– Что, стыдно за мокрые ползунки? – обратилась ко мне юная нянечка, – Смотри, Лариса, как покраснел.
– Знает, что нехорошо писять в штаны, – сказала Лариса, – Ну что, Оль, ты им займешься? А я тогда бужу остальных?
– Хорошо, – кивнула рыжая девушка.
Оля взяла меня подмышки и вынув из кроватки, отнесла на один из пеленальных столов.
– Давай снимем эти мокрые штанишки, – улыбнулась она, принявшись меня раздевать, – А теперь ложись на спинку. Вот так.
Осознав, что из одежды на мне осталась одна короткая майка, я быстро прикрыл пах ладошками.
– Куда полез? – недовольно нахмурилась Оля, убирая мои руки.
Нянечка взяла из стоящей на столе коробки детскую салфетку и принялась вытирать мне живот.
– Лежи спокойно! – прикрикнула она на меня, щекотно протирая мне холодной салфеткой лобок.
Почувствовав, как чужие пальцы приподняли мою – разумеется детскую – письку, я густо покраснел.
– Чей это писюнчик? – ласково улыбнулась юная нянечка, – Сашин? Сейчас как следует его вытрем. Вот так, со всех сторон.
Посвятив моей письке еще полминуты, Оля до отказа задрала мне ноги. Было ужасно стыдно лежать в этой позе – особенно перед 17-летней девчонкой, с интересом разглядывавшей меня между ног. Чувствуя себя полностью беззащитным перед ней, я едва сдерживался, чтобы не заплакать от обиды. Неожиданно я громко пукнув, снова густо покраснев.
– Как не стыдно, – шутливо нахмурилась Оля, – Хочешь по-большому?
Я отрицательно мотнул головой, не зная, куда деться от стыда.
– Точно не хочешь? – не унималась нянечка.
Неожиданное прикосновение холодной салфетки к яичкам заставило меня поежиться от сильной щекотки.
– Перестань ерзать! – повысила голос девушка после моей безуспешной попытки увернуться от щекотной салфетки.
– Подержать? – предложила подошедшая к столу Лариса.
– Спасибо, – кивнула Оля, передав Ларисе мои ноги, – Двухлетних уже тяжело держать, когда начинают вырываться.
– Мальчишки так ужасно боятся щекотки, – улыбнулась Лариса.
– Ах вот в чем дело, – хихикнула Оля, – У мальчиков тут что, самое щекотное место? Просто невозможно до мошонки дотронуться. И когда между ягодичек вытирала, ерзал и уворачивался.
Неожиданно я почувствовал знакомое головокружение. Длилось оно в этот раз буквально полсекунды, но я успел отчетливо расслышать сказанную чужим голосом фразу: "Как интересно". Голос был женским, но гораздо старше Олиного с Ларисиным. Я никак не мог вспомнить, кому принадлежал этот знакомый голос – в очередной раз убедившись, что половина моей памяти наглухо заблокирована.
– Потерпи, маленький! – виновато улыбнулась Оля, снова принявшись вытирать меня между ног.
Я задрожал всем телом. Если раньше я хоть как-то мог терпеть неприятную щекотку, сейчас она стала совсем мучительной. Я подозревал, что это связано с только что испытанным головокружением и загадочным голосом "за кадром". Самое ужасное, мне уже давно хотелось писать, и острая щекотка мешала терпеть усиливающийся с каждой секундой позыв.
– Хорошенько вытри за яичками, – попросила Олю Лариса, – У мальчиков там обычно грязнее всего.
Покрывшись гусиной кожей от очередного прикосновения холодной салфетки, я не выдержал и начал писать.
– Ой! – удивленно вырвалось у Оли.
– Вот это сюрприз! – усмехнулась Лариса, – Приподними ему пипку. Ага, вот так, чтоб направить струйку на марлю под попой.
– Я думала, только груднички такими вещами занимаются.
– Двухлетние, как видишь, тоже.
Обе нянечки тихонько хихикнули. Мне хотелось провалиться под землю от стыда.
– Ты что специально это сделал? – обратилась ко мне Оля немного обиженным тоном, – Посмотри, полрукава мне забрызгал.
– У нас достаточно запасных халатов, – сказала Лариса.
– И почему мальчики так любят пускать фонтаны на пеленальном столе? – усмехнулась Оля, – Причем в самый неподходящий момент, когда вытираешь между ножек.
– Или мажешь детским кремом, – добавила Лариса.
– Даж не знаю, – задумалась Оля, – Салфетки слишком холодные? Слушай, а может у малышей такая реакция на щекотку?
– Я тоже об этом подумала.
В следующую секунду я почувствовал очередное головокружение – и фразу "Неплохая идея". Оля с Ларисой никак на "голос за кадром" не отреагировали – похоже я был единственным, кто его слышал.
– Осталось только помазать детским кремом, – сказала Оля, взяв в руки голубой тюбик.
Лариса по прежнему держала мои ноги задранными вверх и Оля, выдавив на указательный палец капельку крема, принялась щекотно водить им у меня между ягодиц. Я испуганно вздрогнул, почувствовав, как она бесцеремонно углубилась пальцем в мою дырочку.