Возбудилась. Моё женское естество повлажнело. Нанеся ещё несколько штрихов к приёму гостя, какие-то мелочи говорящие о моем присутствии. Представила, как он входит в комнату вдыхает аромат моих духов и выскочила в прихожую.
К трюмо можно и было не подходить. Я уже всё увидела в глазах Эльвиры Павловны, но помня — нужно потренироваться над рывком, я сняла с холодильника плюшевого мишку, и, обняв, объяснила, как завтра встретить гостя. Подмигнула, потискала. Вернулась в зал, усадила его на спинку дивана и велела не подглядывать…
Глава третья.
Утром, обнаженной, со сна, я снова зашла в зал. Мне так понравилось вчерашнее ощущение, что я не смогла отказать себе в маленьком удовольствии. Это нельзя объяснить.
Вульгарно виляя бедрами, я подошла к окну, раздернула шторы. На улице было ещё темно, шёл мягкий, пушистый снёг. Он медленно падал на землю, освежая белое зимнее покрывало. Первые прохожие уже натоптали у подъезда, тем нарушив утреннюю девственность. Искря проводами, вдалеке пробежал троллейбус. Зима, холодно, в комнате тепло и уютно, от батареи веет на укромное место…
На секунду мне показалось, что стою я на улице, снежинки кутают моё обнаженное тело, прячут от любопытных глаз. Я прислонилась руками к холодному стеклу и вгляделась в соседнюю пятиэтажку. В прямоугольники электрического света напротив.
Возможно, там тоже стоит обнажённая женщина, и, как я, мысленно, купается в пушистых снежинках. О мужчинах я не думала, всего лишь искала свое отражение в стекле. "Ну, хватит!" , — сказала сама себе. "Понежилась. Пора на работу". Пошла в ванную.
Накануне, весь свой гардероб я упаковала в спальню, частично в стиральную машинку. Как у меня получилось? Ума не приложу, но получилось. Собрав со спинок стульев, углов дверей, даже с ручек серванта, маленькие и большие женские штучки-брючки, кофты-блузки, трусики-бусики, утрамбовала всё в шифоньер, пристроенный к выпирающей в спальню ванной "ленинградки" , с раздельными комнатами, санузлом, приличной прихожей и солидной кухней. Не особняк, конечно, но и не "хрущевка".
Для одной мне казалось даже много. И с дальнобойщиком как-то хватало, — даже разбегаться по углам, а вот с мальчиком — тесновато. Вывесила в ванной чистое полотенце. Свое — мокрое, убрала. На умывальник положила зубную щетку в упаковке. Выставила в туалете новый рулон бумаги, сбрызнула освежителем.
Его, мальчика, ещё нет, а сколько приятных забот! . .
Приятных? Конечно! Я подставляла, как он будет вытираться тело большим банным полотенцем. Обнаженным, напрягая ягодицы, чистить зубы…
Нет, что Лёша будет делать в туалете, я себе не рисовала. Но он же там будет! И бумага ему пригодится.
Написала записку:
"Здравствуй, Лёша. Располагайся как дома, прими ванну с дороги. В зале постельное белье, если хочешь, отдохни. Хозяйничай в холодильнике, не стесняйся. Буду вечером…".
Задумчиво сделала паузу. Может про ванну не надо? Подумала, опровергла сама себя, улыбнулась и подписала: "Тётя Таня".
Глянула на часы. Надо бежать!
Как неохота упаковывать грудь в бюстгальтер, натягивать трусики, колготки, джинсы, кофточку, свитер, ещё свитер…
Волосы снова под резинку, мимолетно, жалея, что укоротила волосы. Легкий макияж, сапоги, куртка с капюшоном на меху, шарф два раза вокруг шеи, вязаная шапочка и я уже несусь по зимнему насту, виражируя за угол своего дома, прямо к остановке.
Поскользнулась, кто-то из старой мужской гвардии подержал, крикнула "спасибо" , влетела в автобус. В общем, всё как обычно…
На работе тоже, слава богу, ничего неординарного не случилось. Журнал передачи смен, листы назначений, температурные листы, раздача лекарств, внутримышечные, внутривенные инъекции…
С напарницей Нелей мне повезло, у нас всегда оставалось время попить чаю и поболтать. Если кто думает, что медсёстры только и болтают, глупости. В нашем учреждении, помимо прямых обязанностей, мы ещё неустанно следим за больными, так как отделение психоневрологическое. Вместе с санитарками, мы всегда начеку.
Разливая кипяток в бокалы с одноразовыми пакетиками зеленого чая, Неля неожиданно спросила:
— Какая-то ты сегодня странная, Танька. Может, расскажешь?
— Что плохо выгляжу? — снимая колпак, давая отдых волосам, спросила я.
— Что ты! Наоборот. Прямо, сияешь! Дальнобойщик приехал?
— Не… Уехал…
— От этого, что ли, такая радостная? Я бы даже сказала: возбуждённая!
— Сильно заметно?
— Ага…
— Гостя жду… Сижу, думаю, позвонить домой или не надо. Может, он уже у меня, прикорнул на диванчике.
— Он! Прикорнул! Мужчина?!
— Мальчик… Из моей деревни…
— Красивый?
— Да ну тебя, Нелька! Говорю же, — из деревни! Сын моей школьной подруги.
— И всё же — красивый?! — не сдавалась напарница.
— Не знаю! Я его не видела. Точнее, видела, когда в люльке лежал. А какой он сейчас — не знаю. Зовут Лёшей.