Съедают? – переспросила врач Климова.
– Да, целиком и со всеми потрохами – ответил Андрей – Они перестают совершенно, как души существовать, во всех планах и ипостасях.
– Но вас они не трогают? – снова спросила Климова – И вы не боитесь оказаться также съеденным.
– Нет. Я им нужен – произнес Андрей – Я вношу разнообразие в их мир и питаю их своей человеческой живой энергией. Питаю весь этот мир. И они меня никогда там не тронут, даже если я перебью многих из них.
– Интересно чем вы заслужили это право быть там и среди них? – спросила снова профессор врач клиники Климова.
– Ничем – ответил ей Сурганов Андрей – Просто я создал когда-то этот мир. Очень давно, когда был рядом с самим Богом.
– Вы хотите сказать – продолжила, улыбнувшись и сделав выразительно свои карие глаза Климова, не ожидая такого поворота в его рассказе – Что вы практически как сам Господь Бог.
– Не совсем, но близок к нему – ответил Андрей ей – Это наш мир. Мир ангелов и демонов.
– Тогда, скажите, Андрей – она снова его спросила – А, как так случилось, что вы оказались в более, низшем, как вы ранее мне говорили мире. С более плотной материей. В мире нас людей.
– Я провинился – ответил Андрей – И вину мне эту вряд ли искупить.
– Очень интересно – произнесла профессор психотерапевт клиники Климова, ошарашенная таким неожиданным его ответом, больше даже и не знала что спросить.
– Я сделал много дурного – продолжил видя ее удивленное лицо Сурганов Андрей – Того, что не должен был по рождению делать. И теперь хочу, хоть что-то исправить.
– И поэтому пытались предотвратить две смерти в нашем городе? – она его спросила.
– Да – произнес он, опустив снова голову на свою грудь и глядя в колени – Я пытался спасти тех двух женщин, а не убить, но не смог. И он специально дал мне это понять.
– Кто он? – спросила его Климова.
– Азраил – ответил Сурганов Андрей.
– Ангел смерти? – она переспросила его снова.
– Жнец – он ответил еле слышно – Он дал мне понять, что мне не удастся сделать то, что я хочу. И моя жизнь будет не дальше того мира, что над этим миром. Не выше второго уровня. Меня не пустят в иные сферы. Так распорядился сам Бог. Я буду иметь все и ничего. И пребывать вечно в мире мертвых, видя только пожирателей душ и мертвецов, попавших на этот более тонкий живой материи план.
***
– Вы не знаете того, чего о нем знаю я! – ответил, громко повышая свой и так громкий голос, следователь по особо важным делам Красноярской криминальной прокуратуры Дорофеев.
Его просто взбесил вопрос, что он о нем знает, о Сурганове Андрее из уст главного врача городской психиатрической клиники имени Ломоносова Климовой Вероники Георгиевны.
– И чего вы знаете, следователь? – повторила свой вопрос врач Климова.
– Мне вот известно, например! – выпалил, нервно и раздраженно видя, как врач заступается за своего пациента, выгораживая его, следователь Дорофеев – Что в детстве Сурганов. Теперь ваш пациент Ломоносовской дурнички ваш Андрей Сурганов. Еще в ранней молодости! – он уточнял, специально растягивая и действуя врачу на нервы, расставляя на словах акценты – Был похлеще еще любого маньяка. Только его жертвами были не люди, а всякие букашки. Но то, что он с ними выделывал, волосы встают дыбом. Это сравнимо только с выше упомянутым Чикатило. Его жертвами были мухи клопы жуки и прочая всякая летучая и ползучая мелкая братия. Если бы вы знали, что он с ними делал! Вы бы думаю, задумались, кого покрываете и выдаете в своих умозаключениях за полного шизофреника.
– Да, он шизофреник. И я буду даже на суде на этом настаивать! – громко почти ругаясь со следователем Дорофеевым, произнесла Климова – И подлежит изоляции в нашей городской клинике!
Дорофеев помолчал, беря себя в руки и, пытаясь, успокоится. Он продолжил – У него был о целое дерево мух.
– Это как?! – заведенная разговором на повышенных тонах, Климова скривила свое в нелепом и ехидном выражении лицо, раздраженная таким вот разговором на повышенных тонах – Проясните мне следователь, врачу, а то я не знаю. Я просматривала все дела Сурганова Андрея Александровича и не нашла там ничего про то, что вы мне тут говорите. А хотите, чтобы мы работали едино со следствием. Поведайте мне эту тайну следователь Дорофеев Лев Семенович!
– Дерево мух, это когда целый кактус превращен в орудие пыток и смерти – произнес, неожиданно и вдруг, выпалив быстро, следователь Дорофеев -Знаете что это такое?
Климовой вдруг стало смешно, но она удержалась.
– Нет, не знаю – она ответила следователю.
– Когда на каждой иголке кактуса сидит муха, наколотая задницей. И еще живая, медленно умирая – проговорил следователь Дорофеев.
Он посмотрел в смеющиеся карие глаза Вероники Георгиевны и откинулся на свое кресло в своем кабинете и замолчал, понимая, что, наверное, зря все это высказал ей как женщине. Да еще как врачу психотерапевту и начальнику городской психлечебницы. Это еще один козырь ей в руки и Сурганова, как убийцу преступника ему не видать и он призадумался.
– И это малое, что он только еще делал – он уже просто к сказанному добавил – Этот ваш подзащитный Сурганов. Вот что он творил в детстве. Если все перевести на людей, то Чикатило просто отстой в сравнении с ним.
– Все дети убивают насекомых, и что? – уже тоже успокоившись, и взяв себя тоже в руки, произнесла Климова.
– Но не в таком количестве Вероника Георгиевна – произнес ей в ответ следователь Дорофеев – И не с такой жаждой убийства и удовольствия. Меня как следователя это обстоятельство из жизни Сурганова Андрея Александровича особо зацепило, а вас как врача психотерапевта вижу, нет?
– Почему же нет – ответила Климова – Интересный весьма факт из жизни моего пациента. Вот просто я об этом совершенно не знала как его лечащий врач.