На крыльце дома Гришу с поклоном встретила одетая в пестрый сарафан пожилая ключница Домна Петровна, единственная в домашней обслуге свободная женщина. Гриша принял у нее расписное блюдо с хлебом и солью, с удовольствием съел посоленную горбушку и прошел в столовую. В родном доме всегда вкусно кормили. В доме у Бати не чинились и часто усаживали с собой за стол наиболее приближенных рабынь в обычной для них форме — голые ниже пояса. И сегодня за столом, кроме Гриши и ключницы, оказалась Даша, прибывшая к Хозяину с финансовым отчетом. Увидев Гришу, она неожиданно смутилась и, невиданное дело, попыталась прикрыть ладонью волосики между ног и серебряное колечко. Разговор за столом шел о видах на урожай, поставках мяса и овощей в гарнизон, т. е. о предметах хорошо знакомых Даше.
В конце обеда в столовую вошла совсем молоденькая горничная и сказала, что спальня для молодого барина приготовлена; и не желает ли барин, чтобы ему спинку размяли. Дворня уже несколько дней спорила, которую из домашних рабынь молодой барин позовет к себе в постель. Молоденькая девочка всячески старалась обратить на себя внимание Гриши, подходила поближе, выставляла вперед грудочки, поворачивалась, чтобы показать красивую попку. Было ради чего ей стараться. Среди дворни ходили рассказы о том, как две Наташи удачно легли под Хозяина и угодили ему своим телом. Теперь они обе так высоко поднялись, что о-го-го! И ни ключница, ни другая свободная прислуга им не указ!
*****
— Начнем, благословись — сказал хозяин, погладил попу и врезал первый громкий шлепок. Любил он за небольшие провинности лично отшлепать. Рука у Хозяина тяжелая, но главное наказание будет позднее.
Она задохнулась от боли. Еще один шлепок. Врачиха охнула и совершенно инстинктивно попыталась вырваться. Ладонь Хозяина еще пару раз хлестнул ее по мягкому месту, вызывая ответный визг. Ей стало по настоящему страшно. Еще один рывок, но абсолютно бесполезный. При их разнице в силе Хозяин удерживал ее как маленького ребенка. Врачиха-рабыня пыталась не кричать, не открывать всему миру, что ее, взрослую девушку шлепают как напроказившего ребенка. Уже не было сил сдерживать голос. Но, похоже, ее господин не собирался прекращать порку.
Тогда врачиха закусила губы и сжала кулачки, изо всех сил стараясь не проронить не звука. Скоро сил терпеть не стало, она завизжала от боли и задергалась.
— Не надо! А-ой!!! Не надо больше!
Господин не прореагировал на ее просьбы даже словом.
— Больно! Я же сидеть не смогуууууу!
Она тихо подвывала и корчилась от каждого шлепка. Казалось, что больно уже не одной попе, а всему телу. "Может прощения попросить"?
— Не надоооо! Я больше не буду! Я не буду их надевать! Ну, простите меня!
Она перемежала рыдания истерическими всхлипами. А порка длилась еще некоторое время.
Передай заведующей, что Хозяин велел высечь тебя розгами
— Передай заведующей, что Хозяин велел высечь тебя розгами — сказал Хозяин, не сомневаясь, что она передаст это Наташе-первой. А вечером в нарушительницу порядка коллективно высекут.
Аукцион.
Надо бы домой возвращаться, должен из кадетского корпуса вернуться их с Наташей-второй приемный сын Гриша, которого Картошкин голодным подобрал. Был он воспитан и выращен уродиной-красоткой Наташей. Своих настоящих родителей он почти не помнит. Зовет Наташу мамой, а Хозяина батей.
Но: аукцион! Туда и поехал. Здание аукциона внушительное. При нем контора с бухгалтерией, камеры для подлежащих продаже, помещения для охраны, да мало ли что еще. Даже экзекуторская предусмотрена, для наказания строптивых рабов. Прежде всего, зашел в бухгалтерию и внес по кредитной карте банка аукционный залог. Теперь в канцелярию, ознакомиться с документами на лоты. Генерал в сторону чиновников уже рыкнул — вертятся дамочки вокруг потенциального покупателя, стараются угодить. Эх, не попались вы мне сразу после катастрофы! Вот бы вас выпорол! И рта не успел открыть, как ему сообщают:
— Интересующая вас женщина выставляется на продажу примерно через час в зале № 5. И документы выкладывают для ознакомления. Судя по ним, продается учительница тридцати пяти лет, а при ней, в качестве довеска, дочка тринадцати лет. Училка, от недостатка ума, решила заработать и ударилась в коммерцию. В итоге ничего кроме неоплатных долгов не получилось. Ее сынок-кадет всеми силами открещивается от родной мамы, даже попрощаться не пришел.
Теперь выпускницы интерната. Из 15 девиц только одну забрали дальние родственники с гарантией трудоустройства. Скорее всего, ждет ее черная судьба вечной служанки или, того хуже, наложницы своего родича. Значит, покупать четырнадцать выпускниц интерната в одном лоте.
Осматривают лоты перед продажей по принципу: смотреть, смотри, но руками не трогай. Передняя стенка у каждой камеры в виде решетки, внутри скамейки и умывальник. Сидит дамочка в обнимку с дочерью и плачут тихонько. Смотритель ее окликнул и заставил на вопросы покупателя отвечать. Но уже ясно, что никакой полезной профессии она не имеет. Ну, генерал, удружил! Велел им встать, пройти по камере, присесть-встать, попой повернуться. Это все, что было допустимо.
Выпускницы интерната сидят тесной кучкой на скамье, все одеты в одинаковые серые платья интерната. Как только увидели возможного покупателя, бросились к решетке, кричат, что их НЕ ПРАВИЛЬНО в рабство продают, они найдут для себя работу. Служитель за плетку взялся и они утихли. Их в благотворительном интернате каждую субботу в обязательном порядке всех пороли для воспитания. Так, теперь каждой: назвать имя, пройти по камере, повернуться задом, присесть-встать, следующая: И сравнить с документами, где сведения о перенесенных болезнях, строптивость, физическое состояние (результаты бега на 100 метров, подтягивание на перекладине) .
Продаже предшествует показ — проход по подиуму в полной одежде, в нижнем белье и голой. В руке или на бедре табличка с номером лота. У некоторых из продающихся девушек в срамные губки и, даже в соски, уже были вставлены колечки. Это были рабыни, продаваемые частными владельцами. В последнее время, как весьма выгодное предприятие, практиковалось содержание специальных ферм, где воспитывались и обучались рабыни на продажу.