Я не помню, с какой пьянки возвращался. Помню только, что с противоположного моему Перово конца Москвы. На метро. Последним поездом. На выходе из подземки и случился весь этот ампоссибль.
Закурил, едва шагнув за турникеты. На лестнице что-то сидело. Силуэт выказывал особь мужеска полу. Как только я поравнялся с этим чем-то, оно промолвило из темноты молодым, но изрядно прокуренным и пропитым голосом:
— Алё, закурить есть?
В момент стало страшно. Видимо, только "алё", как бы с другого конца телефонного провода, придавало немного смелости.
Я: Есть.
Он: А можно две?
Я: Бог троицу любит.
Он: Спасибо.
Я: На здоровье.
Я почему-то стою и пялюсь на силуэт, пытаясь различить какие-нибудь особые приметы. Так, на всякий случай. Пока я только и знаю, что это молодая мужская особь.
Он: Слыш, купи пожрать чё-нибудь, а?
Я: Где?
Особь встает и указывает десницей на палатку поблизости. Молча идем навстречу еде. В свете фонаря вырисовывается гладко выбритое лицо с красивыми мягкими чертами. Или, наоборот, лицо не знает бритвы. По той простой причине, что на нем еще ничего не растет. Светлая челка закрывает не только левый глаз, но и всю левую половину лица. Полагая, что она такая же симпатичная, как и правая, пытаюсь состроить в мозгах целый портрет.
Он: Во, мне "Баунти". А лучше — два!
Я: Бог троицу любит.
Чавкая и причмокивая, поедает все три. Да так быстро, что я едва успеваю сделать пару глотков пива.
Он: Мерси.
Я: Силь ву пле. Ладно, мне пора.
Он: Подожди, давай еще покурим.
Я: Ну-у,.. давай.
Пива он не захотел. Ему было нужно другое.
Он: Слыш, не хочешь меня факнуть?
Я: С чего это вдруг?
Он: А я такой вот ампоссибль.
Я: Кто?
Он: Это значит "невозможный". На французском.
Я вспомнил недавние "мерси" и "баунти" и решил, что парень полиглот. Но спросил, дабы убедиться в прозорливости.
Он: А это… куда?
Я: Да все туда же, только с презервативом. Без него не могу.
Он: Ну тогда отвафли меня.
Я: А ты откуда такой прыткий?
Он: Издалека.
Я: Оно и видно.
Ему было лет семнадцать. Среднего роста. Худенький. Шмотками напоминал не то хиппи, не то бомжа. Рваные джинсы не первой и даже не сто двадцать восьмой свежести, белая (с большой долей дальтонизма) футболка, торчащая из джинсовой куртки другого, чем штаны, цвета. Я бы даже сказал, противоположного цвета. Я бы поставил на "бомжа", но отсосать все же решил дать. Просто так. От тоски. Зашли в кусты. Он присел на корточки, расстегнул "молнию".
Он: Фак ю, а ты без трусов!
Я: Жарко.
— Я тоже, но у меня их просто нет, — цедил он уже сквозь член.
Опять он: Слыш, какой он у тебя мятный!
Я: Это от того, что я жую "Стиморол".
Лижет яйца, положив основной кусок мяса поверх челки.
Он: Не, у тебя потрясный мятный хуй! Засунь мне его в сраку!
Я: Не-а, после этого он вряд ли останется мятным.
Он: Да ладно, не ссы, хотя б на полшишки.
Я: Соси, не разговаривай.
Он: Надоело.
Я: Так быстро?
Он: Ты чё, думаешь, ты первый сегодня?
Я: А какой?
Он: Третий.
Я: Ну а чего тогда просил вафель?
Он: Так я вафель просил. Подрочи и спусти.
Ничего не остается делать. Работаю рукой, представляя, как бы было классно, окажись у меня "резинка". Быстро достигаю желанного им момента. Он сидит на корточках, открыв рот.
Я: Лови живчиков!
Ловит все, что летит в его сторону. Потом тщательно вылизывает остатки на губах.
Я: Ну что, лучше "Баунти"?
Он: Ништяк! Сегодня это самая большая порция.
Застегиваюсь. Чувство облегчения сменяется праздным любопытством.
Я: И давно ты здесь торчишь?
Он: Здесь? Часа два.
Я: И уже троих обработал?
Он: Я ж говорю, я ампоссибль.
Я: А что дальше? Четвертый?