нибудь? — спросил Лестер.

Фили отрицательно покачал головой.

— Пошли тогда сэндвичей наделаем и кофе заварим, — предложил миролюбиво Лестер.

Фили было все равно.

Вдруг кто-то позвонил в дверь. Фили хотел пойти открыть, но Лестер остановило его.

— Лучше будет, если открою я, — сказал шофер. — Мало ли что.

Разумно. И вообще Фили никого не хочет видеть.

— Меня ни для кого нет дома вообще, хорошо? — попросил он Лестера.

Тот сделал успокаивающий жест: мол, будь спокоен. И направился к двери. Фили взбежал на лестницу.

Это оказался соскучившийся по другу Шерман. Но Фили даже не знал как бы он сейчас разговаривал с милым толстым Шерманом. И был доволен, что Лестер наврал тому, будто Фили ушел с утра гулять куда-то.

Позже он обязательно все Шерману объяснит. Позже, не сейчас…

Как-то незаметно огромный цветущий сад погрузился в сумерки. Первые, самые яркие звезды отразились в спокойной равнодушной воде бассейна. Фили не мог думать ни о чем другом, кроме как о Николь. Он вспоминал ее слова, ее походку, ее волшебную улыбку, запах ее волос…

И когда он увидел в прозрачной воде бассейна ее улыбающееся отражение, он решил, что бредит. Что это галлюцинация.

Вдруг он почувствовал на своем плече чью-то руку. Он вздрогнул и начал медленно поворачиваться.

Перед ним стояла Николь. Живая, улыбающаяся, в своем давешнем вечернем платье.

— Не бойся, — мягко сказала она.

Фили не верил в загробную жизнь, как впрочем и в привидения. Скептицизм и прагматичное отношение к миру передалась ему по наследству от отца. Он понял, что его просто-напросто жестоко разыграли. Волна багрового возмущения окатила его, он сжал кулаки и сглотнул сухой противный ком в горле.

Видеть ее он больше не мог! Стоять под этими насмешливыми искорками черных глаз было не в его силах. Фили хотел ей сказать, что он думает по всему этому поводу, но сдержался. Он — мужчина! Хватит детских выходок! С этой мыслью Фили быстрым шагом направился к дому.

— Пожалуйста, не убегай, Фили! — донеслось ему вслед.

В ее голосе слышались мольба и раскаяние. Фили остановился.

Она подошла и положила руку ему на плечо. Он не обернулся.

— Прости, Фили, — сказала она виновато.

Фили медленно повернулся в ее сторону.

— Вы специально сделали так, будто вы умерли, — сказал он, с трудом сдерживая раздражение. — Чтобы я подумал, что убил вас. Зачем? Зачем вы это сделали? Ради денег?

— Лестер меня заставил, — ответила она.

Николь вспомнила, как час назад дожидалась Лестера в его не очень опрятной комнате. Услышав его неторопливые шаги по коридору, она спряталась в один из двух больших платяных шкафов. Она не особо-то пряталась и Лестер сразу услышал подозрительный шум в шкафу.

Она держала руку поднятой, зажав в кулачке конец своего длинного шелкового шарфа, словно повешенная, и когда он открыл дверцу, заорала шутливо-издевательски:

— А-а…

Лестер вздрогнул.

— Что ты здесь делаешь? — сурово спросил он. — Почему ты не в гостинице?

— Потому что мне тошно в этой отвратительной гостинице жить! — ответила Николь и это была чистая правда.

— Но он тебя увидит.

— А мне плевать! — заявила она, глядя в его наглые глаза. — Я даже хочу чтобы он меня увидел!

— Да что с тобой? — вскрикнул Лестер. — Что происходит, Николь?

— Может быть, муки совести? — Она села на диван.

— Очень мило, — ухмыльнулся он.

— Послушай. — Николь решила договориться с ним по-хорошему. — Ну старик, может быть, действительно противный. Но Фили-то зачем наказывать?

— Ты что, влюбилась в пятнадцатилетнего сопляка? — ехидно поинтересовался Лестер.

— Да заткнись ты! — грубо ответила она. Других аргументов у нее не было.

— Слушай, когда вы спали вместе он не написал в постель? — поинтересовался Лестер.

— Лестер, предупреждаю, если ты сейчас не заткнешься, то я пойду…

Она замолчала на полуслове и встала, всем своим видом показывая, что полна решимости пойти куда угодно, добиваясь своей благородной цели.

