Вывести на чистую воду того, кто подарил ей дивные соцветия чувств, предав вслед за этим доверие? Чуть притушить полыхающий внутри костёр страсти, холодно рассмеяться в кульминационный миг и насладиться стыдом того, кто столь долго заставлял её стыдиться самой себя? Так или иначе она не была готова к происходящему ныне, к этому томительному унижению, лишь распаляющему пуще былого с каждым мгновением бушующее пламя в ней.
Что хуже всего, она не могла — или не хотела — остановиться. Слишком долго ревел огонь внутри неё, слишком долго копилась химия неутолённых желаний.
Лучше — так, чем никак.
— Опусти руку. — Ей кажется, или голос Избранного дрожит? — Поласкай себя… ниже.
Она подчинилась, ощутив, как колени её слегка подрагивают, меж тем как пальцы её с оцепенелой медлительностью расстёгивают ремешок брюк и проникают под него.
Губы её невольно приоткрылись, а тонкие пальцы сдвинулись в узкий клин и лодочкой ринулись в заплыв по алой жаркой реке.
До самого конца.
Ладонь Тринити чуть изогнулась, проникая клинышком меж влажных створок, большой палец её отодвинулся немного в сторону и вверх, поигрывая с правым верхним уголком заповедного треугольничка плоти, ускоряя темп, двигаясь всё быстрее и быстрее.
"Что ты делаешь?" — кричал край её сознания.
Голова её словно сама собой запрокинулась назад, губы приоткрылись шире и из них вылетел едва слышный стон.
"Глупая, озабоченная самка", — тщетно кричало внутри.
То, что происходило сейчас, не походило ни на одну из её грёз. Ни в одной из своих жарких постыдных фантазий она не могла вообразить, что всё будет так унизительно, безумно и примитивно в то же самое время, что она будет просто заниматься этим — как при тех же фантазиях — на глазах у того, чьё тайное времяпровождение некогда было величайшим объектом её алчного интереса. В её разгорячённом уме на миг мелькнула мысль, не является ли всё это ловушкой, заговором, местью, не обыграл ли её герой её грёз, теперь из-под опущенных век наблюдая за нею так же, как некогда наблюдала за ним она.
Мысль эта обожгла её изнутри льдом и в следующее же мгновение взорвалась раскалённым добела пламенем странного противоестественного наслаждения.
Колени Тринити подкосились, ладонь её задрожала в почти спазматической сладкой конвульсии, вжавшись подушечками пальцев в самое донышко влажной пещерки, а из уст вырвался уже совершенно неприкрытый громкий стон — или крик? . .
Едва удержав равновесие, в последний момент шире расставив ноги, она хрипло дышала, видя перед глазами лишь огненные круги.
Её явно взмокших от пота волос коснулась чья-то рука.
Нео? . .
Она моргнула несколько раз, пока пылающие круги перед глазами не уступили место ошеломлённому лицу программиста. Подошедшего почти вплотную и рассматривающего её слегка затуманенным взором.
К щекам её с новой силой стала приливать кровь, она бы с радостью отвела взгляд — но не могла этого себе позволить.
— Тебе было хорошо?
Догадывается ли он?
Или просто тестирует эмоциональные реакции сложного эвристического алгоритма? Полагает ли он, что поразвлёкся сейчас с обычной программой, или что вынудил только что дойти до пика страсти при помощи собственных пальцев настоящую живую Тринити?
Она ощутила, что ей трудно дышать.
— Да, — выдохнула она. Сглотнув комок в горле. — Очень.
Правдоподобно ли она имитирует поведение сверхадаптивной программы, якобы созданной неким юным извращенцем для получения сексуального удовольствия?
Голова Избранного чуть опустилась, дыхание его скользнуло щекочущим ветерком по её шее.
— Ты так похожа на неё, — прозвучал еле слышный, подобный шелесту листвы, шёпот. — Ты знаешь, на кого… хотя не уверен, можно ли тут говорить о знании.
Тринити застыла в недвижном оцепенении, боясь даже звуком дыхания оборвать прилив откровенности. Рядом раздался негромкий грустный смешок.
— Маус сказал, что ты намного проще обычного рядового Агента, так что о самосознании не может быть и речи… но в то же время неизмеримо сложнее прежней дамы в красном…
"Ну, спасибо тебе, Маус", — мелькнуло у неё внутри.
Избранный тем временем еле заметно покачал головой: