Я, медиум Михайловского замка, записал в свободное время воспоминания, принадлежащие дикарю с бесконечных просторов Абиссинии. Он многое рассказал мне о жизни дикарей, но я решил записать только самое интересное, а именно то, что касается его половых отношений и впоследствии очаровательной дикарской любви к Кхалиси, его жене, белокурой принцессе, дочери безумного короля.
"Я впервые увидел её у стен дворца, где она жила с братом и слугами. Они сбежали из-за моря. Блондинка с белой кожей, ещё одна бабенка из сотни, изнасилованных мной, но вполне красивая в отличие от местных девок. Знаете ли, Кхаллу положено жениться — для рождения законного наследника. Иначе я бы и не стал с ними церемониться, а просто взял бы семейку со всеми слугами, а охрану, состоящую из пары жилистых старикашек, просто изрубил бы на закуску. Но долг Кхалла — это очень важно для нас там, на Земле.
Я и в будущем ведь смогу насиловать столько женщин, сколько смогу, так что моя женитьба ничего не изменит. Помню, что выглядела она так, как если бы очень ждала меня, и конечно была испугана, увидев меня с друганами на боевых конях. Мой детородный столп даже начал шевелиться, нацеливаясь на её вполне даже круглые грудки, даже рост её не был помехой — мелкая но с отличной жопой, что и требовалось для амортизации моего живота, когда я буду брать её сзади — мы всегда так делаем, лицом к лицу у нас никто не сношается, у нас дерутся так, но получать наслаждение, видя лицо, а не попу — разве это можно — так думал я тогда. Я конечно ничего тогда не сказал ни ей, ни её друзьям, наверно приготовившим для нас еду, а просто развернулся и уехал — пока, до свадьбы! Ну не было времени — пора было делить одну богатую деревню, а этот замок сам придет к нам.
Помню свадьба была веселой, ну и попили мы тогда: вино из замка было очень веселящим. О подарках я вообще и не говорю — драконьи яйца могли сгодиться для всего (как оказалось впоследствии они принесли Луне моей жизни больше чем все кхаллы могли добыть) . Вобщем ночка обещала быть веселой: с моря дул прохладный ветер, сдувая жару с кожи, вино в моих жилах и молодая девка с сочной жопкой: Но она даже не кричала, и совсем не сопротивлялась, когда я рвал на ней одежду — это показалось мне скучно, и я засадил ей мой отвердевший от долгого желания столп жизни в её пещеру — тут она подала голос, и мне стало веселее. Вопреки мнению о нас как о жестоких дикарях могу сказать лишь, что мы любим звуки природы, и крики насилуемых женщин — это лучшая музыка для нас. Ведь мы не убиваем их, а только берем для удовольствий — а им это тоже нравится, что и подтвердилось, когда её пещера наполнилась соком, и мой столп стал скользить там совсем свободно. Да, она была нормальной бабой, без болезней, характерных для заморских девок, а они болеют так, как никто из наших — сухость пещеры и неспособность давать наследников только вершина целой горы хворей, что могут быть у этих костлявых особей.
Но моя Кхалиси, — не даром называли её рожденной в бурю, — была очень сильной — сочные, твердые и сильные персики её зада тыкались в мой живот, доставляя море удовольствия. И из этой радости потом рождаются наши наследники, ээ-эх, ещё сильней, ещё громче крикни, моя Кхалиси, когда я залью семенем твою пещеру! Да, первое, что я полюбил в Бурерожденной — это её бедра. Они были просто бурей — мои руки не хотели отпускать её жопу даже во сне. Она была так мала, что я мог обнять всю её одними руками, и думаю я, что мой столп жизни доходил ей до самых кишок, так она орала от удовольствия!