Он схватил ее обеими руками за горло.

— Ну, куда? — Глаза его горели сатанинским огнем. Не хватало еще из-за бабской истерики испортить столь удачно проведенную операцию, лелеемую и вынашиваемую столь долгое время. — Куда ты пойдешь, скажи, милая? — Лестер с силой бросил Николь на постель и склонился над ней, грозя пальцем. — Я тебе так скажу: ты будешь делать только то, что я тебе прикажу, понятно? Иначе мне придется сообщить в полицию, что ты не только находишься на территории США без разрешения, но ты к тому же и преступница!

— Преступница? — с негодованием и удивлением переспросила она.

— Да! — Он потянул ее за шарфик и она села. — Ты соблазнила несовершеннолетнего, а это преступление! — И Лестер с силой затянул шарфик на ее шее, глядя нагло ей прямо в глаза.

Тем не менее сил продолжать ломать эту безвкусную комедию у нее уже не было. Она трижды прокляла день, когда подчинилась Лестеру. Но разве она предполагала, что ей будет столь невыносимо стыдно?! Оказывается, она думала о себе гораздо хуже, чем это есть на самом деле. И ей любой ценой сейчас необходимо, чтобы Фили понял и простил ее.

— Лестер заставил?! — переспросил Фили готовый в любую минуту уйти в дом и прекратить объяснение. — Он вам что — пистолетом угрожал?

— Он может сообщить в полицию, что у меня нет разрешения на пребывание на территории США, — объяснила Николь, надеясь на сочувствие и снисхождение.

— Подумаешь! — пожал Фили плечами.

Ее проблема оказалась для него бесконечно далекой.

— Это тебе "подумаешь", — возмутилась его равнодушию Николь, — а меня могут выслать! Я должна была это сделать, неужели ты не понимаешь?

— Ну, теперь вы получили деньги, так что уезжайте давайте! — Фили наконец-то полностью осознал, что никто ни в чем упрекнуть его теперь не может и опасаться ему совершенно нечего. Его грызла досада — не более, — что он попался на столь глупую удочку Лестера, и выложил ему деньги отца. Сейчас Фили хотел побыть один и не думать об этой истории, начинающей его сильно утомлять.

— Я на твоей стороне, Фили, — как можно более дружелюбно сказала Николь. — Мне больно, что ты страдаешь из-за меня.

— Я думал, что вы любите меня… — Опустил он голову. — Я больше вам не верю.

— Ну ладно, — обреченно сказала она. — Тогда я пойду в полицию и все там расскажу — будь, что будет.

— Нет, — твердо ответил Фили.

— Тогда что же мне делать?

Она стояла, скромно скрестив руки на груди, и с надеждой смотрела на Фили. Сейчас Николь совершенно не напоминала ту многоопытную красавицу, прекрасно осведомленную о своих женских достоинствах, что соблазняла его совсем недавно. Но такой как сейчас она ему даже больше понравилась.

— Я не знаю, — подумав сказал он и повернулся, чтобы пройти в дом.

Он понял, что по-прежнему влюблен в нее, но в тоже время не хотел сейчас разговаривать с ней.

Он подошел к дверям и обернулся.

— Но я не хочу, чтобы вас арестовали, — сказал он, сообразив наконец, что история еще не завершена, и ему необходимо сделать все так, как это сделал бы на его месте отец. — Где десять тысяч долларов моего отца?

— У Лестера, — сразу призналась она. — Я не взяла ни цента.

— Вы не желаете помочь мне попытаться их вернуть? — спросил он таким тоном, что она догадалась — с ее помощью или нет, он все равно постарается вернуть украденное.

"И скорее всего добьется своего, — подумала она. — Но даже если у него ничего не выйдет, я свой выбор сделала". И сказала:

— Ну конечно я тебе помогу, Фили.

— Отец возвращается завтра вечером — следует торопиться, — принялся размышлять вслух Фили. — Но для начала вам следует где-нибудь спрятаться — пусть Лестер ни о чем не подозревает.

— Где? В той опостылевшей дешевой гостинице, куда засунул меня Лестер?

— Я не знаю, — пожал плечами Фили и вдруг его осенило: — У Шермана! Мы там всегда прятались! И Шерман поможет нам что-нибудь придумать!

— А может на Лестера просто надавить? Он же ведь на самом деле трус! — посмотрела она на него вопросительно.

— Да я как раз об этом сейчас и размышляю.

