Съедают? — переспросила врач Климова.
— Да, целиком и со всеми потрохами — ответил Андрей — Они перестают совершенно, как души существовать, во всех планах и ипостасях.
— Но вас они не трогают? — снова спросила Климова — И вы не боитесь оказаться также съеденным.
— Нет. Я им нужен — произнес Андрей — Я вношу разнообразие в их мир и питаю их своей человеческой живой энергией. Питаю весь этот мир. И они меня никогда там не тронут, даже если я перебью многих из них.
— Интересно чем вы заслужили это право быть там и среди них? — спросила снова профессор врач клиники Климова.
— Ничем — ответил ей Сурганов Андрей — Просто я создал когда-то этот мир. Очень давно, когда был рядом с самим Богом.
— Вы хотите сказать — продолжила, улыбнувшись и сделав выразительно свои карие глаза Климова, не ожидая такого поворота в его рассказе — Что вы практически как сам Господь Бог.
— Не совсем, но близок к нему — ответил Андрей ей — Это наш мир. Мир ангелов и демонов.
— Тогда, скажите, Андрей — она снова его спросила — А, как так случилось, что вы оказались в более, низшем, как вы ранее мне говорили мире. С более плотной материей. В мире нас людей.
— Я провинился — ответил Андрей — И вину мне эту вряд ли искупить.
— Очень интересно — произнесла профессор психотерапевт клиники Климова, ошарашенная таким неожиданным его ответом, больше даже и не знала что спросить.
— Я сделал много дурного — продолжил видя ее удивленное лицо Сурганов Андрей — Того, что не должен был по рождению делать. И теперь хочу, хоть что-то исправить.
— И поэтому пытались предотвратить две смерти в нашем городе? — она его спросила.
— Да — произнес он, опустив снова голову на свою грудь и глядя в колени — Я пытался спасти тех двух женщин, а не убить, но не смог. И он специально дал мне это понять.
— Кто он? — спросила его Климова.
— Азраил — ответил Сурганов Андрей.
— Ангел смерти? — она переспросила его снова.
— Жнец — он ответил еле слышно — Он дал мне понять, что мне не удастся сделать то, что я хочу. И моя жизнь будет не дальше того мира, что над этим миром. Не выше второго уровня. Меня не пустят в иные сферы. Так распорядился сам Бог. Я буду иметь все и ничего. И пребывать вечно в мире мертвых, видя только пожирателей душ и мертвецов, попавших на этот более тонкий живой материи план.
***
— Вы не знаете того, чего о нем знаю я! — ответил, громко повышая свой и так громкий голос, следователь по особо важным делам Красноярской криминальной прокуратуры Дорофеев.
Его просто взбесил вопрос, что он о нем знает, о Сурганове Андрее из уст главного врача городской психиатрической клиники имени Ломоносова Климовой Вероники Георгиевны.
— И чего вы знаете, следователь? — повторила свой вопрос врач Климова.
— Мне вот известно, например! — выпалил, нервно и раздраженно видя, как врач заступается за своего пациента, выгораживая его, следователь Дорофеев — Что в детстве Сурганов. Теперь ваш пациент Ломоносовской дурнички ваш Андрей Сурганов. Еще в ранней молодости! — он уточнял, специально растягивая и действуя врачу на нервы, расставляя на словах акценты — Был похлеще еще любого маньяка. Только его жертвами были не люди, а всякие букашки. Но то, что он с ними выделывал, волосы встают дыбом. Это сравнимо только с выше упомянутым Чикатило. Его жертвами были мухи клопы жуки и прочая всякая летучая и ползучая мелкая братия. Если бы вы знали, что он с ними делал! Вы бы думаю, задумались, кого покрываете и выдаете в своих умозаключениях за полного шизофреника.
— Да, он шизофреник. И я буду даже на суде на этом настаивать! — громко почти ругаясь со следователем Дорофеевым, произнесла Климова — И подлежит изоляции в нашей городской клинике!
Дорофеев помолчал, беря себя в руки и, пытаясь, успокоится. Он продолжил — У него был о целое дерево мух.
— Это как?! — заведенная разговором на повышенных тонах, Климова скривила свое в нелепом и ехидном выражении лицо, раздраженная таким вот разговором на повышенных тонах — Проясните мне следователь, врачу, а то я не знаю. Я просматривала все дела Сурганова Андрея Александровича и не нашла там ничего про то, что вы мне тут говорите. А хотите, чтобы мы работали едино со следствием. Поведайте мне эту тайну следователь Дорофеев Лев Семенович!
— Дерево мух, это когда целый кактус превращен в орудие пыток и смерти — произнес, неожиданно и вдруг, выпалив быстро, следователь Дорофеев -Знаете что это такое?
Климовой вдруг стало смешно, но она удержалась.
— Нет, не знаю — она ответила следователю.
— Когда на каждой иголке кактуса сидит муха, наколотая задницей. И еще живая, медленно умирая — проговорил следователь Дорофеев.
Он посмотрел в смеющиеся карие глаза Вероники Георгиевны и откинулся на свое кресло в своем кабинете и замолчал, понимая, что, наверное, зря все это высказал ей как женщине. Да еще как врачу психотерапевту и начальнику городской психлечебницы. Это еще один козырь ей в руки и Сурганова, как убийцу преступника ему не видать и он призадумался.
— И это малое, что он только еще делал — он уже просто к сказанному добавил — Этот ваш подзащитный Сурганов. Вот что он творил в детстве. Если все перевести на людей, то Чикатило просто отстой в сравнении с ним.
— Все дети убивают насекомых, и что? — уже тоже успокоившись, и взяв себя тоже в руки, произнесла Климова.
— Но не в таком количестве Вероника Георгиевна — произнес ей в ответ следователь Дорофеев — И не с такой жаждой убийства и удовольствия. Меня как следователя это обстоятельство из жизни Сурганова Андрея Александровича особо зацепило, а вас как врача психотерапевта вижу, нет?
— Почему же нет — ответила Климова — Интересный весьма факт из жизни моего пациента. Вот просто я об этом совершенно не знала как его лечащий врач.