Москва, как известно, слезам не верит. Вот и мы, молодая пара из Костромы, приехали покорять ее, имея слабое представление, как людям живется в столице. Денег у нас было немного, поэтому решили снимать не квартиру, а комнату. Прямо на вокзале купили газету с соответствующими объявлениями и прямо с вокзала отправились смотреть варианты.
Первый не подошел из-за неопрятности квартиры, во втором встретили хозяйку-алкоголичку, а третий, на метро Войковская, нам понравился. "Комната для молодой семейной пары славян, без вредных привычек".
Угол сдавал пожилой, лет около 65, одинокий мужчина — пенсионер, крупный, смуглый, седой и лысый с золотым зубом и странным именем Самвел Львович.
Он занимал большую комнату, нам предназначалась маленькая. Как вы поняли, квартира была двухкомнатной.
Чисто, хорошо оборудована, да и цена нас вполне устроила. Единственное, что мне сразу не понравилось, то, что владелец квартиры очень уж подробно рассматривал мою Катю.
"Ну, вот в доме и хозяйка появилась, — пошутил он и добавил, — мне, старику, одному скучно. А так заживем втроем. Главное обид в себе не копите, если что-то не так, говорите прямо".
Немного о нас. Меня зовут Женя, мне 22 года, дизайнер. Катька-начинающий журналист, худенькая миниатюрная блондинка, очень скромная и тихая. Я всегда ее подкалываю, что с таким характером в журналистику лучше не идти, но она упорная, скромная с виду, но внутри-кремень.
Вскоре мы нашли работу. Екатерина устроилась в небольшую газету, зарплата там тоже была маленькая, но надо же было с чего-то начинать. Я отыскал место в неизвестной, но перспективной компании, специализирующейся на разработке сайтов. С окладом мне повезло немного больше, чем жене, но зато "трубить" каждый день приходилось "от звонка до звонка" , притом, что у супруги был свободный график, писать она могла и дома. Главное — вовремя "гнать" "строчки".
И вот, помню, уж месяца два как мы прожили в Москве, как-то возвращаюсь после работы домой, а дверь у нас открывается бесшумно, поскольку Самвел Львович хозяин хороший и все замки смазаны. И, едва переступив порог, вижу такую картину: миниатюрная Катька стоит в коридоре, опершись руками о тумбочку трюмо, а сзади нее — кажущийся огромным хозяин, и обеими лапищами он мнет ее маленькие ягодицы. Нет оба они были одеты: она — в халатике, он в майке и спортивных штанах, но меня поразило ее напряженное лицо с опущенными веками, словно жена прислушивалась сама к себе.
Понимаете, я даже мысли себе не мог допустить, что Самвел Львович может приставать к супруге, это казалось настолько диким и так не сочеталось с реальностью, что я просто опешил.
А была уже зима, и я стою, выронив картуз, снег плавиться на ботинках и от нахлынувших эмоций просто не могу сказать ни слова.
Дверь открывалась вовнутрь, я выпустил ее, и она сама захопнулась. Жена вздрогнула, взяла меня в фокус своих подернутых пеленой глаз, взвизгнула и убежала в нашу комнату, по пути потеряв тапочек.
Раздасадованный Самвел как-то очень деловито подсмыкнул штаны и увалисто ушагал к себе.
Я вошел к Кате, не разуваясь. К моему удивлению, сидя на постели, она пытливо рассматривала в дамское зеркальце свое лицо, накрыв верхней губой нижнюю.
— Что это было?! !
Она молчала.
Я дернул ее за руку:
— Было это что?! !
— Иди на кухню, ужин готов, — как-то глубоко сглотнув, буквально прохрипела она. И я понял, что она сама в шоке. А зеркало- это что-то нервное и машинальное.
И мне ее стало жалко. Надо знать Катьку. Воспитывалась семье порядочных родителей, честных инженеров-строителей. С крепкими "домостроевскими" традициями. Ни намека на пошлость или, Боже упаси, измены. Троих своих дочерей (у Катьки есть две старшие сестры — Света и Надя) воспитывали в достаточной строгости и, не смотря на то, что были людьми небогатыми, как мне казалось, вырастили из них прекрасных невест, скромных, хозяйственных, домашних. И тут такая хрень.
Я вернулся в прихожую, не помня себя, стал разуваться. Мысли ульем гудели в моей голове. Были самые разные: ринуться выяснять с хозяином отношения, попытаться снова поговорить с Катькой, вообще покинуть эту кватиру и пройти остудить голову на морозе.
По правде сказать, человек я не горячий и не вспыльчивый. В общем, решил, что раз они были одетые, значит, полной измены не было, надо разобраться с Катькой и уводить ее из этого вертепа. Деньги на съем квартиры у нас уже имелись.
Не скажу, что тот вечер был самым приятным в моей жизни. А ужин, какой-том на фиг ужин. Кусок в горло не лез. Правда, к отходу ко сну нам все же удалось снизить накал страстей. Жена ответила, что ничего серьезного, в принципе, не произошло. Самвел Львович просто подкрался сзади, когда она осматривала себя в зеркалах, а потом ей сложно было вырваться. Я видел, что она действительно сожалеет, что раскаивается, понимает, как трудно мне.
Она примирительно попыталась погладить меня по белобрысой голове:
— Женька, клянусь, родной, он только прикоснулся. Никогда, никогда в жизни больше такого не повторится.