— Ну и хорошо, — улыбнулась она своей удивительной улыбкой. — Фили, ты очень изменился за эти дни…

— Мне очень вас не хватало, мисс Меллоу, — сказал он под влиянием ее улыбки, сделал к ней шаг и прижался к ее груди.

Она обняла его. И вдруг он понял, что жизнь прекрасна, не смотря ни на что.

Тем не менее, параллельно осознанию, что все хорошо, он не переставал думать, о том как сделать, чтобы все стало совсем хорошо. То есть о том, как вернуть деньги.

— Кстати, — он перестал обнимать ее и сделал шаг назад. — А где сейчас Лестер? Ведь он может застать нас вдвоем в любой момент.

— Полчаса назад он выехал куда-то за ворота. Я видела, — сказала Николь.

— Все равно здесь оставаться не следует, — решил Фили. — Пойдемте к Шерману, там все и обсудим. Подождите меня здесь!

Фили сбегал за своим велосипедом, и они вышли за ворота.

Это на велосипеде до Шермана совсем близко, а пешком-то не очень. Но они никуда не торопились, погода была превосходна, из-за горизонта выползала неспешно луна.

Фили вел велосипед, стесняясь ехать, когда дама идет пешком. Она шла с другой стороны велосипеда, но Фили все равно было очень приятно, что она идет рядом.

— Мне с самого начала не нравилась вся эта история, — проникновенно рассказывала Николь. — Сперва Лестер сказал, что хочет отомстить своему хозяину за что-то и просит, чтобы я помогла ему. "Это шутка, — говорил он, — не более". А потом, когда я уже устроилась, то Лестер все поторапливал меня. Я ему прямо сказала, что не хочу тебя обманывать. И тогда он показал свое лицо. До этого он прямо не угрожал, а тут сорвался на ругань, грязно оскорбил меня. Сказал, что это будет словно я даю тебе частные уроки. Частные уроки любви…- она замолчала, о чем-то задумавшись.

*****
— Зато и самая строгая, — добавил Фили.

— Да, но Джойс-то теперь закончила школу, — вздохнул толстяк, догадываясь, что ему-то еще неоднократно придется испытать строгость мисс Фиппс на собственной шкуре. — Идея! — вдруг писклявым своим голоском воскликнул он и вскочил. — Бежим! Скорее!

— Куда? — удивился Фили. Он вновь приставил бинокль к глазам и не хотел отрываться от открывшегося ему зрелища красивых ног.

— Джойс сейчас будет переодеваться! — воскликнул Шерман и, схватив друга за руку, уверенно потащил его через погруженные в непроглядную тьму дебри сада.

— Тогда нам не туда надо! — заметил Фили.

— Ты думаешь, я не знаю собственного сада, да? — как можно более ироничнее пропищал сын хозяина дома.

Они пробирались сквозь густые кусты, между высокими деревьями. Фили совсем перестал ориентироваться где они находятся — музыка доносилась откуда-то очень издалека. Вдруг он наткнулся с разгона на остановившегося внезапно друга.

— Ты чего? — удивился Фили.

— Тише! — зашипел толстяк и за руку заставил Фили присесть на корточки.

Фили расслышал впереди какие-то негромкие голоса, Шерман уже осторожно пробирался туда.

Фили подкрался к Шерману и услышал тонкий девичий голос, произнесший со сладким придыханием:

— Не делай этого!

— Почему? — раздался в ответ грубоватый юношеский голос.

Разобрать, что происходит в густых кустах друзья не могли в сгустившихся сумерках, но слышно было отлично. Они переглянулись и тихонько хихикнули.

— Потому что! — безапелляционно заявил девичий голос.

— Почему — потому что? — настаивал на ответе парень.

— Просто я не хочу, чтобы ты меня здесь трогал.

— Почему?

— Потому, что я так сказала.

— А можно я просто руку положу? Я ничего не буду делать.

— Честно?

— Клянусь.

— Ну, хорошо…

Друзья услышали девичье хихиканье и звуки поцелуев. И вдруг раздался возмущенный возглас девушки:

— Ты же сказал, что ничего не будешь делать! Ты же обещал, что только руку положишь!

— Я обманул, — хладнокровно признался парень.

— Ну, не делай этого!

— Почему?

— Потому что.

— Почему — потому что?

— Потому что я не хочу.

— Я обещаю: не буду больше ничего делать.

