— Что, стыдно за мокрые ползунки? — обратилась ко мне юная нянечка, — Смотри, Лариса, как покраснел.
— Знает, что нехорошо писять в штаны, — сказала Лариса, — Ну что, Оль, ты им займешься? А я тогда бужу остальных?
— Хорошо, — кивнула рыжая девушка.
Оля взяла меня подмышки и вынув из кроватки, отнесла на один из пеленальных столов.
— Давай снимем эти мокрые штанишки, — улыбнулась она, принявшись меня раздевать, — А теперь ложись на спинку. Вот так.
Осознав, что из одежды на мне осталась одна короткая майка, я быстро прикрыл пах ладошками.
— Куда полез? — недовольно нахмурилась Оля, убирая мои руки.
Нянечка взяла из стоящей на столе коробки детскую салфетку и принялась вытирать мне живот.
— Лежи спокойно! — прикрикнула она на меня, щекотно протирая мне холодной салфеткой лобок.
Почувствовав, как чужие пальцы приподняли мою — разумеется детскую — письку, я густо покраснел.
— Чей это писюнчик? — ласково улыбнулась юная нянечка, — Сашин? Сейчас как следует его вытрем. Вот так, со всех сторон.
Посвятив моей письке еще полминуты, Оля до отказа задрала мне ноги. Было ужасно стыдно лежать в этой позе — особенно перед 17-летней девчонкой, с интересом разглядывавшей меня между ног. Чувствуя себя полностью беззащитным перед ней, я едва сдерживался, чтобы не заплакать от обиды. Неожиданно я громко пукнув, снова густо покраснев.
— Как не стыдно, — шутливо нахмурилась Оля, — Хочешь по-большому?
Я отрицательно мотнул головой, не зная, куда деться от стыда.
— Точно не хочешь? — не унималась нянечка.
Неожиданное прикосновение холодной салфетки к яичкам заставило меня поежиться от сильной щекотки.
— Перестань ерзать! — повысила голос девушка после моей безуспешной попытки увернуться от щекотной салфетки.
— Подержать? — предложила подошедшая к столу Лариса.
— Спасибо, — кивнула Оля, передав Ларисе мои ноги, — Двухлетних уже тяжело держать, когда начинают вырываться.
— Мальчишки так ужасно боятся щекотки, — улыбнулась Лариса.
— Ах вот в чем дело, — хихикнула Оля, — У мальчиков тут что, самое щекотное место? Просто невозможно до мошонки дотронуться. И когда между ягодичек вытирала, ерзал и уворачивался.
Неожиданно я почувствовал знакомое головокружение. Длилось оно в этот раз буквально полсекунды, но я успел отчетливо расслышать сказанную чужим голосом фразу: "Как интересно". Голос был женским, но гораздо старше Олиного с Ларисиным. Я никак не мог вспомнить, кому принадлежал этот знакомый голос — в очередной раз убедившись, что половина моей памяти наглухо заблокирована.
— Потерпи, маленький! — виновато улыбнулась Оля, снова принявшись вытирать меня между ног.
Я задрожал всем телом. Если раньше я хоть как-то мог терпеть неприятную щекотку, сейчас она стала совсем мучительной. Я подозревал, что это связано с только что испытанным головокружением и загадочным голосом "за кадром". Самое ужасное, мне уже давно хотелось писать, и острая щекотка мешала терпеть усиливающийся с каждой секундой позыв.
— Хорошенько вытри за яичками, — попросила Олю Лариса, — У мальчиков там обычно грязнее всего.
Покрывшись гусиной кожей от очередного прикосновения холодной салфетки, я не выдержал и начал писать.
— Ой! — удивленно вырвалось у Оли.
— Вот это сюрприз! — усмехнулась Лариса, — Приподними ему пипку. Ага, вот так, чтоб направить струйку на марлю под попой.
— Я думала, только груднички такими вещами занимаются.
— Двухлетние, как видишь, тоже.
Обе нянечки тихонько хихикнули. Мне хотелось провалиться под землю от стыда.
— Ты что специально это сделал? — обратилась ко мне Оля немного обиженным тоном, — Посмотри, полрукава мне забрызгал.
— У нас достаточно запасных халатов, — сказала Лариса.
— И почему мальчики так любят пускать фонтаны на пеленальном столе? — усмехнулась Оля, — Причем в самый неподходящий момент, когда вытираешь между ножек.
— Или мажешь детским кремом, — добавила Лариса.
— Даж не знаю, — задумалась Оля, — Салфетки слишком холодные? Слушай, а может у малышей такая реакция на щекотку?
— Я тоже об этом подумала.
В следующую секунду я почувствовал очередное головокружение — и фразу "Неплохая идея". Оля с Ларисой никак на "голос за кадром" не отреагировали — похоже я был единственным, кто его слышал.
— Осталось только помазать детским кремом, — сказала Оля, взяв в руки голубой тюбик.
Лариса по прежнему держала мои ноги задранными вверх и Оля, выдавив на указательный палец капельку крема, принялась щекотно водить им у меня между ягодиц. Я испуганно вздрогнул, почувствовав, как она бесцеремонно углубилась пальцем в мою дырочку.