Всей моей частью, что была в ней, я ощутил, как волны прошлись у нее внутри влагалища. Такого фантастически сладостного ощущения я не испытывал ни с одной женщиной. "Как это у нее получается!" – мелькнуло в голове. Взяв Аллу за бедра и, затрепетав, я сделал несколько решающих рывков. Мощная сладострастная волна накрыла нас обоих, прижав обнаженные тела друг другу и затем мягко отпустив.
"А как же теперь Валентина?" – мучался я вопросом, традиционным для большинства мужчин со времени сотворения мира. Поразмыслив здраво, я решил, что не стоит становиться на один уровень с Аллой и поддаваться очарованию любви по расчету. "Она была не против, и я тоже. Мы оба решали свои проблемы. А если она действительно меня любит, – заключил я, – То с этим можно будет разобраться после поездки в Данию".
Оформление поездки было закончено к Новому Году. Я получил первый в своей жизни заграничный паспорт, в котором красовались две визы: датская и немецкая. Паспорт, визы и билеты до Копенгагена и обратно обошлись мне в девятьсот рублей. "Как хорошо, что я тогда отказался от участия в убытках газеты литературной студии, – подумал я, – Иначе, где бы я сейчас деньги взял?" Экскурсионный бизнес приносил мне немалые по тем временам деньги, но их львиная доля шла теперь на Валентину. О своем любовном приключении я, конечно, ничего ей не сказал, и на следующий день после интимного вечера с Аллой я заявился к Валентине, как ни в чем ни бывало.
– Ой, цветы, шампанское, конфеты! – обрадовалась моя подруга, – Ты меня балуешь!
На самом деле, я хотел загладить свою вину, о которой она не знала.
– Как там поездка в Данию?
– Поедем сразу после Нового Года. Я уже паспорт получил.
– Ух, ты! Дай посмотреть!
– Вот!
Валентина впервые в жизни видела заграничный паспорт.
– А это что?
– Это датская виза, а та, с голограммой, немецкая.
– Как красиво! – Валентина не могла оторвать глаз от голограммы, – А зачем это?
– Чтобы подделать было нельзя.
– Здорово!
Наконец, Валентина удовлетворилась видом голограммы и обратила сияющее лицо ко мне.
– Это надо отметить! – Валентина подошла ко мне танцующей походкой и чмокнула в щеку.
– Накрывай, – поддержал я идею и, обняв свою подругу, крепко ее поцеловал.
Три часа спустя, мы, как обычно, лежали в кровати. Наши одежды были разбросаны по стульям, и нашу наготу прикрывало одно одеяло на двоих.
– В Дании, наверно, очень хорошо, – мечтательно шептала Валентина, глядя мимо меня в потолок широко раскрытыми сияющими глазами. – Вы будете жить в Копенгагене?
– Не совсем так. Сначала мы приедем в Копенгаген, а потом поедем в город Кёге.
– А "Русалочка" находится в Копенгагене?
– Да.
– А вы ее увидите?
– Может быть.
Валентина вошла в мечтательный транс и, казалось, совсем забыла, зачем мы оказались нагими в одной постели. Для меня же сейчас ее обнаженное тело было куда интересней, чем Берлин, Копенгаген и вся остальная Европа.
Я нагнулся над девушкой и стал целовать ее левую грудь. Размерами эта грудь, конечно, уступала груди Аллы, но в ней тоже было некоторое совершенство. Сейчас, когда Валентина лежала на спине, груди приняли форму двух куполов, какими обычно украшают восточные храмы – такая себе перевернутая пиала с донышком, украшенным небольшим возвышением соска с бугорком в центре. "Кто его знает, – подумал я, – может быть, форма куполов действительно списана с женской груди?" Я стал осыпать грудь нежными поцелуями. Сначала вокруг соска, постепенно приближаясь к центру, потом сам сосок, и, наконец, я осторожно взял кончик соска губами и стал перекатывать его языком. Восторженный лепет Валентины постепенно сошел на нет и заменился томными вдохами.
– Другую грудь, пожалуйста, – тихо прошептала подруга.
Я перешел на левую грудь и сделал с ней то же самое. Потом я стал целовать тело ниже груди, перешел на живот и, наконец, уткнулся носом в волосы на лобке.
– Как хорошо! – простонала Валентина.
"Это еще не конец программы, – подумал я, – сейчас будет самое интересное". Раздвинув бедра девушки, я улегся между них лицом так, чтобы мои губы оказались напротив ее интимного места, а затем провел по нему языком низу вверх.