— Хорошо, в последний раз: не делай этого.

— Что не делать?

— Ты знаешь прекрасно что.

— Нет, не знаю.

— Ну перестань это делать.

Друзьям надоело подслушивать. Они переглянулись и Фили кивнул. Шерман поправил свои очки, осторожно встал и вдруг кашлянул в кулак — громко и сердито, совершенно несвойственным ему басом. И, грузно топая, направился к кустам.

Оттуда выскочили одноклассники Джойс в растрепанных одеждах и сломя голову бросились сквозь заросли кустарника в противоположную сторону.

Фили и Шерман громко расхохотались и в восторге хлопнули друг друга по рукам.

В конце концов они добрались до двухэтажного дома Шермана и подкрались к высоко расположенному окну комнаты Джойс. Из окна лился теплый, ровный свет. Друзья, готовясь к задуманной шпионской акции, аккуратно сложили свою оптитку у стены дома, чтобы не мешала.

— Давай, давай, становись! — Шерман уверенным движением взял друга за плечи и поставил в партер, словно их инструктор на тренировке по борьбе.

— Да почему ты первый?! — возмутился Фили.

— Как почему? — удивился толстяк. — Это моя сестра — должен же я проверить — вдруг ее там даже нет! И в случае чего, я совру, что за ней пришел…

Фили смирился. Даже не сняв кроссовки, Шерман забрался на спину стоящего на четвереньках приятеля и еле-еле дотянулся до подоконника.

— Ну что там? — нетерпеливо спросил снизу Фили.

— О… — только и смог произнести восхищенный Шерман. — Да…

— Да что там? — чуть не крикнул Фили.

Ему было тяжело держать на спине своего отнюдь не веса пера друга, к тому же мучило невыносимое любопытство. Перед глазами вставали эротические картины — одна заманчивее другой…

— Джойс… Она… — Шерман не мог отвести взгляда от сестры.

Она стояла посреди ярко освещенной комнаты перед своим Тэдом и, не отрывая от него влюбленного взгляда, медленно снимала мокрое, прилипшее к тугому соблазнительно восхитительному, совсем не в отца по комплекции, загорелому телу, белое праздничное платье.

— Что Джойс?! — Мелкие камешки впились в ладони и колени Фили. Но боли он почти не ощущал — все мысли заслонило страстное желание приникнуть на мгновение к окну и увидеть…

— Она… — задыхаясь от переживаемых чувств, прошептал Шерман, — она раздевается…

Фили не выдержал и вскочил на ноги, совершенно забыв, что толстяк едва держится за ненадежный подоконник, явно не рассчитанный на его вес. Шерман грузно плюхнулся на траву и застонал, потирая ушибленные ягодицы. Но Фили некогда было заниматься страданиями приятеля, он торопливо установил его на карачки и, скинув легкие сандалии (все-таки подумал о чистой рубашке Шермана — не то, что тот!), заглянул в притягивающее его к себе заветное окно.

Действительность превзошла все его самые смелые ожидания. Розовые, почти просвечивающие трусики с игривой надписью в самом низу, где сходятся эти великолепные точеные ноги, и маленький пупок в центре плоского живота буквально ослепили его. Фили пошатнулся, чуть не свалившись со своего ненадежного постамента, и схватился за трубу, столь удачно проходящую прямо над окном.

Джойс стянула, наконец, с головы, опостылевшее мокрое платье и шагнула навстречу дрожащему то ли от купания в бассейне, то ли от страсти Тэду, который тоже успел снять промокшую рубашку. Они были настолько поглощены друг другом, что ни малейшего внимания не обратили на странную возню за закрытым окном.

— Ну что там? — донесся до Фили тонкий голосок Шермана. — Здорово, а?

— Надо же… — только и смог произнести Фили, широко распахнутыми глазами пожирая открывшуюся ему сцену: Тэд подошел к Джойс и стал стягивать с нее последний предмет ее абсолютно лишней сейчас одежды. Она обняла его двумя руками и нетерпеливо своими губами искала губы возлюбленного.

Если кто-нибудь исхитрился бы в этот момент сфотографировать лицо Фили, то потом, при разглядывании такой фотографии, тот долго смущался бы и сердился на самого себя: чуть не вывалившиеся из орбит жадные сверкающие глаза и широко раскрытый от восхищения рот — на редкость идиотский и глупый вид!

— Это еще что такое?! — вдруг донесся до поглощенного удивительным зрелищем Фили строгий голос мисс Фиппс. — Шерман! Фили!!!

