– Крюков, затем, что я так сказала. Вы ведь слышали "вы обязаны исполнять любое наше распоряжение". Что непонятного? Или вы собираетесь заниматься любовью в простынях?
Я осторожно посмотрел на него. Он стоял красный как рак и кусал губы. Никто из нас не двигался.
– Хорошо, – сказала она тем же ровным голосом, – Все семеро отчислены. Увидимся завтра в деканате. Все свободны.
Снова наступила тишина, такая, что я даже услышал, как капает вода из душа за три двери от нас.
Тут Серега, пробормотав: "Один раз живем", распустил узел и простыня упала к его ногам.
– Хорошо, Игнатенко, вы сделали первый шаг с сданной сессии. Еще кто-то?
"Правда ведь отчислят, – подумал я, – а так ничего особенного. Баба она и есть баба, даже если ей пятьдесят. Трахну Марину Андреевну и дело с концом. Она, кстати, для ее лет вполне себе ничего", – и, дрожащими руками дернув за узел, я уставился на трех женщин.
Их глаза одновременно быстро пробежали по моему плетью висящему члену и снова стали бесстрастными.
– Здравый смысл постепенно торжествует, – прокомментировала Нина Степановна, – Еще?
Что-то зашуршало слева от меня.
Тут вдруг тот, кого она называла Крюковым, сдала два шага вперед, повернулся и срывающимся голосом заговорил:
– Что же вы как шавки покорные? Ссучились? Вы мужики или кто? Имейте смелость, тряпки! Сами виноваты, сами должны расплачиваться. Армия хоть чему-то научит, но, по крайней мере, унижаться придется перед мужиками, а не перед этими старыми шлюхами…
И махнув рукой, он, спотыкаясь, выбежал.
– Мой вывод насчет здравого смысла был несколько преждевременным, – в своем занудном стиле пошутила Нина Степановна. Ее, кажется, нисколько не удивил поступок Крюкова, – Кто с ним согласен?
Но за ним никто не пошел. Осталось шесть человек, из которых трое стояли уже совершенного голыми.
– Тем, кто еще не снял простыню, даю последний шанс. Считаю до трех. Раз, два…
Последнюю цифру ей произносить не пришлось: шорох донесся сразу с двух сторон, и Нина Степановна удовлетворенно кивнула.
– Все, девочки, теперь наша очередь, – сказала она, и все три женщины, одновременно поднявшись, сбросили с себя простыни… Мы онемели.
Марина Андреевна была, пожалуй, самой привлекательной из них, если можно вообще говорить о привлекательности женщин за сорок. Лицо ее можно было назвать просто красивым, но тело… Худощавая, с торчащими ребрами, плоскими грудями и кривыми ногами – сейчас это было особенно заметно, потому что в аудитории она носила либо макси-юбку, либо широкие брюки.
Преподавательница мировой экономики Людмила Юрьевна (мне удалось ей спихнуть экзамен со второй попытки) была обычной старой клюшкой, с толстым пузом, огромными колышущимися грудями и целлюлитными ляжками. Кроме отвращения, ее вид не вызывал ничего. Сама же Нина Степановна меня удивила. Да, она была самой старой, но тело свое ей удалось сохранить: довольно крупные, слегка обвислые груди, маленький животик, длинные ноги, но морщины… Они были везде: на лице, на шее, на руках…
Нина Степановна, закинув руки за голову, пригладила волосы и неторопливо подошла к нам. За ней, сотрясаясь всем телом, двигалась Людмила Юрьевна, а англичанка скромно шла последней.
Нина Степановна остановилась рядом со мной, напротив Костяна. С ласковой улыбкой она смерила его взглядом, а потом ее руки взялись за его член и стали легко массировать. Костян скрипнул зубами.
– Тебя как зовут, Соколов? – тихо спросила она.
– Костя.
– Ну что, Костя, иди туда, на диванчик, – легко кивнула она головой через плечо.
Оторвавшись от его лица, глаза Нины Степановны скользнули по моему… и дальше. Освобождая дорогу Костяну, она пропустила и моего соседа Игоря и остановилась напротив следующего, с которым не я был знаком.
– А тебя как зовут, Тарасов?
– Никак меня не зовут! Как коня на базаре выбираете! Идите вы на…! Правду он сказал – старые шлюхи! – и он с грохотом выбежал из комнаты, как был голым.
Нина Степановна пожала плечами и вернулась к Игорю. Я сжался.
– А тебя как зовут?
– Игорь, – почему-то стуча зубами, прошептал он.
– Замерз? Ничего, сейчас согреешься. Присоединяйся к Косте.
И ласково обняв, она повела его к диванчику. Я искоса наблюдал, как перекатываются ее мощные, но плотные и аппетитные ягодицы. "Мускулов там не меньше, чем жира, – почему-то подумал я, – видимо, спортом занималась" (Кстати, позже я выяснил, что она просто регулярно посещает качалку) .