Не сразу, но постепенно, трагический смысл моих последних слов до него частично дошел, и отец отвернулся от меня, будучи в глубине души серьезно обиженным за то, что сын, вот, едет за границу, а привезти кожаную куртку — не может.
Валюта действительно стала для меня проблемой. Никакой торговли валютой в Советском Союзе официально не существовало. Не было ни банков, ни пунктов обмена, таких привычных для нас сейчас. Пришлось обратиться к Эдику. О том, что он скупает доллары, знал любой на привокзальной площади.
— Эдик, — обратился я к нему, — Мне нужна валюта.
— Зачем?
— Поеду в Данию.
Сообщение о моей скорой поездке в капиталистическую страну произвело на Эдика большое впечатление. Как правило, валюту он не продавал, а только скупал, но тут расщедрился.
— Могу продать тебе десять долларов.
— Спасибо, Эдик, ты меня так выручил!
Я заплатил Эдику советскими рублями. Получилась сумма, равная месячному окладу командира дивизии. Теперь можно было спокойно ехать за границу, но я решил подстраховаться, и продолжил поиски источников валюты.
— Я знаю женщину, — подсказала мне Алла, — Которая продает марки.
— И ты можешь организовать встречу с ней?
— Конечно. Давай завтра, у памятника Богдану Хмельницкому. Сколько ты будешь брать?
— Двадцать марок.
На следующий день я встретился с этой женщиной и забрал у нее двадцать марок, расплатившись советскими сотенными купюрами. Такие банкноты были редкостью в повседневном обороте, но я, глядя на Эдика, тоже начал было их коллекционировать. Увы, последняя валютная сделка положила конец этой коллекции.
Так, благодаря Алле, я стал обладателем валютного состояния и мог теперь спокойно ехать через всю Европу.
Внимание Аллы Викторовны ко мне в последнее время начало перерастать границы дружеских отношений. Она следовала за мной везде с такой собачей преданностью, что я рискнул сделать эксперимент, и в один прекрасный день затащил ее к себе домой обсудить "одну небольшую идею".
Она сидела у меня на диване, мы обсуждали идею, пили кофе и закусывали шоколадом. Наконец, я решился и слегка дотронулся до обнаженной шеи и части плеча Аллы. Она ничего не сказала мне и не отстранилась, а только внутренне напряглась, как бы чего-то ожидая. "Надо попробовать", — решился я и поцеловал ее в шею.
Сопротивления не последовало.
Я стал целовать Аллу в шею, в плечо, в ухо и, наконец, в щеку.
— Выключите свет, пожалуйста, — смущенно попросила она.
Трясущейся от возбуждения рукой я повернул выключатель.
Мы теперь сидели в темноте молча. Это было тревожное ожидание. Никакого сладостного трепета, исходящего от Аллы, я не уловил. Для меня оставалось пока не ясным, или она любит меня, или… Дальнейшие попытки развить мысль я оставил, решив, что если девушка хочет попасть к нам в делегацию любой ценой, то в чем же дело? Я взял Аллу за плечи и стал целовать ее в губы. Алла вяло отвечала мне, чуть приоткрыв рот и слегка упираясь в меня пальцами. "Хорошо, — подумал я, — Останавливаться нельзя". С этой мыслью я перевел левую руку девушке на талию, а правой взялся за ее грудь.