Мисс Фиппс стояла на присыпанной мелко битым кирпичом дорожке в позе добросовестного полицейского, поймавшего вора на месте преступления.

Шерман вскочил мгновенно, сразу забыв о друге, очки слетели с него от неловкого движения. Он нагнулся поспешно за ними, в голове звенела единственная мысль: бежать, бежать куда угодно, лишь бы не ощущать на себе строгих, как сам закон, глаз мисс Фиппс.

Пальцы Фили судорожно сжали чуть теплый металл трубы, он повернул голову в сторону столь не во время появившейся учительницы (эх, был бы кто другой на ее месте — это еще полбеды!). Краем сознания Фили отметил звук поспешно удаляющихся прочь шагов Шермана.

— Что? — спросил Фили, он чувствовал, что надо хоть что-то сказать. — А, здравствуйте, мисс Фиппс.

Висеть на трубе, на фоне ярко освещенного окна было крайне неудобно, но спрыгнуть на землю, чтобы стоять и уворачиваться от взгляда мисс Фиппс Фили хотел еще меньше. Хорошо, что хоть Джойс всецело поглощена поцелуями Тэда и не подходит к окну со своими обнаженными прелестными бугорками груди…

— Что ты тут делаешь? — ледяным голосом спросила учительница.

"Ну и вопросик, — пронеслось в голове Фили, — ничего глупее она придумать не могла?"

— Я? — тупо переспросил он, не разжимая пальцев. — Зарядкой занимаюсь.

Он начал подтягиваться на трубе. Будь сейчас на его месте Шерман, то либо труба оборвалась под его весом, либо он болтался бы на трубе как большущая перезрелая груша.

— И раз.. и два… и три… — в такт его движениям начала иронически отсчитывать мисс Фиппс. — Хватит, Фили, слезай!

Фили обреченно спрыгнул, повалился на землю и тут же встал на коленки, руками опершись о землю.

— Ну как? — спросила учительница. — С тобой все в порядке? — Она оглянулась и заметила стоящую неподалеку изящную белую садовую скамеечку.

— Да, все нормально, — кивнул Фили не вставая.

Мисс Фиппс уселась на скамейку и совершенно случайно взгляд Фили уперся в ее стройные красивые ноги. Юбка ее фиолетового костюма едва доходила учительнице до колен и Фили, даже собрав всю свою волю в кулак, не смог бы отвести взгляда от чуть раздвинутых в стороны ног… Что он не видел в темноте надвигающейся ночи, то дорисовывало его воспаленное за вечер воображение.

— Фили, ты подглядываешь за девочками в душе? — неожиданно спросила учительница.

— Нет, нет, — отрицательно замотал головой Фили. — Я сейчас только подтягивался!

Мисс Фиппс была хорошим педагогом, несмотря на свой молодой еще возраст и очень симпатичную для учительницы внешность. Ее высоко ценили в школе. И она прекрасно знала, сколько такта и терпения требуется для общения с пятнадцатилетними воспитанниками — будь то мальчики, либо девочки. Любви все возрасты покорны.

— Я знаю, Фили, — мягко начала мисс Фиппс воспитательную беседу, — это нормально для мальчика твоего возраста интересоваться девушками…

— Да, мэм, — послушно сказал Фили, всем своим видом показывая, что воспринимает все сказанное ею, как слово Божье. Но взгляда отвести от заманчивой дали между ее ног все равно не мог.

Она перехватила наконец его жадный взгляд, но не стала устраивать сцен и сдвигать стыдливо ноги, лишь усмехнулась едва заметно.

— Фили, но ты должен найти себе какую-нибудь девушку более подходящего тебе возраста.

— Да, мэм.

Она встала и расправила ткань юбки. В неверном лунном свете и далеких отсветах светомузыки она показалась Фили воплощением всех женских прелестей в мире. Он встряхнул головой, чтобы прогнать нахлынувшее наваждение.

— Пойдем, — сказала приглашающе мисс Фиппс, — найдем какую-нибудь девушку, с которой ты сможешь потанцевать.

*****
— Да, — согласился Шерман. — Не выйдет. Нужен кто-нибудь постарше.

— А может быть мы мистера Трэвиса попросим. Он вроде бы подходит под эту роль, — неуверенно сказал Фили.

Николь не принимала участия в совете, сидела, подперев подбородок рукой и, улыбаясь таинственно, переводила взгляд с одного на другого.

— Точно! — Толстое лицо Шермана озарилось радостной улыбкой. — У него рожа такая же тупая, как у настоящего копа! А он согласится?

— Надо просто, наверное, как следует попросить его, — неожиданно подала голос Николь.

— На том и договоримся, — резюмировал Шерман. — Во сколько прилетает твой отец? — повернулся он к Фили.

— Во второй половине дня. Можно узнать точно.

— У нас не так много времени. Сегодня искать мистера Трэвиса уже поздно. А завтра… Так завтра же воскресенье — занятий в школе у него нет! — Шерман расстроился. — Где мы его найдем?

— Он живет недалеко от центрального супермаркета, — успокоил его Фили. — Я знаю где. Завтра с утра к нему вместе и пойдем. А вообще, Шерман, это гениальная идея. — Фили решил похвалить приятеля. Тот горделиво выпятил грудь. Но чтобы толстяк не зазнавался, Фили добавил: — И как только она родилась в твоей голове?

— Да уж в твоей-то она бы точно не появилась, — парировал толстяк.

Они еще с полчаса обсуждали детали завтрашней операции. Энтузиазм так и распирал Шермана. Фили подумал, что все-таки его товарищ по натуре авантюрист. Но сейчас это и к лучшему.

— Шерман, мы не отвлекаем тебя от важных и нужных дел? — вежливо спросила Николь, когда наконец все было сказано и повисла затяжная пауза.

— Да нет вроде… — не понял толстяк.

— Время позднее, — терпеливо объяснила она. — Может ты устал?

Тут до Шермана дошло.

— Да, конечно, мисс Меллоу, — изобразил он из себя внимательного гостеприимного хозяина. — Вам надо отдохнуть. Пошли, Фили. — Толстяк встал и решительно направился к двери, надежно скрывающей его убежище от праздных взглядов.

Николь тоже встала со стула, подошла к тахте и села на краешек.

Фили поднялся и пошел вслед за другом к выходу.

— Фили, ты не хочешь еще на чуть-чуть задержаться? — спросила Николь и многозначительно похлопала по тахте рядом с собой.

Шерман поперхнулся. Если бы земля разверзлась у ног его, он был бы менее удивлен. Он-то полагал, что теперь все ясно. Что мисс Меллоу была добра к Фили по приказу Лестера. А получается, что сейчас инициатива исходит от нее самой? Шерман выжидающе посмотрел на Фили.

Тот подарил другу высокомерно-снисходительный взгляд: мол, знай наших. Но сказал:

— Я бы, конечно, с удовольствием остался, но мы же договорились, что сперва вернем деньги. А потом, действительно уже поздно — вдруг Лестер забеспокоится.

— Ну ладно, — вздохнула она. — Тогда спокойной ночи!

— Я вам принесу одеял, — пообещал Шерман и они вышли. Стена вернулась на свое место. — Что ж ты растерялся-то, дубина? — набросился он на Фили, когда удостоверился, что Николь их не услышит. — То же мне…

— Не расстраивайся, — уверенно сказал Фили. — Главное — вернуть деньги. А остальное никуда не денется. — Они подошли к велосипеду Фили. — Спасибо за помощь.

— Какие еще благодарности — мы же друзья! — удивился Шерман.

— Ну, до завтра. Нам предстоит трудный день.

— Справимся! — самоуверенно заявил толстяк.

День седьмой

— Доброе утро, Лестер, — сказал Фили входя в кухню, хотя был уже полдень.

Лестер засовывал хлеб в тостер. В автоматической кофеварке закипала вода. Лестер обернулся, лицо его исказилось в дурацкой сатанинской улыбке, но страха у Фили эта гримаса отнюдь не вызвала.

— Доброе утро, — ответил шофер, стараясь говорить по-отечески дружелюбно, но как отметил Фили, у него это плохо получалось. — Кофе пить будешь?

— Да. Спасибо, Лестер, — кивнул Фили и примостился рядышком за рабочим столом.

Лестер налил кофе в узкие высокие чашечки, выложил дымящиеся тосты на тарелку.

— Сегодня возвращается твой отец, Фили. Ты готов?

— К чему? — деланно удивился Фили, уставившись на Лестера ясными глазами.

Лестер насыпал три ложки сахара в свой кофе и, помешивая, нагло сказал:

— К его приезду…

Фили призадумался как бы ему ответить так, чтобы озадачить Лестера как следует, но и в то же время не дать ему насторожиться.

Снизу послышался протяжный, самоуверенный звонок в парадную дверь. Звонивший явно не хотел ждать и не отпускал кнопку.

— Кого еще черти несут? — поморщился Лестер.

Фили знал кого. Но не стал афишировать перед Лестером свою осведомленность.

Он встал сегодня предельно рано, но борьба с сладким утренним сном закончилась быстро — не время спать.

Войдя в тайное убежище Николь, Фили залюбовался спящей женщиной. Дыхание ее было ровным и спокойным. Вдруг ресницы ее задрожали в лучах утреннего солнца и она открыла глаза. Увидев Фили, она радостно улыбнулась.

Поистине она достойна любви.

Когда они втроем подошли к небольшому чистому дому мистера Трэвиса с красной черепичной крышей, утопающему в зелени, инструктор по теннису делал во дворе зарядку. Увидев своих подопечных, он несколько удивился, но встретил их радушно, пригласив в дом. Как по мановению волшебной палочке на столе в гостиной, покрытом белой накрахмаленной скатертью оказались чашки с чаем и тарелка с бисквитами. Пожилая мать мистера Трэвиса хлопотала так, будто пожаловали особо дорогие гости.

— Я слушаю вас, — сказал мистер Трэвис, когда все уселись, и его мать удалилась по своим делам.

Он прекрасно понимал, что друзья заявились к нему не из праздного безделия. Но все его внимание приковала к себе Николь в своем изысканном вечернем платье (правда, неподкрашенная, но это отнюдь не портило ее). И Трэвис обратился именно к ней, что несколько задело самолюбие Шермана.

— Мы хотим попросить вас об услуге, — мягко улыбнувшись сказала Николь и сделала глоток из изящной фарфоровой чашечки.

— Все, что угодно, мисс… — мистер Трэвис был сама услужливость.

— Мисс Меллоу. Зовите меня просто Николь, мистер Трэвис.

— Хорошо, Николь, — улыбнулся простовато-бесхитростно Трэвис и пододвинул ей бисквиты. — Так в чем дело?

Фили подумал про себя: а посещала ли вообще когда-нибудь молодая женщина это холостяцкое жилище?

— Нас шантажируют, — произнесла Николь и поставила чашку на стол, — требуют десять тысяч долларов.

— Вы в полицию обращались?

— Мы не можем обратиться в полицию, — вздохнула Николь и вопросительно посмотрела на Фили.

Тот кивнул — раз уж пришли, то придется все рассказать.

Николь в общих чертах обрисовала учителю ситуацию и закончила словами:

— Мистер Трэвис, может быть вы нам поможете?

— Вам нужен полицейский, — сказал он, — а не инструктор по теннису.

— Вот именно, — улыбнулась Николь, делая знак Шерману, чтобы не встревал. — Вы нам нужны, а не настоящий полицейский.

— Вы хотите, чтобы я изобразил полицейского? — поразился тот.

— Да. Вы должны запугать его. Лестера легко запугать. Вам просто нужно себя вести как полицейский.

— Я не умею так себя вести, — честно признался мистер Трэвис.

"Кто не умеет?! — мысленно возмутился Шерман, протягивая руку за третьим куском бисквита. — Это он-то не умеет? А кто нас гонял, как заправский инквизитор? Теперь овечкой перед ней прикидываться будет — вон как у него от ее вида глаза блестят". В гостиной мистера Трэвиса не было зеркал, а то бы Шерман мог удостовериться, что его собственные глаза при взгляде на мисс Меллоу начинали блестеть точно так же.

— Надо вести себя строго, жестко, может быть даже жестоко, — сказала Николь инструктору по теннису и добавила тоном, перед которым не устоял бы ни одним мужчина: — У вас наверняка получится!

Поэтому Фили отлично знал, кто сейчас столь бесцеремонно давит на кнопку звонка.

Лестер открыл входную дверь. На пороге стоял мистер Трэвис в клетчатом костюме горчичного цвета и в пестром галстуке, от вида которого нормального человека начинало мутить.

"Надо же, — подумал Фили, тоже вышедший в холл, — вырядился как настоящий полицейский. Шерман прав — лицо у него, как у добросовестного копа. Мы сделали правильный выбор".

— Добрый день, — сказал пришедший лучезарно улыбаясь и протянул на мгновение полицейское удостоверение со значком.